Наш мир - идеальный.

Их мир идеален.

Я пока не знаю, как к нему привыкнуть. Некоторые ближние думают, что я не могу пережить предательства родителей. Может быть, они правы. Я не хочу сейчас об этом думать.

С большим трудом делаю последний шаг и вырываюсь на поляну. Сердце бешено колотится. Я шумно вздыхаю. Ради таких мгновений я всегда нарушала правила: в нескольких шагах от меня обломки здания. Настоящего! Построенного унгами, нашими предками. Я улыбаюсь: я все-таки смогла найти это место. Удивительно, как мощное солнечное излучение, погубившее почти все живое, не спалило несчастное здание дотла.

Несколько минут я с восхищением рассматриваю его. У нас уже давно не строят такие жилища. Мы отказались от них после Великого Пожара. Живем на деревьях в "шатких палатках", как мы их называем. Вся планета для нас. Нет врагов. Нет движения. Иногда мне кажется, наш мир идеален до испорченности.

Я отбрасываю неприятные мысли. Но в душе зарождается сомнение. Впервые за все время. Я понимаю, что оно медленно перерастает в нечто, похожее на... "Страх?" - не верю я. Бабушка всегда говорит, что нам неизвестно это чувство. На нас никто не нападает, значит, мы не способны испытывать страх. Просто она никогда не пыталась скрыть от семьи прегрешения, как это делаю я.

Замираю на месте. Недалеко пробежал гепард. Он не любит лес. Скорее всего, он здесь только из-за меня. Значит, животные уже поняли, зачем я сюда пришла. Главное, чтобы за мной не следили другие, не столь безобидные кошки. Так мы называем леопардов, пантер, львов и тигров, самых опасных животных. После Великого Пожара практически все создания живут за счет солнечной энергии. Кошки остались хищниками. В нашем поселении, которое мы называем Фракталом, позволено убивать кошек, если они нападают на эдемов. Они даже едят сырое мясо! Меня тошнит. К горлу подкатывает раскаленный ком. Делаю шаг вперед и понимаю, что просто подошла слишком близко. Близко к прошлому.

Я осторожно проскальзываю в дом. Обугленные доски то и дело рассыпаются под моими ногами, угрожая отправить меня в "подвал". Я знаю некоторые слова, которые использовали унги, а мы их уже не употребляем. Моя приятельница Нона наверняка не имеет даже малейшего представления об умерших словах.

Я осматриваю дом. Крыша разрушена, в некоторых местах доски свисают до самой земли. Мне нужен кабинет. Унги обычно оборудовали спальные комнаты и кабинет на втором этаже. Лестница рассыпалась. Я могла бы запрыгнуть на второй этаж, но все настолько разрушено, что мне не от чего оттолкнуться. На второй этаж я не попаду.

Я вмиг забываю о своих горестях. На противоположной стороне большой комнаты стоит перекошенный шкаф (еще одно умершее для эдемов слово). Этот инвалид Великого Пожара хранит такие сокровища! Если бы я могла, я бы закричала на всю Вселенную от радости. Но ближние меня услышат. Поэтому я просто замираю в восхищении. Этот шкаф хранит книги!..

Я бросаюсь к нему через всю комнату. Одна из досок, свисающих с потолка, останавливает меня, резко ударяя по плечу. При других обстоятельствах я бы легко могла увернуться, услышав тихий свист падающего дерева, но сейчас я слишком поглощена найденными сокровищами. Шкаф выглядит совсем плохо, но для меня это самый красивый кусок пускай и обугленного дерева.

Растирая ушибленное место, я двигаюсь дальше, осторожнее, чем прежде. Фингал под глазом вряд ли поможет мне скрыть содеянное преступление от эдемов.

Я подхожу совсем близко. Вонь становится невыносимой. Одно дело - любоваться книгами, другое - прикасаться к погибшему, обугленному дереву. Совсем не хочется чувствовать на руках рассыпающуюся кору, чувствовать глубоко внутри навсегда застывший сок дерева - его кровь. От одной только мысли становится не по себе. Пускай ближние и считают меня жестокой, безрассудной, пускай ближние говорят, что я мыслю, как унг, а не как эдем, но я боюсь жестокости, и прошлое меня тоже страшит. Сама не знаю, что я ищу. Унги с их безграничной жестокостью и неконтролируемой яростью пугают меня до чертиков. Но я чувствую, мне нужно знать правду, тогда будет легче.

