И все же, доказательством заботы Майкрофта о брате служила не только готовность воспользоваться всеми полномочиями своего служебного положения ради того, чтобы Шерлок получил всю необходимую помощь. Здесь и сейчас тому было куда более яркое свидетельство. Майкрофт склонился над больничной койкой, старательно стирая кровь с ладоней Шерлока, и почему-то Джон сомневался, что в мире есть еще хоть кто-то, ради кого старший Холмс опустится до чего-то столь же – натуралистичного.
По правде говоря, действия эти были призваны помочь скорее не Шерлоку, а самому Майкрофту. Тот нуждался в какой-то деятельности, которая дала бы ему ощущение, что он в состоянии хоть как-то повлиять на ситуацию, и то же самое необходимо было Джону. Они оба были привязаны к Шерлоку, и видеть его в таком состоянии было… Джон потряс головой, не в силах подобрать слова. Еще когда у друга впервые появились признаки мигрени, Джон посчитал, что узнал сполна, что значит – быть беспомощным, но то ощущение не шло ни в какое сравнение с происходящим сейчас. Как мог он прожить столько лет, пройти через сражения, кровь и пули – и быть столь отвратительно никчемным?
- Осторожней, - предупредила одна из сестер, заметившая учащение сердцебиения их пациента. – Похоже, он приходит в себя. Будет так же, как в первый раз: спутанность сознания и страх. Попытайтесь успокоить его, если получится. Знакомые лица могут помочь.
Джон кивнул, тут же переключая внимание на Майкрофта, который застал лишь последние моменты выхода Шерлока из предыдущего припадка.
- Он может повести себя агрессивно. Лучшее, что здесь можно сделать, – продолжать с ним говорить и ждать, узнает ли он нас.
- Он был буйным после того приступа? – спросил Майкрофт, глядя на напряжение, слабым намеком проступающее в чертах лица брата, на согласованное подергивание пальцев и глубокий вдох – свидетельства того, что Шерлок приходит в себя.
- До этого едва не дошло. Спутанность восприятия, крайняя недоверчивость. Вы же видели, как он схватил медсестру, - Джон расправил плечи. Эту стадию он ненавидел едва ли не больше судорог – едва ли не больше – ведь Шерлок, находясь в этой фазе, казалось, хоть и был в сознании, но не мог наладить связь ни с окружающим миром, ни с людьми. Джону невыносимо было видеть отсутствие узнавания в его взгляде.
И страх. Будто Шерлок считал, что Джон может причинить ему вред.
Шерлок вдохнул, словно человек, вынырнувший из морских глубин, втягивая воздух так глубоко, что едва им не захлебнулся, и рывком сел – сработал рефлекс «бей или беги». И не было больше глаз, светящихся умом и знанием - лишь глубокие колодцы расширенных зрачков, окруженные тонкой полоской серебра. На висках Шерлока слабо поблескивала выступившая испарина, с приоткрытых губ срывались резкие выдохи, пока он обшаривал взглядом палату, пытаясь понять, где находится. Придя к какому-то выводу, он оскалился, пальцы его стиснули простыни, будто он готов был в любой момент подорваться с постели и бежать от увиденного, чем бы оно ни было.
- Шерлок. Все в порядке. У тебя был еще один приступ, - произнес Джон, стараясь говорить ровным тоном, сдерживая порыв прикоснуться к другу. Ни разу еще, даже в самые страшные моменты, когда жизнь и смерть балансировали на лезвии ножа, не выглядел Шерлок столь дико, утратившим весь свой самоконтроль. – Когда он начался, ты спал. Помнишь?
- Ты в Клинике Университетского Колледжа,** - добавил Майкрофт, словно по привычке сообщая брату фактическую информацию, - и Джон тоже здесь.
Видимо, себя самого он из формулы покоя исключил, но сейчас у Джона не было времени об этом размышлять. Он присел, чтобы казаться Шерлоку ниже - тем, кто подчиняется и кого можно не опасаться, пока тот недоверчиво оглядывал медсестер.
- Я не дам вам этого сделать, - низким, утробным тоном прорычал Шерлок, стиснув зубы. Каждое слово звучало отрывисто и резко, полное одновременно угрозы и намерения привести ее в исполнение, и Джон вздрогнул при мысли о том, что именно могло почудиться другу. – Не дам заглянуть внутрь.
