Он поднял бровь:

– Можешь понимать мои слова как угодно, но результат будет один: на шахтах ты больше не появишься.

– Значит, тебе можно исчезать посреди ночи, а я – нежная женушка – буду сидеть дома.

– Какая чушь! До этого я ничего не запрещал тебе. Ты хотела клинику для женщин – ты ее получила. И оставайся там.

– А ты будешь ездить на шахты, да? Ты считаешь, что я слишком труслива, чтобы спуститься в шахту? Ты думаешь, что я испугаюсь темноты?

С минуту Ли молчал, а когда заговорил, его голос звучал едва ли громче шепота.

– Не ты трусиха, Блейр, а я. Не ты боишься, что с тобой случится что-то ужасное, это я слишком боюсь потерять тебя, чтобы позволить тебе заниматься этим. Возможно, я был груб, но ты должна понять: тебе придется держаться подальше от шахтерских поселков.

Целая буря чувств охватила Блейр. Ее злила властность Ли.. Как и говорила Нина, его запрет привел ее в ярость. Но, вместе с тем, она задумалась над его словами о том, что не подходит для этой работы. Хьюстон ездила в поселки, и если бы ее повозку обыскали, то не нашли бы ничего, кроме чая и детской обуви. А ее груз – совсем другое дело. Кроме того. Ли сказал, что листовки могут причинить вред. Она прочла одну из них, полную ярой ненависти: в таком состоянии люди сначала действуют, а потом осознают, что натворили.

Она подняла глаза и увидела, что Ли наблюдает за ней.

– Я.., я не хотела напугать тебя, – запинаясь, проговорила она. – Я… – она не договорила, потому что Ли протянул к ней руки, и она бросилась к нему.

– Значит, ты даешь обещание? – спросил он, зарываясь лицом в ее волосы.

Блейр начала говорить, что она не может дать такого обещания, но потом подумала, что можно будет найти другой способ информировать шахтеров, более надежный, который не повлечет за собой человеческие жертвы.

– Я обещаю, что больше никогда не повезу в шахтерские поселки листовки. Он взглянул ей в лицо:

– А если меня срочно вызовут на шахту, и к телефону подойдешь ты?

– Ну, Ли, мне придется… Его рука сжала ей затылок.

– Чтобы ты знала, я очень люблю наш город, и мне не хотелось бы уезжать отсюда, но может так случиться, что придется переехать, скажем, в Техас. Куда-нибудь, где моя жена не сможет попадать в затруднительные ситуации, – он прищурился. – Я попрошу миссис Шейнес и миссис Креббс поехать с нами.

– Жестокое, бесчеловечное наказание. Хорошо. Пока я с тобой, я не подойду к шахтам. Но если я тебе понадоблюсь…

Он закрыл ей рот поцелуем.

– Если ты когда-нибудь мне понадобишься, я хочу знать, где ты, – всегда. Каждый день и каждую минуту. Ты поняла?

– Я очень часто не знаю, где ты. По-моему, это несправедливо…

Он снова поцеловал ее.

– Когда я уходил из больницы, подъехали два фургона с покалеченными ковбоями. Кажется, они попали под копыта бегущего в панике стада. Мне пора…

Она оттолкнула его:

– Что же мы стоим? Поехали!

– Вот это моя девочка, – сказал Ли, идя за ней к коляске.

– Откройте ворота!

На двух охранников шахты «Маленькая Памела» с высоты лошади требовательно смотрела Памела Фентон Янгер.

Охранники не могли отвести от нее глаз. Вид женщины шести футов ростом верхом на черном жеребце семнадцати ладоней в холке производил устрашающее впечатление. Животное вставало на дыбы так высоко, что были видны подковы. И хотя тяжелые деревянные ворота отделяли его от мужчин, они попятились, когда конь вздернул голову и повернулся в их сторону.

– Вы что, не слышите? Откройте ворота!

– Подожди минуту… – начал один из охранников. Другой ткнул его в бок.

– Сию минуту, мисс Фентон, – сказал он, открывая перед ней ворота и отскакивая в сторону. – Дочь владельца шахты, – объяснил он первому охраннику.

Памела поскакала прямо ко входу в шахту, оставляя позади себя облако угольной пыли.

– Я хочу видеть Рафферти Таггерта, – сказала она, натянув поводья и остановив коня. – Где он?

– В забое, – ответил кто-то. – Туннель номер шесть.

– Послушайте… – выступив вперед, обратился к ней один из рабочих.

Другой мужчина, постарше, протолкнулся вперед к беспокойно приплясывавшей лошади.

– Доброе утро, мисс Фентон. Таггерт внизу, но я уверен, что для вас его кто-нибудь вызовет.

– Ну так вызывайте, – сказала она, еще больше натягивая поводья.

С брезгливым выражением Памела посмотрела вокруг себя – на грязь и нищету шахтерского поселка. Когда она была девочкой, отец настоял, чтобы она сопровождала его сюда и знала, где берет свое начало их богатство. Памела посмотрела тогда на все это и сказала:

– По-моему, мы бедны.

Она по-прежнему презирала эти места.

– Оседлайте для него лошадь, я буду ждать его на излучине Рыбачьей речки. – Развернув жеребца, Памела взглянула на управляющего шахтой:

– И если его оштрафуют хоть на пенни, вы за это заплатите.

С этими словами она пришпорила коня и помчалась к воротам поселка с такой скоростью, что кусочки шлака разлетались из-под копыт.

Ждать ей пришлось недолго. Некоторые люди лишь неприязненно морщились при упоминании фамилии Фентон, но те, кто работал на компанию «Фентон Коул энд Айрон», со всех ног бросались исполнять приказания любого из Фентонов.

Рейф подъехал на шелудивом коньке, мелковатом для его крупной фигуры. Его лицо и одежда были черны от угольной пыли, глаза сверкали гневом.

– Твои желания всегда стоят на первом месте? Принцесса Фентон получает все, что пожелает, – сказал он, спрыгнув на землю и глядя Памеле прямо в глаза.

– Мне не нравится там.

– Никому не нравится, просто некоторым приходится зарабатывать себе на жизнь.

– Я приехала не для ссоры с тобой. Мне нужно сообщить тебе кое-что важное. – Она вручила ему кусок мыла. – Что ты так удивляешься? Я знаю, что такое угольная пыль.

Еще раз впившись в нее взглядом, он взял мыло, встал на колени у воды и принялся намыливать лицо и руки.

– Ладно, что ты хочешь мне сказать? Памела села на плоский камень, вытянув длинные ноги. Ее высокая жесткая черная шляпа прибавляла ей росту, но короткая черная вуаль делала лицо загадочным и женственным.