Унги ели растения и животных! Они срубали деревья и делали из них предметы, которыми потом пользовались! Они окружали себя трупами своих братьев! Какая мерзость. Они не отличали чувствительных созданий от тех, что живут неосознанно, и причиняли боль существам мыслящим. Мы видим разницу. Лишь некоторые растения и животные слишком глупы и бесчувственны, чтобы понять, какие ощущения испытывают. Мы называем их пустышками. Да, из камыша или папоротника мы можем создать некоторые полезные предметы, но только если эти растения живут неосознанно, если они не откликаются на мысленный зов.

Надо успокоиться. Я инстинктивно делаю несколько глубоких вдохов. Плохая идея! Невыносимый удушливый запах мертвецов. Повсюду. Теперь даже в моих легких. В моих клетках. В моем сердце.

Если я хочу узнать правду об унгах, придется переступить через это. Я всегда паникую. Но всегда нахожу в себе силы.

Моя рука замирает в нескольких миллиметрах от книжной полки. Совсем не страшно, уговариваю я себя. Я ведь привыкла к книгам, а они не многим отличаются от всех других "инструментов" унгов: бумага создавалась из деревьев, только бедные растения еще и обрабатывались какими-то жуткими металлическими машинами, прежде чем их начинали использовать. Извращенная жестокость!.. Интересно, унгам было так же неприятно, как и нам, прикасаться к бумаге, или им было все равно. Наш вождь говорит, на пути к цели они не останавливались ни перед чем.

До меня доносятся голоса ближних. Они далеко, во Фрактале, молятся, наполняясь целительной солнечной энергией. Каждый эдем молится, обычно раза два в день, а то и больше. Молитва помогает нам оставаться в гармонии с Вселенной.

Я слышу голос. Мне требуется всего несколько секунд, чтобы понять: он звучит ближе остальных. Гораздо ближе. Слишком тесно мы все связаны: порой чувствуем даже дыхание и биение сердец друг друга на далеком расстоянии.

Но это... голос Авреи, а эта влиятельная особа. Я создала мысленный барьер, чтобы она не почувствовала моего присутствия. Но она же правая рука вождя, к тому же медиум. Ее жизненное кредо: эдемы - невежды, за ними нужно установить неусыпный контроль, только тогда из них получатся хорошие люди. Меня Аврея особенно недолюбливает. И это, наверное, самый веский аргумент, чтобы поспешить. Если она меня почувствует...

Я буквально кожей ощущаю, как она приближается.

Смотрю на свои руки, собираюсь с силами и прикасаюсь к первой книге, смахиваю с нее древесный прах. Это жутко неприятно. Но голос Авреи подстегивает меня лучше всяких внутренних убеждений. Он звучит слишком громко для такого тихого утра. Аврея всегда великолепно излагает свои мысли. Эмоционально. Даже в обыденной жизни она словно выступает с трибуны. Не разговаривает, а декларирует. Вот и сейчас ее страстный монолог слышен во всех уголках леса. Как только она не мешает эдемам молиться?

Книг, конечно, не так много, как мне хотелось бы, но и этого достаточно на ближайших несколько месяцев. Я долго буду расшифровывать отдельные неизвестные мне символы, учитывая то, что у ближних, а тем более у бабушки, спрашивать о прошлом приходится только в крайних случаях. Меня ждет череда долгих серьезных нравоучений, которые я знаю уже наизусть.

Из пяти с виду более-менее сохранившихся книг три сразу рассыпаются в моих руках. Еще одна мне уже хорошо знакома. Я бы прихватила и ее, но вождь наверняка продолжает поиски тайников. Каждый лишний участок земли, скрывающий мои сокровища, может стать молчаливым свидетелем преступлений.

Я тянусь за третьей книгой. Она сохранилась лучше всех, потому что тоньше и меньше них.

- "Киты и дельфины - обитатели океанов", - читаю по слогам и улыбаюсь. Голос Авреи, тихое пение эдемов во Фрактале, удушливый запах, мои страхи и сомнения - все отступает. Я не в состоянии сдержать радости. Я, как ребенок, счастлива каждой мелочи, напоминающей о прошлом. Да, мне нужен тот мир, нужна та маленькая больная раком девочка, которую родители бросили на планете. Та девочка, которая все еще живет во мне и тоскует по своим родителям. Природа, как же она по ним тоскует!