– У Шерлока куча недостатков. Он бывает бесчувственным, самовлюбленным, надменным. Я с ходу могу назвать десять случаев, когда мне хотелось просто-напросто придушить его. Он может быть безрассудным и упрямым – словом, действительно неприятным типом. Но еще…

Джон покачал головой, осознавая, что обращается скорее к самому себе, чем к кому-либо из собравшихся в комнате.

– …еще у него есть и хорошие качества. Он может быть… смешным и проницательным. Способным удивлять. О, он определенно умеет удивлять! Он почти всегда честен, иногда даже чрезмерно, но в целом это… это ничего. Жизнь с ним увлекательна и полна приключений, в ней не бывает ни одного скучного момента. Мы столько ночей пробегали по Лондону, сталкиваясь с опасностями и загадками, но иногда мы просто… мы смеемся. Не думаю, что я вообще когда-нибудь так много и так часто с кем-то смеялся.

Джон глубоко вздохнул и закрыл глаза, потому что говорить вдруг стало невероятно тяжело, а слова обрели слишком много значения.

– Я бы и секунду этого смеха ни на что не променял. Ни на что. Все мое время, проведенное с ним, – это… Когда я вернулся домой с войны, я был таким… Мир был таким… пустым, и серым, и безжизненным… опустошенным. Я чувствовал себя опустошенным. Выпотрошенным. Как будто… как будто я там умер. А потом я встретил его, и… все изменилось. Мир взорвался жизнью, цветом, светом, и я почувствовал, что он… Он делает меня живым.

Джон открыл глаза и посмотрел на маму, промокавшую салфеткой уголки глаз, на папу, который откинулся на спину стула и, приподняв брови, кивал сам себе. Наконец, он посмотрел на Шерлока, чье лицо являло собой непроницаемую маску, и отчаянно пожелал прочесть его мысли в эту секунду.

Момент испортила миссис Уотсон.

– Джон, милый, это было так прекрасно! Ну, я не о первой части, где ты говорил все эти неприятные вещи, конечно, но зато вторая часть была ужасно романтичной. Я и не подозревала, что ты на такое способен!

– А я и не подозревал, что ты способен болтать столько же, сколько твоя мать, – добавил мистер Уотсон, и миссис Уотсон шлепнула его по руке. Тот лишь хохотнул, чмокнув жену в щеку, и добавил:

– Но я не удивлен, что ты умеешь обращаться со словами. В конце концов, от меня в наследство ты получил большие уши.

Миссис Уотсон встала из-за стола.

– Я так рада, что вы оба смогли приехать, и теперь у меня есть всего одна маленькая, крошечная просьба. Давайте сделаем фотографию на память!

– Ох, мам, нет, ну пожалуйста…

– Джон, умоляю тебя! У меня нет ни одной твоей свежей фотографии, а я бы очень хотела снимок, на котором вы с Шерлоком были бы вместе.

Конец фразы миссис Уотсон бросила через плечо, уже выходя из комнаты. Вскоре она вернулась с маленьким фотоаппаратом в руке.

– Посмотрим… Артур, встань и отодвинь свой стул от Шерлока и Джона, да, и тот стул тоже прихвати, вот так…Мальчики сидят рядом, хорошо…

Джон и Шерлок уселись бок о бок с одной стороны стола, а мистер и миссис Уотсон встали напротив. Миссис Уотсон продолжала командовать:

– Так, Джон, теперь немножко повернись к Шерлоку, Шерлок, сделай то же самое, да, да, очень хорошо, придвиньтесь ближе. Ближе. Ближе! Придвиньтесь ближе! Почему вы оба выглядите такими смущенными?

Мистер Уотсон усмехнулся.

– Наверное, потому, что ты суешь эту чертову камеру прямо им в лицо.

– Артур! Попридержи язык!

Мистер Уотсон пожал плечами, а миссис Уотсон вздохнула.

– Не понимаю, почему вы не можете просто расслабиться. Особенно ты, Джон. Прекрати быть таким напряженным! Ты ведь пообещал мне, что не будешь стесняться, как Гарриет, когда она представляла нас Кларе! А сейчас ты вообще выглядишь глубоко несчастным. К слову, чуть ли не так же, как когда тебе было лет семнадцать и я застукала тебя в ванной с фотографией какого-то парня.

– Мама! – в шоке закричал Джон.

Мистер Уотсон нахмурился.

– Эмма, нехорошо.

