Несмотря на казни, несогласные не отсиживаются в стороне. Да, их четкой "программы" никто не знает, но время от времени они будоражат город, каким-то чудом устраивая погромы в богатых районах крыла. Динаты в ярости: поймать не могут, защититься тоже. Вроде бы урон пока не столь велик, однако это подрывает авторитет правительства. Какой никакой, но это успех мятежников.
По-другому обстоят дела в моей жизни. Отец - очень властный человек, установивший массу связей даже за пределами крыла. А уж в Стеклянном доме его знают почти все сотрудники, если не лично, то понаслышке. К тому же, случалось несколько громких скандалов, связанных с нашей семьей.
Поскольку отец может позволить себе богатую жизнь, он поселился у моря, в элитном районе Эспланада.
В глубокой древности чтобы затруднить нападение на крепость, пространство перед ней оставляли открытым, вырубая все деревья и запрещая строить дома. Эту часть называли эспланадой. Войска противника не могли остаться незамеченными и укрыться от обстрела.
Собственно, название для этой части города выбрано неслучайно. Здесь проживают только десять процентов населения крыла. Это скорее полуостров, чем материк. В случае чего богатым людям будет время подумать, где укрыться от народного гнева...
Отец живет в роскошном пентхаусе. В огромной квартире крутится огромное число людей, которые пытаются угодить Стэнли Рилсу в стремлении жить лучше.
Моя сестра вынуждена оставаться с ним. Мотать свой срок, как в тюрьме. К счастью, часто отец занят, и она умудряется убегать из дома.
В этом году ей официально исполнится всего лишь пятнадцать лет. Это полный абсурд, потому что в реальности ей стукнет двадцать шесть...
У нее нет никакого имущества. Да что там! Даже никаких средств к существованию. В любой момент отец может принять решение, чтобы Дане ничего не досталось. Я не могу забрать ее к себе, не имею права. Я не могу вмешиваться. Иначе Стэнли найдет новые рычаги управления.
Так же он поступал с матерью. Не разрешал ей работать, диктовал, как воспитывать детей. Следил за каждым ее вздохом. Пока она не исчезла из нашей жизни...
Я родился и вырос в семье, где всегда царили ужасные отношения. Родители редко ссорились вслух. Меня пугала их "холодная война". Однажды я стал свидетелем того, как Стэнли избил мою мать. С тех пор между нами не произошло ни одного человеческого разговора. Я так и не смог отойти. То, что случилось после, не позволяет мне простить его и жить дальше.
Я очень многое не успел сказать матери. Мы столько времени проводили вместе, но редко разговаривали даже на банальные темы. Мне нравилось ее спокойствие и неугасаемый огонь в глазах. Хотя, что теперь вспоминать. Прошлого не воротишь.
Раздается сигнал на ленте.
Черт, я совсем забыл. Сегодня запланирована проверка. Для таких, как я, людей, которые оставили в прошлом тайны.
Я выбираюсь из комнаты. Хотел бы оставить свое горе здесь, в темноте. Но оно устраивается у меня на плечах, крепко обхватывает за шею и свешивает ножки. И мы вдвоем спускаемся на первый этаж Стеклянного дома.
Визитация раньше означала осмотр военным судном подозрительных торговых кораблей в открытом море. Другое значение - осмотр врачом больного в поликлинике или на дому. Но сегодня получить медицинскую помощь труднее, чем взять интервью у дината. Серьезная медицина совершенно недоступна простому смертному. В аптеках продаются только самые необходимые лекарства. Их эффективность едва ли достигает уровня медицинского развития лет пятидесяти назад. В лечении ученые достигли гораздо больших успехов. Однако этими знаниями распоряжаются только те, кого выбирает правительство.
Давно уже используются кости, распечатанные на принтере. Формула проста: цинк, кремний, фостфат и кальций объединяют со стволовыми клетками. Особую смесь засыпают в принтер и распечатывают необходимую кость. Пересаживают ее в человеческое тело, пока срастается настоящая часть скелета, со временем "модель" расщепляется. Эти и другие технологии могли бы излечить любое заболевание. Тем временем в аптеках бинт, анальгин и парацетамол...
