— Нет. — Шерлок допил свой скотч. — Только не сегодня. Я устал и, кажется, чуточку пьян. Да и Джон… — Он вопросительно взглянул на Джона, и тот кивнул, соглашаясь с его решением. — Вы устроите нас на ночлег?

— С удовольствием. — Констебль поднялся из-за стола. — Мэгги! — позвал он жену, и та сразу же появилась в дверях подсобки, словно всё это время ожидала его призыва. — Покажи нашим гостям комнаты. А я, пожалуй, навещу Стенли. Может быть, удастся выпроводить этого психа домой. А нет, так хотя бы кофе его напою.

— Отнеси ему сэндвичей, Джордж, я приготовила пару больших, — предложила сердобольная Мэгги.

Но констебль категорически возразил. Было заметно, что делал он это нечасто, и если такое случалось, жена его в спор не вступала, подчиняясь беспрекословно и с видимым удовольствием.

— Обойдется без ужина, коли уж он решил извести меня своим ослиным упрямством. — Нетвердой походкой констебль направился к выходу. — Никакого с ним сладу! Раньше надо было проявлять характер — когда его сладкая женушка в чужие штаны по локоть залезла. — И внезапно раскипятился: — Чертов Стенли! Возись с ним теперь, уговаривай… Дождется он у меня — засажу его, идиота, за решетку. — В дверях он обернулся. — Отдыхайте, мистер Холмс, и не думайте ни о чем. Мы уж как-нибудь сами…

*

Оба еле двигались от усталости, только сейчас осознав, сколько всего и сразу им пришлось пережить за один этот день, и хотя когда-то подобные встряски происходили в их жизни довольно часто, за время вынужденной долгой разлуки они уже успели отвыкнуть от приключений.

Во всяком случае, Джон успел.

Шерлок хромал ещё заметнее, и Джон бледнел от досады.

— Я самый отвратительный доктор на свете, — ругал он себя, раскладывая на низком столике эластичные бинты и гепариновую мазь, неизвестно каким образом оказавшуюся в аптечке совершенно не спортивного семейства Смоллов. — Как я мог допустить такую оплошность?! Зато наелся до отвала и почти напился. Ложись. — Он смущенно засуетился, попеременно хватая то бинт, то мазь. — Или садись… Нет, лучше ложись… Шерлок, что ты стоишь столбом?! Надо позаботиться о твоем ушибе хотя бы сейчас, коли уж я не удосужился сделать этого раньше.

— Успокойся, Джон. — Шерлок прятал улыбку, любуясь гримасой отчаяния на его лице. — Я не умираю и даже не собираюсь этого делать. В ближайшие годы…

— Постараюсь поверить на слово. Долго ещё ты будешь выпендриваться?

Шерлок весело рассмеялся.

— Я с удовольствием предоставлю тебе возможность побыть настоящим доктором, Джон, но сначала приму душ, тем более что наш темпераментный друг едва не превратил мою голову в клумбу. Думаю, и тебе не помешает смыть с себя запах подвала.

— Я пахну подвалом? — насупился Джон.

— Ты пахнешь… собой.

Шерлок мягко обхватил его плечи и развернул к выходу.

— Твоя комната рядом. И приходи поскорее меня лечить.

*

Оказавшись в узком коридорчике мини-гостиницы Мэгги Смолл, Джон тяжело привалился к стене. Всё происходящее напоминало приятный, волнующий сон: их поездка, печальная история несчастного Гроу, небольшая уютная комната, из которой его только что бесцеремонно выпроводили, и короткое прикосновение больших уверенных рук, оставившее на плечах смутное ощущение ласки.

Джон тряхнул головой, прогоняя странное наваждение.

«Что за чертовщина со мной творится?! Шерлок прав — освежиться мне просто необходимо».

Он придирчиво понюхал рукав своей куртки. Запах как запах…

Его комната в точности повторяла ту, что он сейчас покинул: удобная даже на вид кровать, старомодное объемное кресло, журнальный столик, зеркальный платяной шкаф и симпатичные шторы на решетчатых окнах.

Джон быстро разобрал дорожную сумку, извлекая смену нижнего белья, чистую рубашку, упаковку с одноразовой зубной щеткой, и отправился в душ, только сейчас ощутив настоятельную потребность подставить свое изломанное целым днем бестолковой суеты тело под теплый дождь.

От удовольствия он слегка застонал — настолько восхитительны были покалывающие прикосновения упругих, массирующих и расслабляющих струй.

