За едой они говорят не особо много. Джон старается не упоминать Гарри, а Шерлок не спрашивает. Попытки Шерлока вовлечь Джона в разговор вызваны не только стремлением действовать в соответствии с планом, но и просто желанием развлечь его, потому что выглядит Джон по-настоящему подавленным. Он рассказывает Джону о своем последнем, довольно простом расследовании (Джон тогда был на работе: на то, чтобы раскрыть преступление, ушло до обидного мало времени — всего лишь шесть часов). Дело оказалось на редкость скучным и совсем не оправдало надежд Шерлока, зародившихся, когда на пороге появился клиент с рассказом о пропаже кольца с бриллиантом и таинственных сообщениях, выгравированных на оконном стекле в его спальне. В итоге все вылилось в банальную измену.

Впрочем, рассказывает он хорошо, Джон увлекается все больше и больше, под конец и вовсе широко улыбаясь. Ближе к финалу повествования Шерлок отпускает пару уничижительных замечаний об описываемой паре, и Джон откровенно смеется.

— Нет, — спустя мгновение продолжает Шерлок, — я совершенно не понимаю институт брака, особенно в современном мире.

Джон молча закатывает глаза. Заявление Шерлока его явно не удивляет.

— Эта социальная модель давно устарела. Я не понимаю, почему современное общество настаивает на ее сохранении. Хотя нет, не так. Я прекрасно понимаю, почему. Я отчетливо вижу всю совершенно дурацкую цепочку рассуждений. Странно было бы ожидать большего, — совершенно искренне добавляет он. Похоже, будет проще, чем он думал.

— Ну-ну, продолжай, — подбадривает Джон, цепляет на вилку очередную порцию пасты и отправляет ее в рот. — Я заинтригован. Что это за причины и за что ты на них так ополчился? Чем тебя так смущает свадьба? Определенным подчинением женщине или тем, что придется оставить официальную запись, да?

Джон выглядит повеселевшим, но не особо заинтересованным, как если бы он уже не единожды прокручивал этот разговор в голове.

— Нет, — отвечает Шерлок, заставив себя нахмуриться, — хотя это, конечно, тоже влияет. Но я имею в виду досадную сентиментальность, пронизывающую каждую составляющую массовой культуры. Люди обожают драматические заверения в вечной любви и преданности. Все как один убеждены в их нерушимости. Но это же смешно. Казалось бы, достаточно просто взглянуть на статистику разводов, чтобы всякий моментально избавился от глупых иллюзий.

Теперь, с удовлетворением отмечает Шерлок, Джон уже более заинтересован.

— Это не всегда глупо, банально или как ты там еще думаешь, — нахмурившись, возражает он, — Конечно, идея свадьбы излишне сентиментальна, но я всегда считал, что в ней есть что-то… милое, — он пожимает плечами. — Идея до конца своих дней связать себя обязательствами с каким-то конкретным человеком. Если только ты правильно понимаешь, что это значит. Поверь, это не из тех поступков, которые совершаются необдуманно, но… иногда, когда двое людей просто-напросто знают, что до конца жизни будут вместе…

Глаза Джона встречаются с глазами Шерлока, и он видит в них безмолвный вопрос.

Разве у нас не так?

Где-то глубоко внутри Шерлок понимает, что знает ответ. Да. Но если он так скажет, это будет означать провал плана.

— Как кто-то может быть в этом уверен? — вместо этого спрашивает он. — Утверждать, будто ты можешь знать, что станешь чувствовать к человеку через десять, двадцать или тридцать лет, смешно. Люди меняются. Обстоятельства меняются. Знаешь, сколько я видел преступлений, совершенных мнимыми «родными и близкими»?

Шерлок знает, что это — удар ниже пояса. Джон отшатывается.

— Но ты не думаешь — конечно же, ты не считаешь, что все пары обречены на расставание?

Джон запинается. Шерлок пожимает плечами.

— Статистически более вероятно, что отношения скорее закончатся крахом, чем успехом. Долгосрочные привязанности отжили свой век и давно вышли из моды. Очень многие люди только выиграли бы, пойми они этот факт.

Выдержать и продолжать смотреть в лицо Джону невероятно трудно; на нем застыла смесь из растерянности и неверия с затесавшейся ноткой боли. Шерлок отворачивается.

