Но следующей его мыслью было глубинное, вечное, первобытное: только попробуй! Только попробуй, сволочь, и я даже не буду доставать пистолет из кармана. Сверну тебе шею одним легким движением.
Только. Попробуй.
— За что? — холодно поинтересовался он.
Стенли злобно сверкнул глазами.
— Если бы он тогда приехал… Уж он бы сразу увидел эти руки, — он вытянул повернутые кверху ладони, — и понял, кто убил тупую пьянчужку Гроу. Но он не соизволил.
— Шерлок не мог, и вы теперь это знаете.
— Да, знаю. Тогда я долго смеялся и с удивлением поглядывал в небо — неужели? Неужели Твоя работа? Знаете, Джон, как я надеялся получить по заслугам?! Но эти глупцы даже не принимали меня в расчет. Разве слабый, жалкий выкидыш Стенли Гроу может столкнуть такую махину, такую груду проспиртованного мяса и сала? Да он бы её с места не сдвинул! — Гроу метнул в сторону прихожей пристальный взгляд. — А я могу сдвинуть с места даже слона.
— Почему же вы не признались сами? Зачем нужен детектив, когда всё и без того понятно. Во всяком случае, вам.
Джон был искренне изумлен странной логикой их «клиента».
— Трусость, доктор, — горько вздохнул мужчина. — Вы представить себе не можете, как сильно я испугался, увидев, что Мардж мертва. Меня заколотило от ужаса. Всё кончено! Я погиб! Ненавижу себя за это. Бросился, как полоумный, в участок, орал, рвал на себе волосы. «О, Марджори, о моя дорогая, какая беда!». Никому даже в голову не пришло, что это я столкнул её вниз. Напилась, потащилась за новой порцией виски… А она в тот день была не так уж сильно пьяна.
Гроу ласково погладил столешницу.
— У неё была атласная кожа. Сливочно-белая, теплая, чистая. Ни крошечного шрама, ни пятнышка — божественная красота, тициановская женщина. Моя Мардж. Это я сгубил её своей проклятой любовью. — Гроу поднял на Джона полные боли глаза. — Ей бы статного короля, такого же цветущего, как она. Но она сама меня выбрала. — Он недоуменно пожал плечами. — Разве мог я мечтать о такой женщине! Но она меня выбрала, и поначалу даже любила. А потом… Знаете, Джон, как стыдно и унизительно вымаливать ласку? Поцелуй. Прикосновение теплой руки. Она ложилась, раздвигала ноги и закрывала глаза… Она видеть меня не хотела. И не позволяла даже коснуться. Только механическое совокупление без слов и нежностей. Это сводило с ума. Мне так сильно хотелось её обнять. Ведь там, на пороге подвала, я её просто обнял, упрашивая, умоляя остановиться.
Гроу судорожно втянул носом воздух, словно эта короткая исповедь высосала из него весь кислород.
— …Но она закричала в голос, когда я дотронулся до неё. Её трясло от омерзения, доктор. Трясло! А потом она сказала, что я ей противен. Тихо, почти без эмоций. Но у неё было такое лицо… Я оттолкнул от себя не Мардж, я оттолкнул это лицо, которое невозможно описать словами. И она полетела вниз, полетела, как огромная тряпичная кукла, нелепо размахивая руками. И сразу же умерла. Как будто только этого и ждала.
Гроу решительно встал и подошел к Джону, слегка склонившись к его лицу.
— А знаете, Джон, когда я решил оставить в живых великого Шерлока Холмса?
Он заглянул Джону прямо в глаза, и Джон отчего-то вспыхнул и задрожал. Он боялся даже перевести дыхание, чтобы всхлипывающим звуком нечаянно не выдать эту лишающую силы дрожь.
— Когда он накрыл вашу руку ладонью. В этом удивительном жесте… Конечно, если разобраться, ничего удивительного в нем нет, но… Этот человек любит вас, доктор, любит всем сердцем. И очень давно. Поверьте, я хорошо разбираюсь в любви. Она так долго главенствовала в моей жизни, что её черты мне знакомы до мелочей. И я решил — пусть мучается, пусть продолжает свой трудный путь. Ох, как нелегко ему будет выдержать такое сильное чувство.
Джон растерянно оглянулся на дверь — где-то там, в темноте и холоде ждал его Шерлок. Мог ли он слышать то, что сказал сейчас Гроу? И что за чушь несет этот человек?!
— Вы говорите странные вещи.
— А я вообще очень странный, — улыбнулся мужчина. — Разве вы не заметили?
