Домой не хотелось. Через час вернется Мэри, и встречу с ней Джон откладывал всеми силами: хотя бы на час, а лучше — на два… Он брел, не глядя по сторонам, но сырость ветреного ноября помимо воли заставила ускорить шаг, а потом остановить такси.

У дверей своей квартиры не выдержал — позвонил, на один ужасный миг испугавшись, что Шерлок снова ему не ответит. В течение пяти оглушительно длинных гудков его сердце колотилось как сумасшедшее, а когда Шерлок наконец-то ответил, рванулось в горло, превратив голос в хриплый выдох. — Шерлок…

— Джон? Что-то случилось?

— Всё в порядке. Я уже… Я приехал.

— Замечательно. До завтра, Джон.

Но Джон никак не мог закончить разговор, медленно прохаживаясь вдоль дома.

— Ты уверен, что хочешь… всего этого.

— Я же сказал.

— Но… Я могу позвонить Алексу, и все отменить.

— Послушай. — Голос обжег таким невыносимым холодом, что Джон, будто споткнувшись, замер на месте. — По-моему, ты излишне взволнован, и делаешь проблему из пустяка. Я с удовольствием познакомлюсь и с твоей женой, и с…

— Алексом… — подсказал Джон. — Ты увидишь, он отличный парень.

— Не сомневаюсь.

Пора было проститься и зайти, наконец, в дом, подальше от тоскливой ноябрьской мороси, но какая-то неведомая сила приковала Джона к небольшому черному аппарату, и он упрямо продолжал говорить, хотя ясно слышал в голосе Шерлока нотки плохо скрываемого раздражения. И холод, который проникал под кожу, смешался с кровью, устремляясь вместе с ней прямо к сердцу.

— Ты… придешь один?

Никогда в своей жизни он не задавал более идиотского вопроса.

— Ты предлагаешь мне взять с собой Лестрейда в качестве пары?

— Почему бы нет? — Джон решил превратить всё в шутку, хотя прекрасно понимал, что друг далек от желания балагурить.

Шерлок ничего не ответил, и Джон помимо воли спросил: — Тебе плохо?

— Мне… как обычно. Пока, Джон.

*

Мэри ластилась весь вечер как кошка, и целовала, целовала его усталые глаза, испещренный морщинами лоб и сжатые в тонкую линию губы.

*

Весь следующий день Джон не находил себе места: не просто нервничал — психовал, злился и никак не мог успокоиться.

Время тянулось утомительно медленно.

Он проснулся рано даже по собственным меркам: за окном была слегка разбавленная утренним молоком темнота. Он зябко поёжился, неожиданно замерзнув под теплым одеялом, рядом с теплым телом, но все-таки поднялся с постели и отправился в кухню — сварить кофе и начать день, который не обещал ничего, кроме возможных неловкостей и недоразумений.

Тем не менее, кофе он пил с удовольствием, одновременно пытаясь спланировать знакомство жены с Шерлоком. Об Алексе Джон не думал — их с Шерлоком встреча неожиданностей не предвещала.

Но вскоре Джон бесполезное занятие бросил — в случае с Шерлоком строить какие-либо планы было бессмысленно. Да и Мэри могла приготовить любой сюрприз. Джон окончательно убедился, что поспешный брак был ошибкой: он открывал в Мэри столько нового, и это новое ему до такой степени не нравилось, что её сегодняшней встречи с Шерлоком он по-настоящему опасался.

Мэри тоже проснулась рано и пришла выпить кофе вместе с мужем — укутанная в теплый халат, заспанная и милая. Оставалось только изумляться, как эта маленькая, уютная женщина могла так глумливо вонзить палец в анус горячо любимого мужа.

— Холодно.

— Да.

*

Джон нервничал.

Джон злился.

Злился на Мэри, заранее предугадывая подвох, злился на Шерлока и его упрямство, злился на себя самого за безволие и мягкотелость.

Звонок сестры поубавил злости, но волнение лишь усилил. Не покидала мысль, что предстоящий вечер Шерлоку неприятен, если не сказать больше, и его настойчивость сильно напоминает отчаянный прыжок с обрыва. Вчерашняя нервозность, желание остаться наедине с собственными мыслями были вполне объяснимы, но легче от этого Джону не становилось.