– Что? Это совершенно нормально! Как будто я не ловила его и с фотографиями девочек тоже. Джону всегда нравились и девочки, и мальчики. А тот парень на фотографии был очень даже привлекательным! Какой-то актер… Не могу припомнить имя… Он играл в «Ист-Эндерах»? [1] Джон, ты не помнишь? Он…

– Эмма, – повторил мистер Уотсон. – Прошу тебя, прекрати ставить своего сына в неловкое положение и сделай уже эту проклятую фотографию.

На мгновение миссис Уотсон растерялась, но затем восторженно ахнула.

– О, я знаю, знаю! Джон, поцелуй его!

– Что? – тупо переспросил Джон.

– Поцелуй его! Ну, давай же! Выйдет такое славное фото!

Лицо Джона перекосилось от нахлынувших эмоций. Но в итоге он потер глаза, моргнул несколько раз и, решив, что хуже уже не будет, пожал плечами и наклонился вперед, быстро целуя Шерлока в щеку.

Шерлок повернулся к нему все с тем же удручающе неопределенным выражением лица, а миссис Уотсон недовольно воскликнула:

– И что это было, Джон? Я же сказала тебе не скромничать! Поцелуй его как следует! Ну же, еще раз и с чувством!

– Мама, – раздраженно ответил Джон. – Я не собираюсь сидеть здесь и обжиматься с Шерлоком на твоих глазах. Это просто, просто…

Шерлок осторожно взял его лицо в ладони и поцеловал.

Мир блаженно замер, и все вокруг исчезло, превратившись в белую дымку. Их окружила тишина, спокойная, как снегопад.

Не существовало ничего, кроме этого.

Только это.

Только они.

Мягкие. Губы Шерлока оказались… мягкими. Очень мягкими. Мягкими и нежными, словно лепестки, – полная нижняя губа, тонкая верхняя. Это был абсолютно невинный поцелуй, едва ощутимое и чуть влажное касание ртов – но Джон почувствовал, как в груди нарастает горячая пульсация, а стук сердца шумом отдается в ушах. Длинные изящные пальцы Шерлока погладили его лицо, спустились к шее, легко перебирая волосы – и когда Джон собрался погрузить собственные пальцы в кудри Шерлока, когда начал наклонять голову, чтобы углубить поцелуй, Шерлок отстранился.

Джон попробовал снова найти его губы своими, однако Шерлок уже был слишком далеко, и ему ничего не оставалось, кроме как открыть глаза (не понимая, в какой момент он закрыл их) и несколько раз моргнуть потяжелевшими ресницами. Миссис Уотсон сияла.

– Ой, спасибо! Какой прелестный снимок! Видишь, Артур?

Миссис Уотсон передала фотоаппарат мистеру Уотсону, чтобы тот тоже мог взглянуть, и хихикнула.

– Джон, милый, видел бы ты себя! Ты весь покраснел! Уши так совсем пунцовые, а щеки - розовые. Взгляни на него, Артур! Да он просто по уши влюблен! Можно подумать, это их первый поцелуй!

Мистер Уотсон тщательно рассмотрел фотографию, а затем – самих Джона и Шерлока. Когда он заговорил, в его голосе звучали нотки сомнения:

– Да… Можно подумать.

Мистер Уотсон вернул фотоаппарат жене, откашлялся и нахмурился так сильно, что его брови практически сошлись на переносице.

– Не хочешь помочь мне снаружи, Шерлок? Пока ураган будто бы не особо страшный, но нам все равно нужно задраить люки. В конце концов, у Эммы уже была возможность поболтать с тобой с глазу на глаз. Взрывающееся печенье и все такое. Похоже, теперь моя очередь.

– Просто замечательная идея! А мы с Джоном пока можем посмотреть телевизор! – поддержала его миссис Уотсон и направилась к сыну, который все еще продолжал сидеть за столом в полнейшей прострации. Она дернула Джона за руку, поднимая его на ноги, а затем потащила в гостиную и усадила на диван рядом с собой.

- - - - -

[1] “Ист-Эндеры” (EastEnders) - эпическая мыльная опера, которая идет на канале BBC One аж с 1985 года.

========== Глава 4. ==========

Джон таращился в телевизор, даже не пытаясь вникнуть в суть передачи; его мозг силился осознать произошедшее несколько минут назад.

Шерлок поцеловал его.

Шерлок поцеловал его.

Шерлок.

Поцеловал.

Его.

Джон прижал пальцы к губам – и те были теплыми. Джон провел по ним языком, вспоминая, каким мягким было прикосновение рта Шерлока к его собственному, и смущенно потер шею. Он никак не мог избавиться от призрачного ощущения пальцев в своих волосах. Джон вздрогнул и сглотнул.