- Мне нужно это рассказать.

- Ты не обязан ничего говорить, если не хочешь.

Джон вздохнул. Грудь поднялась и опала в такт вдоху, и пальцы Шерлока скользнули по рубцовой ткани.

- И все-таки мне это нужно. Мне не становится лучше.

- Ты же ездил в Литтл Прейри.

- Больше месяца назад.

Джон покачал головой, отчего волосы прошуршали по наволочке. Пару недель назад он настоял на том, чтобы подстричься. Он все-таки позволил Шерлоку сделать настоящую стрижку, воспользовавшись самой большой насадкой для машинки из всех, какие у него были. Волосы самого Шерлока катастрофически требовали вмешательства парикмахера, хотя Джон и утверждал, что завитки выглядят восхитительно, а вовсе не буйно.

- У нас есть время.

- Нет, на самом деле нет, - настойчиво возразил Джон. Накрыв руку Шерлока ладонью, он огрубелыми от работы пальцами погладил его запястье, затем спустился к костяшкам. - Я впустую потратил здесь семь лет своей жизни, Шерлок. И не собираюсь тратить еще семь – уже нашей.

- Если бы этого не было, мой брат не отправил бы меня сюда, - тихо заметил Шерлок.

- Сейчас ты здесь. Это единственное, что важно. Но ты должен знать, в том числе и поэтому…

Джон замолчал, и на этот раз Шерлок стал ждать, прислушиваясь к необычайно торопливому биению его сердца, странно противоречащему медленному, тщательно контролируемому дыханию. Спина Джона напряглась, а пальцы вычерчивали короткие невесомые линии на ребрах Шерлока. Пылающий в камине огонь постепенно окутывал их своим теплом, и Шерлок расслабился чуть сильнее, осторожно положив поверх ноги Джона свою ногу, просто чтобы быть еще ближе.

- Мне было двадцать семь, когда я завербовался в канадскую армию в качестве хирурга. Меня разместили здесь, в Канаде, - произнес Джон, внезапно нарушая тишину. – Через три месяца случилось Одиннадцатое сентября. Месяц спустя я добровольцем отправился в Афганистан для оказания поддержки Группе Кей-Бар [1], международной группировке войск специального назначения, первой вошедшей туда. Через шесть месяцев Кей-Бар вывели из страны, но я остался, чтобы помогать дальше, участвуя в работе мобильных групп – в основном, выезжая в поддерживающие нас деревни, чтобы оказать медицинскую помощь местным жителям. Отпуска проводил здесь – в Торонто, если точнее, – но продолжал возвращаться туда, пока после инцидента с «Блэкуотер» [2] я не оказался под Фаллуджей [3].

Шерлок никогда не слышал ни о Группе Кей-Бар, ни о Фаллудже, а единственное, что он знал о «Блэкуотер» – что это какая-то частная американская охранная структура, но продолжал молчать, прислушиваясь к голосу, дыханию и сердцебиению Джона. Тот был напряжен не сильнее, чем когда начал рассказ, но вот его сердце теперь яростно колотилось.

- На самом деле в самой Фаллудже меня не было – официально не было. Никто из канадцев официально не участвовал подобным образом в Фаллуджском конфликте. Но там требовались все врачи, каких только можно было найти, а я хотел сделать все, что было в моих силах, пусть и для союзников. Бои тогда вспыхнули в начале года и до декабря так и не прекратились. В городе у нас не было союзников, начиная с апреля, за исключением пары… - Джон оборвал себя и покачал головой. – Так или иначе, весь чертов город был как одна гигантская граната. Дороги заминированы, повсюду снайперы… Настоящий огневой мешок.

Шерлок никогда даже не пытался представить войну, но сейчас мог вообразить ее достаточно хорошо. Голос Джона сделался невыразительным и холодным, словно он читал по написанному. Это не была вся история целиком – заминки доказывали это – но рассказанного оказалось больше, чем Шерлок когда-либо ожидал услышать.

Шерлоку никогда не приходила в голову мысль, что он захочет отказаться от каких-нибудь знаний, даже если позже решит удалить их как бесполезные, но это, подобно видеозаписи, было чем-то, от чего он интуитивно желал избавиться, чем-то, что хотел не только стереть из услышанного, но и из прошлого Джона.

