Это был высокий парень с короткими черными волосами, карими глазами и стройным телом. Видимо, спустя двадцать лет мои вкусы совершенно не изменились… Так вот, Энтони… Его можно было отнести к «плохим ребятам», которые позволяли себе пить, курить травку и кататься на мотоциклах по территории учебных корпусов. Он не боялся ничего, был выше других и относился ко всем соответствующе. Тогда я думал, что впервые в жизни влюбился. Ему было восемнадцать, но выглядел он тогда старше своих лет. Вечная кожаная куртка, рваные джинсы, ботинки и сигарета в зубах - он казался мне чем-то невозможным, неправильным, но в то же время невероятно притягательным. Не знаю, что тогда происходило в его голове, но меня он все-таки заметил…
*****
- Хей, Джонни, - послышался знакомый голос, который эхом отражался от стен пустующего корпуса.
- Тони?
- Привет, - Энтони сделал несколько шагов навстречу, улыбаясь своей небрежной улыбкой и крутя в руках сигарету. - Слышал, ты сегодня подрался с Джексоном. Говорят, ему здорово досталось.
Джон согласно кивнул, отводя взгляд топазовых глаз от долговязой фигуры альфы, который едва ли не подавлял его одним своим присутствием. Мысли начинали путаться по мере того, как Келси говорил. Что именно он говорил, Джон уже с трудом понимал, слыша лишь оглушительное биение собственного сердца.
- Так что? - спросил Энтони, прислонившись к железным шкафчикам и смотря в глаза Джона.
- Прости, что?
- Придешь на тусовку?
- Да… Да, приду, - ответил Джон, не в силах отвести взгляда от этого парня. В нем было что-то дьявольское, но черное неизменно притягивает к себе белое, как огонь притягивает белого мотылька.
- Отлично, приходи в восемь к Джессике Грей - мы собираемся у нее дома.
Джон снова кивнул, наблюдая, как Келси достает из кармана зажигалку и пачку сигарет, а затем снова убирает их в карман, словно передумав. Затем он сделал несколько шагов к Джону, прижав худое тело к металлическому шкафчику. Испуг сменился ожиданием дальнейшего за одно мгновение, а затем послышался сдавленный вздох, когда губы Энтони накрыли его губы, грубо и властно, руки удерживали запястья, а язык переплетался с другим в каком-то безумном и хаотичном танце.
Джон был уверен, что любит.
Джон был уверен, что Энтони Келси не причинит ему вреда.
*****
- Тогда я понятия не имел, что творил. Думал, что это, должно быть, круто - быть в этой тусовке, находиться в одной компании с Энтони. Я был влюблен в него, болезненно и достаточно сильно, поэтому и не заметил, как надо мной медленно сгущались тучи. Я был слишком поглощен новыми чувствами и впечатлениями от того поцелуя, который был для меня чем-то удивительным и не похожим ни на что на свете. Тогда я, не раздумывая, согласился придти, даже не думая о том, что никого там не знаю. Да и едва ли Келси стал бы таскаться со мной весь вечер.
Омеги частенько шептались, насколько это интимно, когда альфа оставляет на твоем теле свою метку - засосы или укусы, неважно. Я хотел испытать что-то подобное, выбрав из множества альф именно Энтони Келси. Я был готов отдаться ему всей душой и телом…
Если бы я знал, что ждет меня той ночью, я бы уехал из города первым же поездом.
Шерлок… Если бы я знал…
*****
Спустя несколько бутылок какого-то странного пойла (по-другому эту дрянь назвать невозможно), Джон обнаружил себя там, где мечтали оказаться многие знакомые ему омеги - в одной комнате с Энтони Келси.
Медленно сходя с ума от сладкого ожидания, ощущая радостную легкость страха, Джон внимательно наблюдал за Тони. Тот сидел напротив него на просторном диване, иногда бросая многозначительные взгляды на омегу. Джон чувствовал удовольствие от каждого движения и каждого вздоха Келси, а ведь они просто сидели рядом, даже не прикасаясь друг к другу.
Неожиданно для Джона, Энтони потянулся к нему, охватив рукой за затылок и впиваясь в тонкие губы требовательным поцелуем. Было очевидно, что альфа хочет намного большего, чем просто поцелуи и держания за руки - ему это было совершенно не интересно. Келси желал испробовать этого тихоню - Джонни, который казался самым невинным существом во всей стране.
