- Что-то не так?

- Наоборот, - успокаивает немец. - Просто удивлены, что вы решились на это.

Решился на что?

В эту минуту в комнату входит несколько солдат.

- Этот? - они указывают на меня.

Немец кивает.

- Проводите.

- Это какая-то ошибка, - совершенно спокойно сообщаю я.

- Не волнуйтесь, никакой ошибки.

Меня окружают солдаты. Такие случаи уже бывали в моей жизни. Раньше. Тогда моя служба была мало связана с наукой. Так происходило всякий раз, когда за меня договорилось руководство. Мне просто давали новое задание. Никаких причин для беспокойства.

Но! Я давно не солдат.

Все происходит, как положено в военной части: четко, оперативно, без шума. Пока я несколько секунд пытаюсь понять, во что впутался, солдаты уже сопровождают меня в другую комнату.

Из-за прошлых заслуг перед родиной, я не имею права говорить с рядовыми солдатами. Но здесь нет ни одного эмиссара. Так мы называем представителей офицерского корпуса, тех, кто может принимать серьезные решения.

- Извините, медлить нельзя, - сообщает немец вдогонку. - Генерал уже ждет вас.

Генерал?

Я никогда не хотел с ним связываться лишний раз. В прошлом был обязан. Какое-то время даже уважал. Сейчас я не имею к нему никакого отношения. Я - ученый. Что я здесь делаю?..

Мы стремительно преодолеваем расстояния. Стены покрыты мягкими пластинами. Здесь царит гробовая тишина. Мы спускаемся все ниже. Пятый ярус!

Заворачиваем и окунаемся в роскошь: интерьер в классическом стиле, столы из настоящего красного дерева, мягкие диваны, огромная плазма посреди комнаты, далее за стеклом спортивный зал.

Все это врезается в мое сознание, в том числе и люди, открывшие рты при моем появлении. Я не успеваю ничего рассмотреть. Солдаты осторожно вталкивают меня в другую комнату и закрывают дверь.

- Признаться, я очень удивлен, что откликнулись именно вы.

Он всегда говорит громко. В любом помещении его голос заполняет все пространство.

Я оборачиваюсь. Генерал на голову ниже меня. Коренастый. Атлетического телосложения, поэтому не выглядит слишком полным. Но иногда пропорции его тела кажутся странными. Словно он сутулится, но у него прямая осанка. Видимо, это жизненный опыт осел на его плечи.

Я бы назвал генерала маленьким человеком. Однако он умеет наводить ужас. И его внешность помогает в этом. Светло-серые, почти бесцветные глаза, нависшие брови и крепко стиснутые челюсти - лицо, которое много лет, если не всю жизнь, не знало иного, не столь сурового выражения. К тому же, долгая служба нанесла его лицу увечья.

Только сейчас замечаю, в каком роскошном кабинете я оказался. Мебель из красного дерева, как и в залах Бункера, что я мельком увидел несколько секунд назад. Массивный стол, заваленный техникой и, что удивительно, бумагами. Уже мало кто вообще вспоминает столь древний носитель информации. Да и зачем он, если человечество давно пережило цифровизацию?

На стенах, покрытых настоящими, рельефными обоями, висят картины. Дорогое удовольствие. Работы самые разные: на одних полотнах изображены земные пейзажи, на других - военная техника. Одна картина поистине жуткая: история того самого дня...

Испуганные лица, обращенные к небу. Люди проводят своих близких в космос, а сами остаются на планете, ждать гибели.

С какой только целью здесь красуется этот кошмар? Генерал любуется им? То, что я знаю о нем, отчасти может объяснить такие вкусы.

Чтобы не попадаться в его поле зрения, я изучил Бронсона.

Он не любит, когда ему указывают на ошибки и слабости, но замечания старшего командования он, конечно, стерпит, считая это проявлением особого к нему отношения.

Он любит сам объяснять свои планы. Даже если человек уже в курсе событий, ему стоит сделать вид, что он ничего не понимает, и предельно внимательно выслушать подробный рассказ. Парадоксально, но при этом всем Бронсон не любит дотошность. Порядок порядком, но надо и меру знать. Дисциплину он понимает, как готовность выполнить приказ, а не как организационный порядок в строю и штабе.

