С оглушительным жужжанием расстегнулась молния.

Шерлок знал, что это чистой воды провокация. Знал, что нужно натянуть высокомерное выражение лица, отвернуться и снова уставиться в огонь. Он попытался сосредоточиться на загадке того, что было в картонной коробке, но ничего не выходило. Он едва даже помнил ее размеры, что уж там говорить о размышлениях над содержимым.

А потом Джон подался вперед, чтобы снять рубашку, и на горизонте замаячила реальная возможность проигрыша. Тот стянул и футболку тоже, обнажая покрытую шрамами грудь и подставляя ее прямо под исходящий от камина свет, и Шерлок уставился на нее, не в силах отвести взгляд. На дом с безжалостной мощью обрушились снегопады, побуждая их обоих закутываться в многочисленные слои теплой одежды, но как раз в это время Джон начал гораздо меньше стесняться своих шрамов. Шерлок все удерживался от попыток изучить их при хорошем освещении, так как не желал перегнуть палку, и теперь просто не мог не таращиться.

Приподняв бедра, Джон стянул по ним джинсы, сбросил старые кроссовки, которые носил, когда не собирался выходить на улицу, и, оттолкнув их, рывком опустил джинсы еще ниже. Они упали на пол, а мгновение спустя за ними последовали толстые шерстяные носки.

В доме царила абсолютная тишина, разбавляемая лишь мягким потрескиванием огня в камине. Шерлок не шевелился, не издавал ни звука, иррационально опасаясь, что если он только это сделает, Джон оденется и уйдет.

Повернувшись боком, Джон облокотился о подлокотник, переложил диванные подушки поудобнее, а затем заскользил по сиденью правой ногой, пока обнаженная стопа не коснулась бедра Шерлока. Левая в это время оставалась стоять на полу, отчего бедра оказались разведены настолько приглашающее широко, что Шерлоку пришлось с усилием напомнить себе: вообще-то он пытался доказать Джону, что хранить от него секреты бессмысленно.

Тот потянулся вперед, опустил левую руку себе на бедро, медленно согнул пальцы, и как же легко было представить их невесомое прикосновение. Словно бы невзначай Джон заскользил рукой вверх, пока его пальцы не оказались в миллиметрах от того, чтобы нырнуть под ткань простых серых боксеров. Его член был достаточно напряжен, чтобы натянуть материю, но все же не настолько, чтобы открылась имевшаяся спереди прорезь, удерживаемая в закрытом состоянии одной маленькой пластиковой пуговицей, к которой Шерлок ощутил внезапный, иррациональный приступ ненависти.

- Раз ты ничем не занят, не разведешь огонь посильнее? – небрежно предложил Джон, касаясь чуть потрепанного края боксеров.

Первым инстинктивным желанием Шерлока было отказаться; он не собирался помогать Джону сломить его решимость. Если Джон хочет секса, все, что от него требуется – показать содержимое коробки из погреба.

Но все это лишь на первый взгляд касалось секса или таинственной посылки, которую они забрали в Фэйрлейке. На глубинном уровне речь шла о страстном желании Джона вовлечь Шерлока в празднование, в чем, хотя это казалось просто капризом, можно было рассмотреть нечто значительное для них обоих. Картонная коробка была сюрпризом, подарком. И хотя имевшийся опыт подсказывал, что все подарки подразумевали ответную плату, значительно перевешивавшую их стоимость, Шерлок предположил, что Джон еще раз докажет свою исключительность. Тот подготовил сюрприз, не руководствуясь никакими скрытыми мотивами. У Шерлока не было ничего такого, чего Джон не мог бы получить, просто попросив. Ему не было никакой необходимости делать подарки.

Джон мог покончить со всем этим и просто уступить – по-хорошему или со зла. Мог уйти, кипя от ярости, хлопнуть дверью и отказаться вообще иметь с Шерлоком дело, пока не рассветет и не настанет этот назначенный им Юбилей. Вместо этого он избрал тот единственный путь, которого Шерлок не ожидал: продолжил конфликт в шутливом ключе, руководствуясь любовью, а не желанием уесть – и совершенно этим обезоружил.