Нужно быть честным - он просто хотел трахнуть эту невинную омежку, со всей жестокостью и размахом.
Птичка в клетке, а клетка - захлопнулась.
Джон понял, что происходит только тогда, когда стало совсем поздно. Когда в комнате появилось еще трое парней, таких же, как Энтони - в кожаных куртках и джинсах. Но у всех четверых было нечто общее - темные глаза, горящие опасным огнем похоти и звериной жестокости. Один из них был сыном местного шефа полиции, и первым делом продемонстрировал наличие огнестрельного оружия.
Дальше последовал тяжелый удар под ребра, затем кто-то разодрал футболку, связал ему руки и поставил на колени. Слышались голоса, среди которых Джон ясно различал ставший ненавистным голос Энтони, получавшего лишь извращенное удовольствие от происходящего. Дуло пистолета уткнулось в висок, пока он стоял на коленях, мелко дрожа от чувства ненависти и бессилия. Дальнейшее Джон помнил с трудом, словно это происходило вовсе не с ним.
Один из парней, стянувший с себя джинсы, приказал сосать его член, словно перед ним была заправская шлюха, снятая за пару десятков фунтов. Джон сопротивлялся ровно до того момента, как сильный удар металлической пряжкой ремня не пришелся на лопатки, а чья-то рука не запустила пальцы в волосы, направляя и заставляя заглатывать член чуть ли не целиком. С каждой минутой становилось все хуже и хуже. Чьи-то грубые руки стянули с него джинсы, кто-то грубо и с силой разрабатывал его отверстие. Для него это была страшная и невыносимая пытка, которая длилась до невыносимого долго. От боли Джон взвыл и едва не прикусил кому-то член, за что получил звучную пощечину, а затем еще несколько. Затем кто-то из четверых додумался уложить его на пол, чтобы было «удобнее иметь эту омежку». Так и поступили, повалив на пол и пристраиваясь, чтобы продолжить начатое. Его брали жестко и быстро, один сменял другого, все исчезало в темноте и появлялось снова, словно яркой вспышкой боли, которая не прекращалась ни на секунду. Кто-то кончил в него, вынимая член и повторяя вслух какие-то непристойности, которые сливались в один сплошной шум в его голове. Затем кто-то снова приставил член к его губам, и Джон послушно облизал его, мысленно прикидывая, сколько смогут продержаться четыре альфы. Ответ был совершенно не утешительным. Через несколько минут они снова поменялись местами, потому что теперь сам Энтони грубо ткнулся ему в рот, засовывая свой член едва ли не до самой глотки. Джон был уверен, что его сейчас точно стошнит, но он лишь тихо застонал, закрыв глаза и погружаясь в забытье, чтобы хоть немного притупить невыносимую боль, которая распространялась по всему телу. Ему заломили руки, сильно и специально, чтобы вырвать еще один чертов стон. Да, пожалуйста. Энтони, который в этот момент трахал его в рот, явно понравилась вибрация от звуков и его сперма скатилась ниже в желудок. Джон сдавленно закашлялся, и его всего передергивало от мерзости. Тот, кто был сзади него, вытащил свой член и кончил на спину, до боли сжимая ягодицы и отвесив очередную пощечину.
Джон на мгновение открыл глаза, заметив в допустимой близости от себя пистолет, который совсем недавно один из альф приставлял к его виску. Он хорошо разбирался в оружии, чтобы точно сказать, что оружие заряжено и готово выстрелить, стоит только нажать на курок. Пока его снова грубо брали, толкаясь огромным для семнадцатилетнего омеги членом в слишком хорошо разработанное отверстие, Джон мысленно прикидывал, насколько ему нужно сдвинуться, чтобы схватить лежащий на полу пистолет. Почувствовав очередной толчок, омега обхватил ногами альфу, положив руки возле головы и с вызовом глядя в голубые глаза своего мучителя. Это будет последнее, что этот сукин сын увидит в своей жизни - ненависть и вызов. Джон криво усмехнулся, крепче обхватив ногами талию трахающего его альфы, а затем резким движением дернулся в сторону, схватив пистолет и нажав на курок.