Тело благодарно откликнулось приятной истомой, и Джон целиком погрузился в это пограничное состояние: с одной стороны релаксация и умиротворение, с другой — будоражащее, очень близкое к чувственному возбуждение, непонятно откуда взявшееся и вызвавшее в нем легкое недоумение.

Блестящий хромированный кран он закрыл только тогда, когда льющаяся из душевой лейки вода стала прохладной.

Растерев докрасна распаренное, наполненное легкостью тело, Джон быстро оделся и, небрежно пригладив волосы, отправился в соседнюю комнату.

Он громко стукнул по дереву костяшками пальцев.

— Шерлок.

— Входи, Джон.

Непривычно было видеть его в домашней одежде вне стен Бейкер-стрит, и это отозвалось в душе слабым отголоском привычной боли — всё позади, всё уже позади… Но Джон всё-таки улыбнулся, не желая поддаваться тоске, весь вечер сжимающей его в жесткие, безжалостные тиски. В конце концов, это уже напрягает.

— Приятно видеть тебя без костюма.

— Звучит несколько провокационно.

— Неужели? — Джон рассмеялся и подошел к столику, взяв в руки бинты и мазь. — Ну что ж, ты больше не клумба, а я не пахну подвалом. Можно и к прямым своим обязанностям приступить. Ложись. — И прикрикнул: — Вот теперь точно — ложись!

Шерлок послушно вытянулся на кровати, закинув за голову руки, и тихо зашипел сквозь зубы, когда ловкие пальцы дотронулись до посиневшей, опухшей щиколотки.

— Черт! — расстроился Джон.

— Плохо дело?

— Не то чтобы очень… — отозвался Джон. — Надеюсь, завтра будет гораздо лучше. Я постараюсь затянуть бинты посильнее, а ты постарайся… очень тебя прошу!.. постарайся дать своей ноге полноценный отдых и не маячить по комнате до утра. А лучше всего после моего ухода засни. Утром отек начнет потихоньку спадать. Надеюсь.

— Не уходи, Джон.

— Что? — Джон удивленно поднял голову. — В смысле?

— Сразу не уходи. — В голосе Шерлока слышалась непривычная для слуха покорность. — Я буду лежать и не буду маячить. А ты посиди немного в этом чудесном кресле, оно ничуть не хуже нашего… твоего… — Шерлок замялся и вновь повторил: — Не уходи.

— Хорошо, — растеряно согласился Джон. — Я посижу. Недолго. — Он провел пальцами по аккуратной эластичной повязке. — Не слишком туго?

— Нормально. Спасибо.

— Накройся.

Шерлок прикрыл ноги пледом и блаженно улыбнулся.

«Он выглядит счастливым. Здесь, в забытом богом поселке, он выглядит совершенно счастливым. Почему?»

Кресло дружелюбно приняло Джона в свои объятия, и он с удовольствием вытянул ноги. Не хватало только пылающего камина и кружки с горячим чаем. Приятная шероховатость жаккарда обволакивала теплом. Веки отяжелели, и Джон, не в силах бороться с сонливостью, закрыл глаза, погружаясь в дремоту…

— Ты не можешь его забыть? — Неожиданный вопрос выдернул его из безоблачного забытья, и Джон замер, вцепившись в подлокотники кресла — о Мориарти ему говорить не хотелось, особенно сейчас, когда так хорошо и тепло.

Но он ответил, поморщившись от того, как неприятно сипло прозвучал собственный голос: — Когда ты… Когда тебя не стало, я многое вычеркнул из своей памяти, в том числе и его. Так мне было легче… смириться. А теперь я думаю о нем больше, чем надо.

— Джон, прости меня. — Шерлок приподнялся на локте. — Я тогда… заигрался.

— Это он заигрался, — возразил Джон.

— Ты всегда был снисходителен к моим недостаткам и умел находить оправдания. А я никогда не любил признавать ошибки. Но в этот раз… Джон, мы виновны в равной мере — и он, и я. Наслаждались игрой, не заботясь о цене. Там, на крыше… Черт! Мы, точно два петуха, наскакивали друг на друга, кичились своей гениальностью и непревзойденностью, не думая о тех, кто нас ждет и… Я часто потом задавал себе вопрос: был ли кто-то на этой Земле, кому он был нужен и дорог? Любил ли его кто-нибудь? Причинила ли его смерть кому-нибудь такую же страшную боль, как… Как моя… Тебе.