Обида мгновенно ослабла. Растерялся? Шерлок? Надо же… Джон чуточку смягчился.

— Нет бы по-человечески сказать: «Джон, я тебя люблю. Джон, я тебя хочу».

От удивления Шерлок даже гладить его перестал.

— Прямо так?! — воскликнул он. — Да ты что, Джон! Это же неудобно. И стыдно.

— А уложить меня в постель — не стыдно? — в который уже раз изумился Джон. — А три презерватива — удобно? Кстати, это правда?

— Нет, Джон, не правда.

— Так я и знал.

— Их было два.

Джон улыбнулся, и губы его сразу же опалило, выжигая обиду и возмущение. Бессонные ночи… Утраченные иллюзии… Бог мой, он уже целуется лучше меня… Неуверенность в себе…

Ничего не осталось.

Только губы, только их сладость и страсть, только Шерлок.

Всё. И морщин больше нет.

Как же приятно прижимать к себе Шерлока. Как приятно чувствовать биение его беспокойного сердца. Согревающее шею дыхание. Руку, лежащую на груди. Кожу, волосы. Блестящие в полумраке глаза — совсем рядом, близко. Черт бы его побрал! И всё это Джон получал какими-то жалкими порциями?! Да, конечно, это было каждую ночь… Но время бежало так быстро! Ни насыщения, ни успокоения.

— Почему ты от меня сбегал после… всего?!

Снова ладонь прикоснулась к лицу. Чувствует, чувствует Шерлок вновь зарождающуюся обиду.

— Джон, но это тоже неудобно. Ты же не приглашал меня… спать.

— Я и для всего остального тебя тоже не приглашал.

— Это совсем не одно и то же.

Шерлок, твою логику мне не постичь никогда.

— Сам посуди, как бы я это сделал? Притворился спящим?.. Черт! Почему я раньше до этого не додумался?

— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно.

Джон и вправду не верил. Его не покидало ощущение, что Шерлок его разыгрывает. Доводил до обморока своим темпераментом, кончал в рот. И вообще, куда только не кончал… А остаться на ночь смог бы только по личному приглашению.

Чудеса! Точно — разыгрывает.

— Я очень скромный человек. Все гении скромные люди. Если бы ты знал, Джон, как всякий раз, выходя за твою идиотскую дверь, я долго стоял и боялся дышать. И ждал… А ты ни разу не остановил меня! Не позвал!

Похоже, теперь настала очередь Шерлока обижаться. Он резко сел на постели, обхватив руками колени и сгорбив спину.

— Мне было так одиноко, так тоскливо в своей огромной кровати… Кстати, Джон, я думаю, спать мы будем все-таки у меня. Ты свою кровать довел до критического состояния.

— Иди сюда…

Джон притянул его к себе и обнял, задрожав от горячего удовольствия, и Шерлок тут же закинул на него свою длинную ногу, прижался теплым пахом и потерся томительно-медленно. Даже два слоя ткани (домашние брюки и трусы) на Шерлоке и один слой ткани (пижамные штаны и никаких трусов) на самом Джоне не спасли его от излучения.

— Шерлок, мать твою, что же ты делаешь…

Шерлок прижался ещё плотнее, врос в его напрягшееся бедро. И потерся чуть-чуть быстрее.

— Твою же…

Какой удивительно сладкий рот. Вместилище искушения.

— Джон, я совсем не умею целоваться.

— Поверь мне, никто на всем белом свете не целуется так, как ты.

— Ты перецеловался со всем белым светом?

— Да… Что? Шерлок!

— Шучу.

— …

— Но я всегда это подозревал и оттого ужасно ревную.

— Боже…

***

Ночь вливалась в комнату, пряталась в темных углах, заполняла пространство, убаюкивала утомленные впечатлениями тела.

Да и губы уже пылали.

Джон лежал на животе, обхватив руками подушку. Шерлок лежал на нем.

— Джон, а ты заметил, что мы сегодня впервые выясняли отношения?

Джон слабо пошевелился, и тяжесть лежащего на нем тела стала ещё ощутимее. И ещё приятнее.

— Люди любят выяснять отношения, когда… любят.

— Значит, мы настоящие любовники?

— Да уж не игрушечные.

Шерлок сладко зевнул и передернул плечами.

— Спать хочется. Во-первых, от наших с тобой разговоров устал даже я, во-вторых, мне не терпится уснуть рядом с тобой.