- Никто и не пытается, Шерлок, - заверил Джон. У детектива явно получилось как-то объяснить себе, где он находится – больничная обстановка, врачи, запах лекарств, грубое постельное белье, - но он по-прежнему видел в этом для себя опасность. – Никто не собирается ничего с тобой делать, понимаешь?
Даже не задумываясь, Джон потянулся к другу, желая лишь успокоить – и ничего более, но тот отшатнулся, рывком поднял руки к груди и сжал кулаки. Из-под потревоженного катетера вытекла и пролилась алым на простынь полоска крови, но Шерлок даже не обратил на это внимания. Он пристально смотрел на Джона, будто не знал того вовсе, словно лицо лучшего друга принадлежало чужаку.
- Нет, - повторил Шерлок, и в глазах его за пеленой ярости мелькнул неподдельный и всепоглощающий ужас. – Я знаю, что вы хотите сделать. Я вам не позволю!
- Шерлок… - Майкрофт вздрогнул и бросил на Джона короткий, полный боли взгляд, когда брат сжался на кровати. Оба они по-прежнему пребывали в растерянности, и Джон начал говорить. Тянулись минуты, а он рассказывал обо всем, что приходило на ум - последнее расследование, Бейкер-стрит – обо всем, что только может пробудить в друге чувство узнавания.
Сердце болезненно ныло на каждом ударе, глухо выстукивая морзянкой сигнал тревоги. Джон не уставал напоминать себе, что Шерлок вернется – придет в себя, вновь займет эту ощерившуюся, сжавшуюся в ужасе телесную оболочку и вспомнит, кто он, - но душный страх, что этого так и не случится, не уходил. Он изо всех сил старался не задумываться обо всем том, симптомом чего могли быть приступы друга – пытался заставить себя поверить, что причина в мигрени, и ни в чем более – но как же трудно было оставаться рассудительным, когда Шерлок был в таком состоянии.
И единственное, что позволяло сохранять спокойствие, пусть только внешнее, - знание, что Шерлок почувствует его напряжение, и ни к чему хорошему это не приведет. В подобном примитивном, почти животном состоянии, организмом управляли инстинкты, а страх был заразен.
Это единственное, что он мог сейчас сделать для Шерлока – сохранять мужество.
Джон перевел дух, готовясь продолжить бесконечный сбивчивый монолог, но слова застряли в горле, когда Шерлок вдруг просто вновь стал самим собой. Губы его задрожали над оскаленными зубами, он нахмурился, на лице проступила, ужесточая его черты и накладывая свой отпечаток, вгрызающаяся в тело боль, но беспорядочные вспышки молний в его глазах уступили место ровному свету, надежному и правильному, который Джон узнал бы повсюду.
Горло Шерлока дернулось, когда он сглотнул, слизывая с губ кровь, плечи опустились, и он закрыл глаза, откинувшись на подушки.
- Еще один? – спросил он, уронив прижатую к груди руку на постель ладонью вверх в ожидании прикосновения.
Джон взял ее даже не задумываясь, провел кончиками пальцев по узкой кисти.
- Да. Ты спал, когда начались судороги.
На лице Шерлока мелькнула тень воспоминаний, он приоткрыл глаза, вновь напряженно оглядывая палату, словно надеялся выпытать у оштукатуренных стен их секреты.
- Я помню, что вроде бы проснулся. Только я был уверен, что… - он покачал головой, сморщившись от накатившей при движении боли, и сполз ниже по кровати. – Думал, что вы хотите распилить мне череп и вынуть мозг.
- Учитывая обстоятельства, у твоего страха имелись некоторые основания, - тихо заметил Майкрофт, раздвинув губы в слабой улыбке. Казалось, он был рад, что Шерлоку удалось сохранить некое подобие рационального мышления, пусть заключения, к которым он пришел, иначе, как совершенно жуткими, назвать было нельзя. – Приступ был таким же, как и предыдущий?
- Этот был короче, - сообщила одна из медсестер, повесив планшет на изножье кровати. Судя по бейджику, ее звали Бекки, а аккуратный макияж наводил на мысли о том, что она заступила на дежурство лишь пару часов назад. На мгновение Джон позволил себе порадоваться успешному применению дедукции: несомненно, то был результат влияния Шерлока. – Уменьшение продолжительности приступа не всегда означает, что человек идет на поправку, но часто это – хороший знак. После томографии можно будет сказать точнее.
