– Со мной? – подняла ресницы Блейр. – Ты мне льстишь. Ли. Я ведь даже не закончила обучение. Что я могу тебе посоветовать, у тебя такой опыт…

– Но раньше…

– Раньше я не была женой. И не знала никакой ответственности. Ли, мне кажется, ты обязательно должен пойти в клуб. Я буду чувствовать себя ужасно, если ты отдалишься от друзей. И кроме того, мне бы хотелось дочитать роман.

– О, – безрадостно протянул Ли. Я, пожалуй, пойду.

– Очень хорошо, дорогой, – сказала она, вставая. – Я ни за что не хотела бы вмешиваться в твою жизнь. Жена должна поддерживать мужа во всех его делах и не подводить его.

Ли отодвинул стул и начал подниматься. Бок у него болел, и ему хотелось остаться дома и почитать газету, но он и в самом деле не заглядывал в клуб после женитьбы. Может, Блейр права, и ему следует пойти. Он может с равным успехом посидеть и там. Кстати. послушает, что известно о стрельбе на шахте прошлой ночью.

– Ладно. Я пойду, но не задержусь там. Может нам удастся поговорить, когда я вернусь.

– Одна из обязанностей жены – выслушивать мужа, – улыбаясь, сказала Блейр. – Поезжай, дорогой. А мне еще нужно кое-что дошить и пораньше лечь спать. – Она поцеловала его в лоб. – Увидимся завтра утром.

И Блейр выскользнула из комнаты, не дожидаясь ответа.

Она наблюдала за ним сверху из окна гостевой комнаты. Ли двигался неловко, и она поняла, что рана по-прежнему болит, но почти не испытывала сожаления, что отправила его одного. Он заслуживает хорошего урока.

Когда экипаж скрылся из виду, Блейр спустилась вниз и позвонила Нине.

– Давай поедем завтра на прогулку верхом, – предложила Блейр, – а то я сойду с ума от недостатка движения. Как ты думаешь, твой отец сможет провести меня завтра в больницу, чтобы осмотреть пациента? По секрету от всех? Чтобы никто об этом не знал?

Нина помолчала.

– Уверена, что сможет. Как хорошо вернуться домой, – улыбаясь, сказала она. – Встретимся в девять у реки.

Услышав, что Нина повесила трубку, Блейр резким тоном сказала:

– Мэри Кэтрин, если хоть одно слово из моего разговора станет известно, я буду знать, кто это сделал.

– Что вы, Блейр-Хьюстон, – заговорила телефонистка, – я не под… – Сообразив, что выдает себя, она отключилась.

Блейр прошла на кухню и сделала себе шесть сэндвичей с жареной говядиной. За обедом она ограничила себя подобающей леди порцией и сейчас умирала от голода. Когда Ли вернулся, она уже лежала в постели и притворялась спящей. В ответ на его поглаживания и попытки снять с нее ночную рубашку, она умоляюще попросила оставить ее в покое, сославшись на жуткую головную боль. Когда он отвернулся, она на секунду задумалась над тем, что делает. Его или себя она наказывает?

– Это остеомиелит, – сказала Блейр Риду, тщательно осмотрев руку больного. – Когда вы в следующий раз дадите кому-нибудь в зубы, сначала выясните, чистил ли он их, – повернулась она к пациенту.

– Ли поставил такой же диагноз, – сказал Рид. – Но он хотел услышать мнение другого врача, Она закрыла свой чемоданчик и пошла к двери.

– Мне очень лестно, что он обратился ко мне. Но мы с вами договорились, что вы не скажете ему о моем визите.

Рид нахмурился, его некрасивое лицо собралось глубокими складками.

– Договорились, но мне это не нравится.

– Так же как вы договорились помогать Ли в чем-то таком, что приводит его домой с огнестрельными ранами.

– В Ли стреляли? – потрясение спросил Рид.

– Несколько дюймов левее – и пули попали бы в сердце.

– Я не знал. Он не сказал…

– – Похоже, он мало о себе рассказывает. Куда это он ездит, что возвращается домой весь в крови?

Рид посмотрел на свою невестку, увидел огонь в ее Глазах и понял, что не может рассказать о путешествиях Ли на шахты. И не только потому, что уважал желания сына. Он не доверял Блейр с ее настроем спасти весь мир. На нее так похоже – сотворить какую-нибудь глупость, может, такую же, как то, что делал Ли.

– Я не могу сказать, – наконец проговорил он.

Блейр только кивнула и вышла из палаты. На улице ее, ждала оседланная лошадь. Блейр быстро поскакала к реке Тиджерас, где должна была встретиться с Ниной.

Нина взглянула на Блейр, потом на лошадь. Обе устали.

– Все из-за моего братца?

Блейр спешилась.

– Он самый невыносимый и самый скрытный человек на свете.

– Согласна, но что конкретно он сделал?

Блейр стала расседлывать лошадь, чтобы дать бедному животному отдохнуть.

– Ты знаешь, что твой отец звонит ему и днем, и ночью, где бы он ни был, после этого Ли исчезает на несколько часов и отказывается говорить, где был? Два дня назад он вернулся домой с ранами от двух пуль в боку, а за ним по пятам шли люди Пинкертона. Это они стреляли в, него. Чем он занимается? – выкрикнула она, бросив одеяло на землю. Нина смотрела на нее во все глаза.

– Не представляю. И давно это продолжается?

– Я не знаю. Меня считают слишком недалекой для этого. Мне позволено лишь залечивать его раны – и никаких вопросов. О, Нина, что мне делать? Я не могу просто смотреть, как он уходит, и не знать, вернется ли?

– В него стреляли люди Пинкертона? Тогда то, чем он занимается, должно быть…

– Незаконным? – спросила Блейр. – По крайней мере, на самой грани законности. Знаешь, иногда мне это безразлично. Я только хочу, чтобы он был цел и невредим. Боюсь, мне все равно, даже если он грабит банки в свободное от работы время.

– Грабит?.. – Нина села на камень. – Блейр, я действительно не знаю, чем он занимается. Папа и Ли всегда ограждали меня от всех неприятностей." Мама и я всегда были защищены от любых трудностей.

Может, мы с мамой были настолько увлечены нашими тайнами, что не думали, что они есть и у наших мужчин. Блейр со вздохом села рядом с ней.

– Ли узнал, что я провезла на шахту листовки.

– Рада, что твоя голова по-прежнему на месте. Ты в первый раз испытала на себе его гнев?

– Надеюсь, в последний. Я попыталась объяснить ему, что была так же огорчена его исчезновениями, как и он моим поступком, но он даже не слушал.

– Он непробиваем, – согласилась Нина. – Ну так что мы будем делать? Больше ни у кого нет доступа на шахты, и, если Ли так легко узнал об этом, я боюсь посылать листовки с Хьюстон или с другими девушками.