Долгое молчание тяготило.

— Тебе не нравится.

— Мне не нравится. Не нравится всё, что отдаляет меня от тебя хотя бы на дюйм. Откровенно говоря, я взбешен и расстроен. Но стараюсь понять. — Шерлок вновь замолчал. Откашлялся. — И, кажется, понимаю. Да, понимаю.

Каждый нерв напряженно звенел.

Не слишком ли ты понимающий, Шерлок? Схвати меня, дурака, сожми со всей силы и выдави к чертям всю слюнявую дурь. Поцелуй. Поцелуй языком. И я сразу тебе отдамся. Хоть на клочки меня рви. Как же я себя ненавижу!

— Но всё-таки странно, Джон. Это так или иначе будет между нами стоять, никуда не денешься. К чему ненужные сложности?

— Презираешь меня, да? Такого жалкого, ничтожного слабака.

Шерлок поднялся, подошел и прижался к спине. Обнял, вдохнув глубоко и жадно. — Ты лучший.

Колени дрогнули, резко сомкнулись, в голове заклубилось горячее марево.

Господи, как сладко в его руках.

— Шерлок, не надо. Прошу.

— Ты не запретишь мне себя обнимать. Не получится. Я люблю тебя так сильно, что внутри всё горит. — Руки осторожно погладили плечи и спину. — Сентиментальный идиотизм. Монолог из плохой пьесы.

— А мне нравится. Меня самого без конца прорывает: каждую минуту тянет признаваться тебе в любви.

— Ты уверен, что решение верное? Что эта мука необходима?

Джон отрицательно качнул головой. — Не уверен. И скорее всего, это меня доконает. Но не будет так, как сказала она.

— Что же делать?

— Не знаю. Ты же сам говорил — подождем. Но я твой, Шерлок. Веришь? Только твой. До последнего дня. Если, конечно, не подохну с тоски.

— Снова ждать? Мы и так столько времени потеряли.

— Ничего мы не потеряли. Скорее нашли.

Бейкер-стрит Джон покинул с тяжелым, ноющим сердцем.

Зонт он, конечно, забыл, и снег большими влажными комьями оседал на плечи, сгибая их ещё ниже.

*

Даже дома Майкрофт Холмс выглядел безупречно: ни единой помятости на рубашке, ровно повязанный галстук, режущая глаз идеальность и острота брючных стрел. Не верилось, что меньше часа назад этот человек хлопотал на своей огромной кухне в окружении кипящих кастрюль и плюющихся маслом сотейников.

Он встретил Шерлока вежливой полуулыбкой. — Что с погодой?

— Не хватило времени посмотреть в окно? Метёт.

— Не припомню такой удивительно снежной зимы. Ты не замерз?

— Нет. Удалось довольно быстро поймать такси.

А вот Джону без зонта наверняка было не очень комфортно. Надеюсь, он отказался от пешей прогулки.

— Раздевайся. Жду тебя в гостиной.

В гостиной Шерлок уселся в кресло и с наслаждением вытянул ноги. У брата было тепло, чисто, и вкусно пахло — что ещё надо тому, чья душа болит и поскуливает? Тишина обволакивала, и Шерлок неожиданно широко и сладко зевнул.

— Не выспался? — бесстрастно поинтересовался Майкрофт.

— Совсем не спал, — отрезал Шерлок и оглянулся по сторонам. — Мне нравится эта квартира, несмотря на её подавляющие габариты. Тебе не пусто здесь одному? — В голосе мелькнула едва слышимая ирония.

— Одному везде пусто. Даже в таком милом гнездышке, как Бейкер-стрит 221в, — отпарировал Майкрофт и взглянул вопросительно: это всё, или пикировка продолжится?

Шерлок вздохнул и закрыл глаза. Упражняться в острословии не было никакого желания. — Слушаю тебя, Майки.

— Ну уж нет. — Старший Холмс улыбнулся — слава богу, продолжения не последует. Он и сам не был настроен на их извечный обмен любезностями. Да и беседа предстояла нелегкая: о любви братья Холмс не говорили ещё ни разу. — Я приготовил восхитительный салат и не менее восхитительную телятину в сливках не для того, чтобы всё это внезапно полетело мне в голову. Пообедаем спокойно. А затем — кофе, бренди, разговор. Не возражаешь?

— Не возражаю. Кроме того, я дьявольски голоден.

— Вот и славно. В столовой уже накрыто. Проходи, разливай вино, а я на пару минут удалюсь.