У генерала есть особое увлечение - бродить по Стеклянному дому (хотя он не имеет прямого отношения к научным лабораториям) и смотреть, как идет работа. Происходит это достаточно редко, и осуществляет он эти проверки так же поспешно, как и специальные. Из-за этого сотрудники никогда не понимают, по плану Бронсон нагрянул или от нечего делать... Такого поведения достаточно, чтобы вся лаборатория жила в страхе встретиться с начальником военного штаба.

У Бронсона привычка перебивать. Особенно если он волнуется. Даже вышестоящих по чину. Зато он совсем не обидчивый и не особенно гордый, так что сразу забывает произошедшую неловкость, когда ему делают замечание. В самой разной форме.

Уровень образования - так себе. В юности, до военной карьеры он учился в высшем заведении. Но все в Стеклянном доме знают, что знаниями Бронсон не смог бы удивить. Однако бытовой ум и школа жизни незаурядные. Благодаря этому у генерала, конечно, есть деньги и, конечно, есть связи.

Может, и благодаря жестокости... Как объяснить наличие этой картины? Украшение?..

Перехватив мой взгляд, генерал будто объясняет:

- Это напоминание о том, что миллиарды отдали свои жизни, чтобы жили мы. Наша задача - объединиться и построить новый мир для тех, кто выжил.

Слова динатов...Даже как-то неловко за него. Ведь по непонятным мне самому причинам я чувствую к нему некоторое уважение.

Бронсон продолжает:

- Достаточно забыть о проблеме и будет казаться, что ее не существовало. А когда этот ужас у тебя перед глазами, согласитесь, вряд ли можно запамятовать.

Эти слова, конечно, ничего не меняют, но в мою душу хотя бы закрадывается надежда, что даже генералу не чуждо сострадание.

Бронсон пристально смотрит на меня, словно сканирует:

- Вы понимаете, насколько трудно вернуть людям веру?

Да что же за день такой, философский?!

Сказать прямо сейчас, что я не имею малейшего понятия? Вообще не понимаю, что я забыл в Бункере. Похоже, дело серьезное. Окажусь у его истоков, не выберусь.

Я открываю рот во всем признаться, но генерал опережает меня:

- Знаю, вам трудно сейчас представить, как вы будете осуществлять столь непростую задачу. И вам трудно довериться мне, ведь речь идет о большой секретности. Мне нужен был человек не из круга моих поверенных. Да, это риск. Но иначе нам не добиться успеха. Я позволил моим людям решать, кому слить информацию. Раз вы пришли сюда, значит, осознаете, насколько все серьезно. Думаю, понимаете и то, что я буду вынужден следить за вами. Много и часто. Откровенно сказать, каждую секунду. Если наше сотрудничество будет идти успешно, я дам вам больше свободы.

Я чувствую, как по спине течет пот. Однако моя глупая интуиция настойчиво советует выслушать генерала. Я мысленно ругаю себя за любопытство, но мое ненормальное сердце уверено: эту тайну я должен узнать.

- Для участия в проекте недостаточно образования и успехов в науке. Нужна сноровка бойца. Я никак не ожидал, что именно вы придете ко мне. Начнем с того, что я представить не мог, что мои люди как-то выйдут на вас. Но видимо, кто-то из них вам доверяет. А раз это так, значит, есть за что.

Генерал внимательно разглядывает меня. Мое лицо остается неизменным, но внутри все горит. Как это ни стыдно, от страха.

По его меркам, он сказал уже немало. Если догадается, что я не пришел сюда намеренно, что это всего лишь совпадение... Боюсь представить... Я не смогу доказать, будто сказанного им слишком мало. Для них я уже сейчас знаю чересчур много.

- Долгое время Третьему крыло было запрещено участвовать в самых соблазнительных экспедициях.

Поиски новых миров? Попытка отправить корабли с людьми дальше в космос?

- Ученым нашего крыла еще ни разу не приходилось воспользоваться самыми современными технологиями Сферы.

Сфера? А она тут при чем? Это правда, ее еще никогда не использовали в научных исследованиях?