И они уснули.

А ночью их разбудила Любовь.

*Ален Делон — французский киноактер, в свое время считавшийся едва ли не эталоном мужской красоты.

фото в комментах

Комментарий к Часть 9 Любовь

http://open.az/uploads/posts/2010-09/1285829346_13432.gif

========== Часть 10 Нежность ==========

Шерлоку нравилось в Джоне Ватсоне всё: как стоит, как сидит, как ходит. Не говоря уже о том, как лежит — закинув одну руку за голову, а другую положив на грудь. Но это, конечно, тогда, когда руки его не держали самого Шерлока. А такое случалось нечасто, потому и заслуживало особенного внимания.

Ещё ему нравилось, как Джон сосредоточенно трет переносицу, как хмурит брови и морщит лоб, как устало прикрывает ладонью глаза.

Улыбка Джона вообще беспощадна. Орудие массового поражения для Шерлока Холмса. Личное и неприкосновенное. Не дай вам Бог даже подумать!

Очень нравилось тепло его тела. Обнимешь Джона, а он теплый, мягкий, уютный. И дело не только в свитерах, которые он так любит, и которые теперь любит Шерлок.

Шерлок наконец-то понял значение слова уют. Это Джон. В первый же вечер их совместного проживания Джон приготовил для них ужин. И то, что испытывал в тот момент Шерлок, небрежно и, якобы, нехотя ковыряющийся в тарелке, невозможно описать словами ни на одном языке планеты Земля. Он тогда твердо решил, что ни за какие сокровища мира не отпустит от себя Джона. И пусть только попробует сам куда-то уйти!

А потом он его полюбил, и участь Джона была решена…

В общем-то она была решена уже тогда, когда он опрометчиво ступил на землю Британии. А может быть, тогда, когда появился на свет.

Хотеть Джона — не значит получить Джона. Но надо быть дураком, чтобы не задействовать все внутренние и внешние резервы души и тела, а в особенности разума, чтобы не добиваться этого любым путем. А Шерлок дураком не был. И терпение имел железобетонное, если это надо для дела. Он готов был посвятить завоеванию Джона всю свою жизнь.

Но Джон сдался почти без боя. И это о многом Шерлоку рассказало.

Джон ещё сам ничего не знал, а Шерлок уже строил далеко идущие планы. В первую же ночь, прикоснувшись к Джону и едва не потеряв сознание от счастья и перевозбуждения, Шерлок понял – всё, связала их Судьба намертво. Если придется рвать, то только с кровью. Слава Богу, рвать не пришлось. И не придется, в этом Шерлок уже был уверен.

Джона всегда хотелось потрогать: ладонь или перчатку, которая эту ладонь скрывала; поправить воротник его куртки, едва заметно коснувшись пальцами шеи; раскрыть его ноутбук, получив за это по рукам. Много есть способов проявить нежность…

Джон всё отлично понимал, поэтому тут же снимал перчатку и несколько самых прекрасных на свете минут сжимал Шерлоку руку; тоже принимался поправлять воротник своей куртки, и пальцы их переплетались. Пусть ненадолго, на пару секунд. Но это была их тайна, и секунды превращались в тысячелетия. А уж треснув Шерлока по рукам и отняв у него компьютер, Джон очень вскоре виновато садился рядом и начинал целовать.

А для чего, собственно, он ещё нужен, его компьютер?

Джон тоже очень любил прикасаться к Шерлоку…

Шерлок знал, что он заносчив и порою бестактен, непримирим и бескомпромиссен тогда, когда можно и нужно пойти на уступки, саркастичен и ядовит. Невыносимый человек, одним словом.

Но также Шерлок знал, что он прекрасен. И надежен. И добр. И верен до самого последнего вздоха. Так считал Джон. Значит, так оно и было на самом деле. Джон никогда не врал.

А ещё Джон считал его самым красивым и сексуальным на всей Земле и заводился мгновенно от первого же прикосновения. И это было главнее всего. Потому как самого Шерлока заводить никогда не надо…

***

Иногда Джон грустил, и в такие дни Шерлок не находил себе места — всё казалось, что Джон в очередной раз задумался о той несусветной глупости, которую он совершил, связавшись с таким неуравновешенным и неуправляемым эгоистом, как он (по поводу неуправляемости Шерлок сильно себе льстил: Джон давным-давно научился им управлять, для его же пользы).