— С чего ты взял, что я начну чем-то кидаться? — крикнул Шерлок уже из столовой, с удовольствием обозревая аппетитную тарелку с шариками паштета. И маленькие свежие булочки в резной деревянной хлебнице. И овощи, обильно засыпанные веточками укропа. — Тем более кулинарными изысками. Нашел дурака. Не так часто ты балуешь меня своей непревзойденной стряпней.

— Вино-о… — раздалось в ответ.

И Шерлок послушно выдернул пробку из стеклянного горла великолепного сухого Бордо. Ему вдруг стало хорошо и уютно. Грудь медленно заполнило нечто горячее, яркое, очень похожее на благодарность.

Майкрофт, ты всегда чувствуешь это. Когда становится невмоготу, когда трудно дышать, оказываешься поблизости, и всё обретает иные краски.

Хозяин дома возник в дверном проеме, торжественно выставив перед собой прикрытое крышкой блюдо.

— Готово. Уверяю тебя, паштет и салат заслуживают восхищения. Не говоря уже о телятине.

— Обожаю твою природную скромность.

Паштет таял на языке, телятина сочно ласкала рот, и Шерлок непроизвольно жмурился, поглощая кусок за куском.

— Твой аппетит меня радует, — довольно усмехнулся Майкрофт. — Редкостное явление, и потому особенно ценное. — И без плавного перехода от одной темы к другой задал вопрос: — Тебя больше не привлекает сыск?

— С чего ты взял? — Шерлок удивленно вскинул глаза.

— Инспектор Лестрейд доложил, что ты отказался от интересного и весьма непростого дела. Это довольно странно.

— Лестрейд доложил? Тебе? Хм… Любопытно… Ничего странного, Майк. То, что кажется непростым и интересным инспектору, не обязательно должно возбудить интерес во мне. К тому же, я дал ему дельный совет. Какие проблемы? Или это уже начало разговора?

— Ни в коем случае. Ешь спокойно ради всего святого.

После обеда они расположились в гостиной.

— Как тебе мой фирменный кофе? Хорош, не правда ли?

— До чего же ты падок на комплименты, братец. Конечно же он бесподобен. Итак? Потолкуем? Время, по-моему, самое подходящее.

Старший Холмс взглянул открыто и чуть печально. Он вдруг заметно разволновался, и волнение тут же передалось Шерлоку: колкая волна дрожи тронула затылок и шею, понеслась по позвоночнику, холодно обтекая ровные бугорки костяной цепочки. Шерлок поёжился. Мысль, что от сказанного братом может зависеть их с Джоном судьба показалась бредовой, сумасшедшей, но, промелькнув короткой и яркой вспышкой, оставила четкий след.

— Прежде чем приступить, я хочу, во-первых, сказать, что очень нежно отношусь к тебе, Шерлок. И мечтаю видеть тебя счастливым. Во-вторых, и это самое главное, разработанная нами стратегия оказалась ошибочной. В корне. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду Джона Ватсона. Мы сглупили, скрыв от него свои планы. Очень сглупили. Я обязан это честно признать во избежание дальнейших недоразумений с твоей стороны. А теперь о настоящем. Мы ни разу не говорили об этом, Шерлок: ты вернулся домой, и… что? Прошло несколько месяцев — срок немалый, чтобы картина приобрела детальную ясность. Полагаю, у брака Джона и Мэри нелегкие времена?

— Да.

— Скажи, вы с Джоном любовники?

Горячо окатило щеки и шею, жгучие струйки неприятно зазмеились по коже. Шерлоку редко приходилось смущаться, а уж тем более — перед кем-либо оправдываться, но на этот раз глаза его малодушно забегали, и чашка в руке опасно накренилась.

— Осторожнее. Не стоит так нервничать.

— Я спокоен, черт побери.

— Вижу.

— С чего ты взял, что мы с Джоном любовники? И почему вдруг наши личные отношения заинтересовали тебя?

— Ответь на вопрос, Шерлок. Я не тот, перед кем ты мог бы юлить и выкручиваться. К тому же, это не имеет смысла — я всегда видел тебя насквозь. Да и Джон. Его скорбь по тебе была… ужасающей, и уже тогда я подумал, что мои давние подозрения относительно его истинных чувств…

— Не слишком ли много ты на себя берёшь? С каких это пор ты стал до такой степени прозорливым?

— Слышать это от тебя более чем удивительно. Тебе ли не знать о моей прозорливости, Шерлок? Именно благодаря ей я крупный политик, а не шеф-повар какого-нибудь престижного ресторана. Несмотря на свой несомненный кулинарный талант. Так как? Вы любовники?