- Ты поедешь со мной? – спросил Шерлок, и шепот его прошелестел в воздухе, напряженный и нервный, когда снизу донесся стук в дверь и на лестнице зазвучали взволнованные вопросы миссис Хадсон.
- Хотел бы я посмотреть на того, кто попробует меня остановить, - твердо ответил Джон, до мозга костей уверенный в значении своих слов, и, вытащив свою руку из руки Шерлока, поторопился открыть дверь медицинской бригаде.
- Все настолько плохо, Джон? – спросила миссис Хадсон, крепко вцепившись в отвороты розового халата. – Майкрофт сказал мне про мигрень, конечно, но… - она слабо указала рукой, а потом прижала ладони к губам, отступая в сторону, чтобы медики могли на носилках спустить Шерлока вниз.
- Это нелепо, - пробормотал Шерлок, когда его проносили мимо, и прикрыл глаза рукой, на пальце которой был закреплен датчик пульса. – Я скоро вернусь, миссис Хадсон.
- Просто болезнь приняла неожиданный оборот, - попытался успокоить ее Джон, сжав руку. – Лучше подстраховаться, чем позже жалеть. Если появится Майкрофт…
- Я сообщу ему, где вы, но, вероятно, он уже ждет вас на месте, - сказала домовладелица. – Присмотри за Шерлоком, Джон. Господь свидетель, он совершенно не в состоянии позаботиться о себе сам.
С последней короткой улыбкой, не отразившейся в глазах, Джон поспешил наружу и забрался в скорую, пока медики считывали показания и проверяли реакции Шерлока. Джон торопливо рассказал им о течении мигрени, видя на их лицах при перечислении симптомов Шерлока отражение своего собственного замешательства. Это выходило далеко за пределы их опыта, и Джон всю дорогу, держа Шерлока за руку, вслушивался в знакомый жаргон, пока скорая неслась в потоке машин.
Шум, вероятно, причинял Шерлоку дополнительные страдания, но он оставался в ясном сознании, наблюдая за работой медперсонала и периодически встречаясь с Джоном взглядом, в котором был легкий намек на привычное нетерпение. Для Шерлока абсансы, скорее всего, были неощутимы, и Джон знал, что друг считает все происходящее суетой на пустом месте, но сам он почувствовал осязаемое облегчение, когда скорая наконец-то остановилась и двери распахнулись.
Джон держался за край носилок, слишком хорошо осознавая, как легко затеряться в суматохе приемного отделения, но он все же был не просто обеспокоенным наблюдателем. Фактически, он был врачом Шерлока, и даже если на нем не было медицинской униформы, голос его звучал со всеми нужными интонациями, когда он сообщал подробности медсестрам.
Улыбка Шерлока была слабой, но в ней сквозило самодовольство, словно он ничего другого и не ожидал от друга. В этом был намек на того Шерлока, что был привычен Джону, и он почувствовал, как начал расслабляться. Не было больше неожиданных, режущих глаз отключений сознания, не было пустых взглядов и невольных подергиваний, и Джон только начал задумываться, а не был ли его страх необоснованным, как запищал датчик давления.
Резкий крик вырвался из горла Шерлока, глаза его закатились, и тело дернулось, все мышцы окаменели. Пальцы согнулись, Джон выпустил руку друга, и на лбу его, пока он наблюдал за происходящим, выступил холодный пот. Медсестры торопливо задвигались, перекатывая Шерлока на бок, обмениваясь командами и громко считывая показатели, в то время как он начал дергаться, выгибая шею и стуча руками по кровати, заставляя ее трястись и греметь в металлическом аккомпанементе.
Джон шевельнулся, борясь с естественным порывом удержать Шерлока – не позволить ему пораниться или сломать кость из-за столь интенсивных движений. Знать с медицинской точки зрения, что из себя представляет большой эпилептический припадок – это одно, и совсем другое – быть ему свидетелем. Страх полз по коже Джона, поднимая волоски на руках дыбом, заставляя ссутулить от ужаса плечи, пока один из лучших умов в мире у него на глазах превращался вот в это: буря беспорядочных электрических сигналов и ничего более.
Хуже всего, что это не был незнакомец. Это был Шерлок. Прекрасный, невероятный Шерлок, полностью стертый из бытия сбоем в функционировании именно той своей части, что он ценил превыше всего.