В моем случае понятие "визитация" - самое подходящее: такие, как я, находятся под контролем военных. Когда-то у меня было много общего с солдатами. До сих пор за мной следят. Каждый месяц осматривают. Профилактика. Правительству страшно бросать без контроля людей, которых политики когда-то использовали. Или хотя бы пытались использовать.
Здание военной базы выстроено из большого числа каменных и металлических пластин. Образуется узор, как на подушечке пальца. С воздуха сооружение напоминает отпечаток. Поэтому его и называют ДНК.
Шесть этажей, но это только на поверхности. Под зданием - обширные подземелья в несколько ярусов. О главном - генеральском - отделе слагают легенды, будто там находятся бассейн и бильярд, роскошные кабинеты и склады ценного оружия, стоящего запредельных денег.
Неизвестно, откуда пошли все эти слухи, учитывая, что Генри Бронсон - влиятельный человек, но далеко не первое лицо Третьего крыла. Наверняка дело в безразмерной человеческой фантазии, которую будоражат изолированность и замкнутость генеральского отдела. Так называемый Бункер находится на пятом из семи подземных ярусов. Что находится еще глубже, трудно даже представить.
Я захожу в центральный зал ДНК. Он напоминает вестибюль театра: мраморные лестницы, бархатная обивка стен и хрустальные люстры. Ненавижу ослепительный блеск. Общий свет всегда переключаю на лампу. Раздражает роскошное убранство. Военная база, называется...
Отсюда расходятся узкие коридоры, настоящий лабиринт. Ориентироваться в нем под силу только посвященному.
Я бросаю хмурый взгляд в сторону Грега. Он не менее "дружелюбный" мне в ответ. "Любим" друг друга. Вообще с такими сотрудниками ДНК у меня особые отношения. Расселись, как крысы, по всем углам, в каждом коридоре. Они считают себя дозорными. Они - часовые. Блюстители порядка. Я же называю их сторожевыми псами.
Поворачиваю в правый коридор. Небольшая комнатка. Два сонных "блюстителя" бездумно смотрят в экраны-пленки, развешанные на стене. Заметив меня, дозорные просыпаются в мгновение ока. Переглядываются. Как-то смущенно. Осматривают меня с ног до головы. Будто раньше не видели.
Я подхожу к одному и протягиваю ему ладони. Как обычно. За это время камеры сканируют мою спину.
Передо мной высокий, крепкий солдат. Вероятнее всего, ариец. Вероятнее всего, сам об этом не догадывается. Национальный вопрос на Хамелеоне запрещено поднимать. Большинство людей даже не знают, о чем речь. Вот и этот, вполне возможно, не помнит, что его родители были немцами.
- Разматывайте, - велит рыжий.
Я хмурюсь.
- Новые правила?
Обычно камеры сканируют через бинты и одежду. Я не люблю открывать ладони. Шрамы напоминают о прошлом. И не только мне - прохожим. Правда, здесь никого нет, кроме нас троих. Что, кстати, очень странно. Подозрительно, что здесь так тихо сегодня. Визитацию еще не пропускали те, кому она вменена в обязанность.
Немец переглядывается с товарищем. Усмехается.
- Просто усиленное внимание к безопасности.
Несколько минут дозорный осматривает мои руки. Отправляет меня то к одному аппарату, то к другому. Приходит к выводу:
- Все в норме. Подождите здесь.
Не знаю, зачем мне ждать. Я прошел проверку.
На ленте высвечивается сообщение. Даниэль.
"Я забыл предупредить. Визитация сегодня отменяется".
Отменяется?
"В каком смысле? Я уже прохожу ее..."
Я не успеваю задать следующий вопрос, как немец подходит ко мне вплотную.
- Пожалуйста, теперь сдайте любую технику, которая у вас имеется при себе.
Я бездумно смотрю на его квадратное лицо.
Не понимаю, что происходит.
- Особенно ленту. И быстрее, пожалуйста, - торопит он. Глаза улыбаются. Что его забавляет, не моя проблема.
