Не прошло и двух недель со дня свадьбы Блейр и Лиандера, как состоялось официальное открытие Клиники Вестфилдов. Правда, Блейр не закончила интернатуру, но оба они знали, что это всего лишь формальность. За плечами Блейр были годы работы в больницах.

В день открытия Блейр так нервничала, что разлила свой кофе и уронила кукурузную оладью на пол гостиной. Она виновато подобрала оладью и бросила взгляд в сторону кухни.

Ли накрыл ее руку своей:

– Она не кусается, ты же знаешь.

– Может быть, тебя она и не кусает, но насчет себя я не уверена.

Экономка-повариха, нанятая для них Хьюстон, появилась в доме несколько дней назад и сразу же нагнала страху на Блейр: маленькая, седые волосы отливают стальным блеском, черные глаза смотрят сурово, а вместо рта узкая щелочка. Миссис Шейнес едва доходила Блейр до плеча, но, когда та входила в комнату, Блейр казалось, что она словно уменьшалась в размерах. Эта хрупкая женщина заставляла Блейр чувствовать себя неуклюжей и неуверенной в себе. В первый же день она произвела осмотр небольшого гардероба своей хозяйки, ограничившись кратким замечанием, что выясняет, не нуждается ли одежда в починке или чистке. Вздохнув, она унесла часть вещей Блейр, и в последующие несколько часов весь дом пропах химикалиями.

В тот вечер, когда Блейр с мужем вернулись из клиники, миссис Шейнес отвела Ли в сторону для приватного разговора. Потом Ли с улыбкой поведал Блейр, что миссис Шейнес не считает гардероб Блейр соответствующим ее положению и что завтра же она должна поехать к портному Хьюстон.

Блейр попыталась протестовать, но Ли ничего не хотел слышать. Волнуясь, что у него и так много долгов, она на следующий день ехала к портному с намерением заказать совсем-совсем немного, но оказалось, что Ли уже позвонил и заказал в два раза больше, чем, как считала она, ей понадобится за всю ее жизнь. Тем не менее она не могла устоять перед очарованием прекрасных тканей и, возвращаясь домой в новом экипаже, размышляла над тем, как отблагодарить Ли.

Когда она вошла в гостиную. Ли был погружен в чтение письма. При виде Блейр он смял листок, чиркнул спичкой и сжег его в камине.

Блейр не стала спрашивать о письме, потому что не хотела опять услышать, что она в этом ничего не понимает. Оживление, вызванное новой одеждой, покинуло ее, и она провела вечер в попытках подыскать разумное объяснение поведению Ли: он кому-то помогает; ему нужны деньги; он преступник; он работает на агентство Пинкертона.

Той ночью они занимались любовью неторопливо. Крепко обняв Ли, Блейр думала о том, что ей все равно, что он делает. Он может втайне владеть хоть всеми игорными домами на Ривер-стрит, ей на это наплевать.

В день официального открытия Клиники Вестфилдов Ли вызвали на шахту «Виндлас» – там завалило рабочих. Блейр хотела ехать с ним, но он отослал ее в клинику.

Когда в восемь часов утра она вошла туда, там уже были медсестра миссис Креббс и три пациентки. Миссис Креббс, как обычно сдержанная, слегка кивнула Блейр и прошла в кабинет, чтобы проверить инструменты.

– Сюда, пожалуйста, – сказала Блейр, проводя свою первую пациентку в кабинет.

– А где доктор? – спросила женщина, прижимая к груди сумочку, словно боясь, что кто-то отберет ее.

– Я – доктор. Ну а теперь, если вы присядете и расскажете мне, что вас беспокоит, я…

– Мне нужен настоящий врач, – сказала женщина, пятясь к двери.

– Уверяю вас, он дипломированный специалист. Если вы расскажете мне…

– Я здесь не останусь. Я думала, что это настоящая больница с настоящими врачами.

И не успела Блейр и рта раскрыть, как женщина заспешила к выходу. Блейр сдержала гнев и пригласила следующую пациентку.

Вторая женщина флегматично сказала, что вряд ли Блейр сможет ей помочь, потому что она пришла сюда не по поводу беременности. Сначала Блейр ничего не могла понять, потом до нее дошло, что женщина принимает ее за акушерку.

Она ушла прежде, чем Блейр смогла объясниться с ней. Третья удалилась, как только узнала, что очаровательный доктор Вестфилд, с которым она познакомилась прошлым летом в Денвере, не сможет ее осмотреть.

В течение нескольких часов после ухода третьей пациентки в клинику никто не заглядывал. Блейр представила, как от сплетен и слухов раскаляются и воспламеняются телефоны. В четыре часа зашел торговец и попытался навязать розовую жидкость от всех «женских болезней». Блейр выпроводила "его вежливо, но решительно. Она вернулась и поправила полотенца, и без того лежавшие в идеальном порядке.

– Им нужен мужчина, – сказала миссис Креббс. – Им нужен опытный врач, как доктор Лиандер.

– Я опытный врач, – процедила сквозь зубы Блейр.

Миссис Креббс фыркнула и ушла в другую комнату.

В шесть часов Блейр заперла клинику и пошла домой.

Она не рассказала Ли об отсутствии пациентов.

У него и так столько забот и расходов с этой клиникой, что не стоит беспокоить его еще и этим.

Она наполнила для него ванну и собралась уходить, едва он начал раздеваться.

– Не уходи. Останься, поговорим.

Сначала она почувствовала легкое смущение, наблюдая, как он снимает одежду и садится в ванну. Почему-то этот процесс показался ей более интимным, чем занятие любовью.

Лиандер вытянулся в ванне и, глядя куда-то вдаль, принялся рассказывать, как провел день. Он сказал, что вытащил из завала два тела, что одному шахтеру пришлось ампутировать ногу на месте, потому что ее зажало намертво. Она слушала, не перебивая, и он стал описывать свои ощущения от спуска под землю: давящая толща над головой, недостаток свежего воздуха, кромешная тьма, невозможно ни выпрямиться, ни сделать шага в нужном направлении.

– Я не понимаю, как они это выдерживают, как спускаются туда изо дня в день. В любой момент крепь может обрушиться. Каждый день они тысячу раз заглядывают смерти в лицо.

Намыливая его ногу, Блейр сказала:

– Хьюстон говорит, что шахтерам нужно объединиться в профсоюз, тогда они смогут чего-то добиться.

– Откуда Хьюстон знает об этом? – резко бросил Ли.

– Она живет здесь, – с удивлением ответила Блейр. – И у нее есть уши. Она сказала, что кто-то проводит в поселки агитаторов и скоро будет революция. И…