И Джон не мог сделать ничего – лишь наблюдать за работой медсестер и ждать, когда все закончится.
_______________________
Примечания переводчиков:
* Нейроглия - совокупность вспомогательных клеток нервной ткани, составляющих специфическое микроокружение для нейронов, обеспечивая условия для генерации и передачи нервных импульсов, а также осуществляя часть метаболических процессов самого нейрона.
========== Глава 8: Скрытая Боль ==========
Происходящее в равной степени захватывало и ужасало. Прежде Шерлок никогда не уделял такому явлению, как судороги, пристального внимания. В те редкие, преходящие моменты, когда они были значимы для расследования – отравления зачастую сопровождаются мышечными спазмами – он представлял охваченный ужасом разум, все осознающий, в то время как «транспорт» растворяется в вихре противоречивых импульсов. Он полагал, что будет в полном сознании, но отрезан от мира, будто стеной, ввергнутым в хаос телом, способным воспринимать окружающую действительность, но не имеющим возможности с ней взаимодействовать.
Он ошибался.
Его как будто выключили. Все попросту – исчезло. Вот он наблюдает за Джоном, отдающим распоряжения медсестрам голосом напряженным, но твердым, как у солдата в критической ситуации. Друг являл собой захватывающую картину. Властный и, несмотря на все усилия сдержаться, резкий; в пижаме и ботинках с развязанными шнурками, но все равно производящий впечатление человека, чье право распоряжаться не ставится под сомнение.
И в мгновение ока все изменилось. По телу прокатилась волна онемения: пальцы, руки, грудь, губы отказались повиноваться; мышечный спазм выгнул спину. Воздух вырвался из легких криком, и мир вокруг поглотила тьма. Несколько секунд он оставался один во мраке, полном отдаленного гула и глухой боли, а затем и это исчезло.
Следующее, что он осознал: он сидит на больничной койке, крепко стискивая руку медсестры, а к плечу его прикасается теплая ладонь. Майкрофт, чей пиджак валялся в углу точно груда тряпья, стоял по центру палаты, напряженно всматриваясь в брата, но Шерлок совершенно не помнил, когда тот приехал, и был уверен, что прежде медсестер вокруг было меньше. И разве не был он только что в больничном коридоре?
В крови колюче и жестко бурлил адреналин, из-за чего сосуды, казалось, набухли под кожей; дыхание быстро и резко срывалось с пересохших губ. Стиснутые зубы обнажились в оскале, спина согнулась в попытке отстраниться. По каждому нерву до единого бежал ужас, разрушительный и безотчетный, пока разум Шерлока отчаянно пытался осознать, что происходит.
И сквозь все это доносились, омывая его, слова Джона, тихие и знакомые. Друг говорил взвешенным и ровным тоном человека, привычного обращаться к тем, кто истекает кровью на песках пустыни, в равной мере давая обещания как уже мертвым, так и умирающим.
- … в порядке. Я знаю, что ты сейчас ничего не можешь понять, но они только хотят тебе помочь. Поверь мне.
- Джон? – сглотнув, Шерлок почувствовал привкус крови. Прикушенный язык саднил, а пульсирующая высокочастотная боль в голове теперь вступила в соперничество с низким гудением утомленных, ноющих мышц. Он словно пробежал марафон. Болело все, от крупных бедренных мышц до тонких, словно ленточки, межреберных, напрягаясь и вздрагивая, когда его затрясло, как в ознобе.
- Я с тобой, все в порядке, - пробормотал Джон, улыбаясь, но улыбка эта не отражалась в глазах. Он пристально изучал лицо Шерлока, пытаясь уловить все, что могло подсказать выражение знакомых черт. К какому бы выводу ни пришел друг, увиденное его, похоже, устроило, поскольку рука на плече Шерлока сжалась, и прикосновение это отдалось в теле призрачной дрожью. – Теперь отпусти медсестру.
Моргнув, Шерлок уставился на собственные пальцы, все еще сомкнутые на руке молодой женщины. Медсестра, надо отдать ей должное, даже намеком не показывала, что ей больно или что она напугана, и отмахнулась с улыбкой от извинений, когда он разжал хватку.