- Нам были нужны данные из города. От местных. Так что я отправился туда, чтобы с кем-нибудь «подружиться», - Джон издал короткий горький смешок. – Вот как это делается – ты пытаешься быть милым, показываешь, что не плохой парень. Может быть, даешь вещи и продукты – господи, да даже бутылки с чистой питьевой водой. И оказываешь медицинскую помощь. Мы с парой других врачей собрали кое-какие вещи, без которых на базе могли обойтись, и ушли, чтобы зашивать порезы, вынимать пули и перевязывать ожоги в надежде, что кто-нибудь что-нибудь нам расскажет.

Шерлок закрыл глаза, страшась того, что, как он знал, последует дальше, и понимая, что ошибся в своих первоначальных выводах. Майкрофт не приказывал спасти Джона из-за имевшихся у того сведений. Если канадские военные не должны были там быть, тогда, захватив Джона, боевики получили заложника, ценность которого, как политического орудия, выходила далеко за рамки значимости любого обычного врача.

Он должен был знать. Он и знал бы или, как минимум, вычислил это, если бы реабилитация не вогнала его в такую вялость. Его разум был подобен бритве, и без регулярной заточки ее лезвие тупилось и ломалось.

- Кое-как мы пробрались в город, - продолжал рассказывать Джон. – Он вытянулся вдоль Евфрата, в основном на восточном берегу, и вокруг не было ничего. А Земля обетованная была на востоке, посреди пустыни.

- Земля обетованная?

- Извини. Кэмп Бахария, одна из баз США. В любом случае, за исключением нескольких орошаемых ферм и Земли обетованной, там не было ничего. Иногда по ночам, когда стихала пальба и прекращали летать беспилотники, можно было поднять взгляд к небу и смотреть на него до бесконечности. Я очень любил это. Зной, пустота, небо… Как будто рождаешься заново.

Он содрогнулся, его рука крепче прижалась к спине Шерлока.

Когда Джон заговорил снова, его голос был глухим и дрожащим.

- Что случилось дальше, ты знаешь и так. Про своих спутников я ничего не знаю до сих пор. Быть может, им удалось бежать, быть может – погибли или еще что.

Шерлок подумал о Майкрофте с его одержимостью властью и знанием и задумался, сможет ли заставить того это выяснить и поможет ли это Джону или только вновь вызовет эти воспоминания?

- Три дня от меня добивались, чтобы я сделал операцию, - продолжал Джон. – Я отказался. Потом… они достали камеру.

Его пальцы, крепко стискивая, обхватили руку Шерлока.

- Я видел раньше такие записи. Все мы видели. Иногда заложников освобождали – обычно контрактников или журналистов – но большинство погибало. В основном, их обезглавливали.

Сердце Шерлока, казалось, подскочило к самому горлу.

- Джон, - прошептал он вопреки своему намерению не перебивать.

Джон притянул его еще ближе.

- Обычно казнь снимали. Когда они начали запись… Я подумал: ну, вот и все. Арабский я знал плохо, так что не понимал, что они говорят. А потом они выключили камеру… - он оборвал себя, резко и неровно втянув воздух.

- Они не говорили по-английски? – в абсолютной тишине спросил Шерлок.

Джон покачал головой.

- Понятия не имею, знали ли они его вообще.

Похолодев, Шерлок заскользил кончиками пальцев по шрамам на груди Джона, словно мог стереть их. Джона не допрашивали. Его пытали, без всяких на то причин. Он отказался выполнить требования похитителей. Те сделали запись, задокументировали свою жестокость. Но пытки продолжились, возможно, вплоть до того момента, когда появилась спасательная команда, и для этого не было совершенно никаких причин.

Не удивительно, что за семь лет Джон так и не исцелился. В том, что с ним сделали, не были ни капли логики, которой мог бы воспользоваться его разум и найти произошедшему объяснение, за исключением бессмысленной жестокости войны. Он не мог даже гордиться тем, что сопротивлялся, потому что после третьего дня от него уже ничего не требовали.

- Ты выжил, - грубым, напряженным от усилий пытаться звучать успокаивающе голосом произнес Шерлок. – Это все, что имеет значение, Джон.