— К чему же был весь этот спектакль с моим обмороком и подвалом, если вы передумали… лишать Шерлока жизни?
— Хотелось удостовериться. И я получил подтверждение тому, что поначалу принял за фантастическую галлюцинацию.
Он достал из кармана небольшой ключ и положил перед Джоном.
— Отпирайте дверь и вызволяйте из плена своё сокровище, Джон. Аптечка в ванной комнате на случай, если, не дай бог, ваш друг пострадал больше, чем я рассчитывал. Думаю, не заблудитесь.
— Куда вы?
— Навещу старину Джорджа. Это наш констебль. Надеюсь, на этот раз он меня арестует.
— Зачем вам это, Стенли? Это же был только несчастный случай.
— Любой несчастный случай, доктор, так или иначе несёт в себе долю вины. И вообще… Хочу начать новую жизнь.
— Никто вас не арестует.
— Этого-то я и боюсь больше всего.
…Джон по инерции сосчитал ступеньки — двенадцать. Черт возьми! Глубокий подвал.
Шерлок сидел на ящике для овощей и, не отрываясь, смотрел на Джона. Подвал был чист, сух и достаточно ярко освещен. Достаточно ярко для того, чтобы увидеть сияющую в глазах Шерлока радость.
— А ты неплохо устроился.
— Привет, Джон.
* А вот автор, к сожалению, не увлекался — всё это чистой воды отсебятина, и я прошу вас заранее простить меня за нелепицы)
========== Глава 20 Домой ==========
Флафф… Не-флафф… В общем, я сама не поняла))
— Привет, Джон.
— Привет. Я же сказал — приложи что-нибудь к ноге.
— К примеру, кочан капусты? Я и без того чувствую себя идиотом.
Джон устало опустился рядом, прижавшись к Шерлоку вмиг задрожавшим плечом — оказывается, всё это время напряжение было таким диким, что, наконец отпустив, мгновенно вызвало в теле нездоровую слабость и дрожь. Да и недавний обморок не прошел для него даром: голова побаливала, и нещадно клонило в сон. Хотелось прислониться гудящим виском к чему-то прохладному и закрыть глаза. Хотя бы на пять минут.
Но, превозмогая насущную потребность в передышке, Джон снова поднялся и склонился над Шерлоком.
— Это твое вечное позерство! Подумаешь, кочан капусты. Показывай раны. Но сначала голову — она важнее твоих неугомонных ног, которые несут нас черт знает куда и черт знает зачем. Точно нет крови?
— По-моему, нет. — Шерлок попытался приподнять голову. — Джон, я так рад…
Джон мягко, но настойчиво нажал на теплый затылок.
— Потом, потом. Я тоже. И чему ты радуешься, ненормальный?! Что вообще это было?!
— Хм… Первое дело Шерлока Холмса после возвращения с Того Света. По-моему, всё вполне логично.
— Помолчи, пожалуйста. Наклонись.
— И хорошая встряска для мозга. — Шерлок поморщился и провел ладонью по слегка растрепавшимся волосам. — В самом прямом смысле.
— Я сказал — наклонись.
Шерлок послушно склонил голову, и Джон снова осторожно прикоснулся к его затылку, перебирая отросшие кудри и стараясь не выдать того острого удовольствия, которое неожиданно для самого себя сейчас получал.
— Ну, что там? — Шерлок прочистил горло.
Боже… Ему что, тоже приятно?
Джон быстро убрал руки, но кончики пальцев уже успели запомнить и мягкость волос, и беззащитную тонкость кожи.
— Шишка. Огромная. Но твой неповторимый мозг на месте. Функционирует в прежнем режиме и, кажется, даже не сотрясен. Голова не кружится, не тошнит?
— Нет. Вот обнаруженная тобою шишка доставляет массу неприятностей. Хотя, всё это ерунда. Пройдет. Где Гроу?
— Отправился в участок. Сдаваться.
— Болван.
— Несчастный человек. Что будем делать, Шерлок?
— Да черт с ним. Пусть разбираются сами.
— Я тоже так думаю. А теперь — нога.
Шерлок неловко вытянул правую ногу, и Джон присел перед ним на корточки.
— По-моему, ничего опасного. Пустяки.
Джон приподнял слегка запыленную ткань и поднял глаза на Шерлока. — И всё-то ты знаешь, умник. Отек пока небольшой… — Он бережно тронул горячую щиколотку и принялся ощупывать её со всех сторон. — Больно?
