Свадебное платье было сшито по эскизу самой Хьюстон, простому, но изысканному по своей простоте. Скроенное из шелкового атласа цвета слоновой кости в благородном стиле «принцесс», оно не содержало ни одного горизонтального шва, начиная от закрытого высокого ворота и заканчивая четырехметровым шлейфом. По талии, на груди и по бедрам была пущена ручная вышивка из тысячи жемчужин, изображающая причудливый персидский орнамент. Рукава, невероятно широкие от плеча до локтя, подчеркивали тонкую талию. Узкие манжеты от локтя до запястья также были вышиты жемчугом.

Хьюстон стояла не дыша, пока ее подруги надевали ей фату. Фата была сделана из пятиметрового ирландского ручного кружева под названием «иогал», венок из полевых цветов прикреплялся с помощью шипов на листьях. Сложный рисунок кружева подчеркивал гладкую поверхность атласа, из которого было сшито платье.

Тайя держала на вытянутых руках букет Хьюстон, в форме слезы, состоящей из цветов апельсинового дерева и белых бутонов роз, такой огромный, что, когда Хьюстон взяла букет в руки, его конец коснулся пола.

Опал взглянула на дочь, и по щекам ее потекли слезы.

– Хьюстон, – начала она, но не смогла больше вымолвить ни слова.

Хьюстон поцеловала мать в щеку.

– Я выхожу замуж за самого лучшего мужчину.

– Да, я знаю, – она протянула Хьюстон маленький букетик из бутонов светло-лиловых роз, прикалывающийся к корсажу. – Это тебе от сестры. Она подумала, что на ней будут красные розы, а ты можешь прикрепить лиловые. Думаю, она права, что вам не нужно выглядеть совсем одинаково.

– У меня фата не такая, как у нее, – сказала Хьюстон, когда Тайя пришпиливала к фате цветы, как раз над левым ухом Хьюстон.

– Ну что, все готово? – спросила Тайя. – Пора. Блейр стояла в конце двойной лестницы в ожидании сестры. Они молча обнялись.

– Я люблю тебя больше, чем ты думаешь, – прошептала Блейр. Когда они выпрямились, в глазах у нее стояли слезы. – Поскорей бы закончить этот спектакль.

Полированные медные перила лестницы были обернуты листьями папоротника, а через равные промежутки к ним были прикреплены букеты из трех лилий. Под изгибом лестницы оркестр из двенадцати струнных инструментов играл свадебный марш.

С высоко поднятыми головами, обе сестры медленно спустились по лестнице, одна завернула налево, другая – направо. Внизу гости в молчании смотрели на этих красивых женщин. Их обтягивающие платья были абсолютно одинаковыми, различались только рисунок и тип кружева на фате. Букетики из розовых бутонов разного цвета, украшавшие их прически, тоже отличали одну сестру от другой.

Когда они оказались в начале широкого холла, толпа расступилась, и сестры прошли по небольшому коридорчику и вышли через дверь библиотеки.

Пройдя в дверь, они остановились в ожидании того, когда четыре органа, расположенные по стенам огромной комнаты, заиграют. В комнате находились близкие друзья и родственники, которые поднялись при виде невест.

Хьюстон взглянула на проход, по которому им предстояло пройти, и увидела Джин Таггерт между своими дядей и отцом. А впереди гостей на возвышении, покрытом цветами, стояли женихи – только на несоответствующих местах.

Хьюстон следовало бы догадаться с самого начала, что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой, глупо было полагать, что все пройдет так, как она запланировала. И вот сейчас она шла по проходу по направлению к Лиандеру. Она быстро взглянула на Блейр, чтобы вместе оценить шутку, но Блейр смотрела прямо перед собой – на Кейна.

У Хьюстон душа ушла в пятки. Это было не просто ошибка. Ее пронзила внезапная боль, когда она вспомнила о цветах, посланных ей Блейр. Неужели Блейр организовала все это для того, чтобы не выходить замуж за Лиандера. Может быть, она хочет быть женой Кейна?

Нет, это просто смешно. Хьюстон улыбнулась. Несомненно, Блейр решила принести себя в жертву и выйти замуж за Кейна с той целью, чтобы Лиандер достался Хьюстон. Как мило с ее стороны, но как глупо. Как она ошибалась!

Все еще улыбаясь, Хьюстон перевела взгляд на Кейна. Он пристально смотрел на нее, и Хьюстон обрадовалась, что он узнал ее.

Всего несколько секунд она была счастлива, но, когда он помрачнел и отвернулся, улыбка сошла с ее лица.

Неужели он решил, что она придумала все это, чтобы выйти замуж за Лиандера? Да, именно гак он и решил.

Пока они приближались к возвышению, Хьюстон старалась придумать, как бы достойно выйти из этой ситуации. Мисс Джоунз всегда считала, что охватила своим вниманием каждую ситуацию, в которой может оказаться леди, но ей, наверное, никогда не приходило в голову, что леди может столкнуться с тем, что выходит замуж не за того человека.

Когда сестры вступили на возвышение, Кейн все еще стоял, отвернувшись, и Хьюстон не могла сдержать обиду на то, что он не собирался ничего делать, чтобы изменить положение. Может быть, ему не важно, на какой сестре жениться?

– Дети мои, мы… – начал преподобный Томас.

– Прошу прощения, – перебила Хьюстон, стараясь говорить тихо, чтобы ее не мог услышать никто, кроме них пятерых. – Я Хьюстон.

Лиандер сразу все понял. Он повернулся к Кейну, который все еще стоял, не поворачивая головы.

– Поменяемся местами?

Кейн не взглянул ни на одну из сестер.

– Мне все равно.

У Хьюстон душа ушла в пятки. Лиандеру нужна была Блейр, и Кейн тоже бы от нее не отказался. Она вдруг почувствовала себя пятым колесом в телеге.

– Мне не все равно, – ответил Лиандер, и они с Кейном поменялись местами.

Пока они разбирались, среди гостей возникло оживление, а когда Кейн и Лиандер поменялись местами, в комнате раздался смех. Гости пытались сдерживаться, но не могли.

Хьюстон бросила взгляд на Кейна, и по его глазам поняла, что он не на шутку рассвирепел.

Служба быстро закончилась, и, когда преподобный Томас сказал, что женихи могут поцеловать невест, Лиандер заключил Блейр в объятия и страстно поцеловал. Поцелуй же Кейна был холоден и сдержан. Он даже не смотрел ей в глаза.

– Могу я поговорить с вами в кабинете? – спросила она. – Наедине.

Он коротко кивнул и отодвинулся от нее, как будто ему было противно к ней прикасаться.