Поднявшись, Шерлок отодвинул футляр со скрипкой в сторону и следующие несколько минут ворошил уже имевшиеся в камине поленья, после чего положил поверх них еще два. Прекрасно понимая, как могут разболеться от холода шрамы, он не спешил, невзирая на все свое желание вновь оказаться на диване. За этот месяц он стал знатоком не только в вопросе поддерживания пламени, но и научился класть поленья так, чтобы направить большую часть жара в комнату. Наконец, удовлетворенный растопкой, Шерлок снова сел и повернулся боком, не делая ни малейшей попытки скрыть свою заинтересованность.

Улыбка Джона из хитрой стала искренней.

- Спасибо, - поблагодарил он, скользнув правой ступней еще на дюйм вперед так, чтобы его пальцы оказались под ногой Шерлока. Протянув руку, Шерлок положил ладонь Джону на лодыжку, но тот немедленно с осуждающим видом ее отдернул, а на его лице опять появилась озорная улыбка. – Правда, ты, наверное, весь в мыслях о сюрпризе, и вряд ли тебе это будет интересно.

Никогда мне не наскучит, подумал Шерлок, скрывая полную любви улыбку. Изобразив разочарованный вздох, он намеренно перекинул руку через спинку, чтобы избежать искушения снова протянуть ее к Джону.

Широко улыбнувшись, тот сдвинулся еще немного ниже. Поскольку правая нога была согнута в колене, а ступня по-прежнему упиралась в сиденье, его бедра соблазнительно приподнялись. Он не шевелил рукой, но тело само подвинулось под ладонью, пока край боксеров не задрался полностью. Палец скользнул дальше под материю, проследовал изгибу паховой складки. Никогда прежде Шерлок не был так рад привычке Джона носить удобные, не сковывающие движений боксеры.

Внутрь нырнули еще два пальца, и материя натянулась, когда Джон обхватил мошонку. В затопившей дом тишине отчетливо слышался шорох волосков о ткань.

- Пожалуйста, не стесняйся, усаживайся поудобнее. В конце концов, это твой диван, - сухо произнес Шерлок. Упершись обеими ступнями в сиденье, он подтянул колени к груди, чтобы скрыть нарастающую эрекцию, и мрачно уставился на Джона.

- Предоставишь все дело мне? – не поддавшись на провокацию, спросил Джон.

Шерлок всегда любил игры, особенно умные, тщательно продуманные и увлекательные. И, хотя он играл крайне редко, если уж он включался в игру, то шел до конца, чем бы это ни было: шахматами, покером или соблазнением. Он играл не столько ради победы, сколько ради полного уничтожения сопротивления и использовал для этого все необходимые средства.

Но в этой игре он с радостью уступил всего лишь после символического сопротивления. Отметя в сторону все мысли о коробке, он потянулся к Джону.

- Коробка остается в погребе, - сурово взглянув на Шерлока, произнес тот.

- Сними их, - попросил Шерлок, скользнув взглядом по боксерам.

- Только если ты согласишься. Не вздумай изменить решение после секса или прошмыгнуть вниз, когда я усну. Я жду от тебя честной игры.

- Я никогда не играю честно.

- Будешь играть. Со мной.

Несмотря на весь опыт обмана, вздох Шерлока был полностью деланным.

- Ты жуткий упрямец, - пожаловался он, оборачиваясь, чтобы, растянувшись на диване, протянуть руку к Джону. – Снимай.

Он уже успел привыкнуть, что Джон уступает – не всегда, но достаточно часто – так что оказался поражен, когда Джон протянул руку и коснулся пальцами лба Шерлока, останавливая.

- Шерлок, - предупреждающе произнес он.

В ответ Шерлок наклонил голову и осторожно сомкнул зубы на его бедре. Вполне естественный ход, учитывая, что, так или иначе, дальше Джон его не пускал.

- Ладно.

- Ладно что?

- Ладно. Я согласен! Я подожду до наступления твоего случайным образом выбранного числа, - выпалил Шерлок и, подчеркивая свои слова, самым подлым образом ущипнул его.

Но Джон не поддался на эту показную злость. Рассмеявшись, он зарылся пальцами в волосы Шерлока, и его прикосновение было полно радости и приязни.

- Придется мне не дать тебе заскучать.

Шерлок улыбнулся, прижимаясь к ладони Джона, и, в конце концов, навис над ним.