— Итак, — начинает Джон. Он неотрывно смотрит на Шерлока, пока тот опять не встречается с ним взглядом, — чем же мы тогда конкретно занимаемся?

Всем. Ничем. Мы здесь, живем вместе, и это прекрасно.

— Ох, всего лишь убиваем время, — Шерлок пожимает плечами, говоря это.

Если бы Шерлок не потратил часы на то, чтобы дотошно изучить каждую черточку лица Джона, он бы никогда не разглядел скрытые за застывшей маской удивление и боль. Он думает, не зашел ли чересчур далеко — целью затеянного разговора было убедить Джона в том, что Шерлока не интересует семейная жизнь, а не в том, что он ничего не испытывает к самому Джону.

— Прошу прощения, — тихим голосом извиняется Джон, встает, взяв со стола тарелки. — Это утро меня совсем вымотало. Ты же знаешь, что из себя представляет Гарри. Пожалуй, я пойду прилягу ненадолго.

Он заканчивает убирать посуду и выходит. Джон направляется не в ту спальню, которую они с Шерлоком занимали все последние месяцы, а поднимается в свою прежнюю комнату. Хотя кровать по-прежнему на месте, по большей части спальня теперь выполняет функцию кладовки и битком набита книгами, склянками и всяким непонятным барахлом, которое Шерлок натаскал сюда за прошедшее время.

Шерлок слышит звук закрывшейся двери и чувствует, как у него внутри что-то тревожно сжимается.

*

Впрочем, к ужину Джон все же выходит, и даже если он зол или расстроен, ему блестяще удается скрывать это. Приготовив ужин, он не пытается заставить Шерлока съесть хоть что-то, а когда тот за целую серию какого-то детективного шоу не отпускает ни единого ехидного замечания, Джон целует его. Вскоре после этого, несмотря на попытки Шерлока удержать Джона, сжав его в объятиях, на диване, тот отправляется в постель.

Шерлок спать пока что не собирается. Он снова вытягивается на диване во весь рост и еще раз хорошенько обдумывает свой план. Утренняя реакция Джона ненадолго встревожила его, но, похоже, все наладилось само собой, без всякого участия со стороны Шерлока. И все же, учитывая, как Джон повел себя во время разговора, попытаться провернуть подобное в ближайшее время, возможно, не самая лучшая идея. Очень может быть, что вообще не стоит. А еще он рискует оказаться излишне самонадеянным: что, если Джон понял, что он затеял?

Все это — нелепо и вовсе не должно было оказаться так сложно. Вздохнув, Шерлок перекатывается на бок и встает с дивана, твердо намереваясь на несколько часов занять свой великолепный разум какой-нибудь другой задачей.

*

В конце концов, он отказывается от еще одного разговора «в лоб» и решает действовать более осторожно. Отчасти это вызвано тем, что ни одной возможности для повторной беседы больше не представилось, но в основном потому, что Шерлок не хочет излишне привлекать внимание к главной мысли из страха вызвать у Джона подозрения или разозлить его.

Удивительно, но подобный подход оказывается куда эффективнее, и Шерлок мысленно нещадно корит себя за то, что не сообразил раньше. Насмешливо фыркнуть здесь, закатить глаза там — вот и все, что требуется, чтобы однозначно показать его отношение к обсуждаемому вопросу. Джон на поведение Шерлока практически не реагирует, лишь возводит глаза к потолку и демонстративно отказывается отвечать. Подобное состояние не так уж и отличается от их размолвок по любому другому поводу, как то — присутствие в холодильнике частей чьего-то тела, необходимости трехразового питания или присвоение Шерлоком всякой понравившейся ему вещи Джона.

«Через неделю», — глядя следующим утром поверх чашки чая на Джона, решает Шерлок. Джон, все еще полусонный, листает газету, не задерживаясь ни на одном слове, и чуть ли не ежеминутно подавляет зевки. Он кажется таким по-домашнему теплым и взъерошенным, что Шерлоку невыносима сама мысль, будто Джон может когда-нибудь не принадлежать ему, в каком угодно смысле. Ровно через неделю, считая с сегодняшнего дня, Шерлок отведет Джона к Анджело, у них будет нормальный приятный ужин, а потом он просто предложит уже Джону пожениться.