Они и раньше частенько ссорились, бывало даже, дулись друг на друга по несколько дней. Вернее, дулся Джон, активно демонстрируя недовольство поджатыми губами и скупыми фразами: «Есть будешь? Ну, как хочешь». Шерлок в такие дни был невозмутим и выдержан более, чем когда-либо, но именно это являлось наилучшим доказательством того, что он сильно расстроен размолвкой.

Происходящее между ними сейчас и ссорой-то не назовешь. Но насколько легко было Джону в периоды прошлых, даже самых бурных выяснений отношений, настолько тяжело ему было сейчас от недосказанности и тщательно скрываемого уныния.

«Черт бы побрал эти «смотрины»!

И речь, конечно же, шла не об Алексе, с которым Джон познакомил бы Шерлока в любом случае. Но не так. Они бы посидели втроем… Да на той же Бейкер-стрит, где Алекс с удовольствием бы побывал, и куда Джон с удовольствием бы его пригласил.

Но все эти «бы» перечеркнул именно Шерлок: идея о ресторане принадлежала ему.

Шерлок упрямо растравлял свои раны.

*

Он сам выбирал ресторан — небольшой и уютный, где заранее забронировал столик.

Встреча произошла на удивление просто: все подъехали практически одновременно, с разницей в две-три минуты, и, даже если небольшая неловкость и имела место, в общей веселой сутолоке это не бросалось в глаза.

Шерлок приветливо улыбался, был спокоен и элегантен.

«Черт возьми, — невольно восхитился им Джон, — и как это у него получается быть настолько… невероятным?!»

Он тоже заулыбался, забыв представить жену.

Знакомились в дверях ресторана, но неловкости и бестолковой суеты не было и в помине.

Шерлок энергично встряхнул Алексу руку, едва уловимо коснулся губами пальцев его жены, дружески обнял Джона и остановился напротив Мэри.

— Я Шерлок.

— А я… — Она бросила в сторону Джона короткий взгляд. — Я его Мэри.

На долю секунды Джону показалось, что каждая линия умело подкрашенного лица сдвинулась с места, поплыла, исказилась, сделав его неузнаваемо странным: невозможно было уловить истинную природу её эмоций. Испуг, потрясение, разочарование, даже радость — это могло быть чем угодно. Это могло быть бликом от ярко освещенных, переплетенных изящным узором дверей ресторанчика, отсветом фар промчавшегося мимо такси. Это могло быть выдумкой Джона, той самой загадочной черной кошкой в загадочной темной комнате.

*

Мэри была безупречна. Искренняя заинтересованность, естественное и вполне объяснимое любопытство, изучающий взгляд — именно такой, каким должен быть взгляд у женщины, впервые познакомившейся с человеком, чья удивительная судьба её потрясла. С лучшем другом любимого мужа.

И ни тени неприязни, ни намека на ревность. Если бы Джон лично не наблюдал безобразные истерики и злые слезы, не слышал тех ужасных, несправедливых слов, он ни за что бы не усомнился в подлинности её дружелюбия.

Что увидел в ней Шерлок, Джон так и не смог уловить — он был как Бог нейтрален ко всем, хотя, несмотря на тщательно скрываемые предпочтения, Джон сразу же понял, что Алекс Шерлоку понравился с первых минут общения.

Это и радовало, и огорчало одновременно. Радовало, потому что Джон относился к Алексу с большим уважением, огорчало, потому что с ним Шерлок общался чуть больше, чем с остальными, и намного больше, чем с Джоном.

С дамами он шутил, с Алексом он серьезничал, а с Джоном, если и перебрасывался парочкой слов, то исключительно вскользь, и это больше напоминало дуэль, чем общение с человеком, которого считаешь единственным другом.

«Что за гребаный поединок он со мною затеял?» — злился Джон, едва сдерживая желание ответить колкостью на очередной, хоть, на первый взгляд, и невинный выпад. Не Мэри, а именно Шерлок заставлял сейчас Джона напряженно замирать в ожидании провокационных слов или действий.

Мэри явно не ожидала ничего подобного. То, что она всё замечает и наслаждается этим странным противоборством, не вызывало сомнений, как бы весело она ни улыбалась, как бы ни смотрела на Шерлока полными восхищения глазами, а на Джона — глазами, полными нежности и тепла.