Для бедного ребенка родом из глуши, находящейся в восьми километрах от Батон-Руж[2], Брейди нравилось думать, что ему комфортно быть тем, кто он есть. Особенно когда его родители отвернулись от него, когда он признался в своей нетрадиционной ориентации в шестнадцать, а затем возобновили отношения, когда он стал героем после побега из террористического плена в Афганистане. Возвели его в ранг божества, когда выяснили, что Эли Купер, вскоре собирающийся стать мэром большого города Чикаго, был его братом и приятелем в морской пехоте.

Деньги, которые он стабильно посылал им раз в месяц, тоже поспособствовали этому.

Строгое воспитание Луизианы и последовавшая за ним служба в морской пехоте научили Брейди хорошему качеству: держать свои мысли при себе. Не стесняться их, но, конечно же, и не кричать во всеуслышание. Секс никогда не был проблемой до того, как его мир перевернулся вверх дном в пустыне, и потом… ну, он выяснил способы, которыми можно найти облегчение, не столь удовлетворяющие, как могли бы быть.

Ни один парень не хотел трахать Брейди с включенным светом, но он никак не ожидал, что настолько великолепный мужчина, как Гейдж, не будет считаться с правилами. Он мог закадрить каждого парня в комнате: гея, натурала, горячего, как ад, страшного, как грех. Если бы он хотел затащить в постель всю линию нападающих “Чикаго Бэарз”[3], он мог бы, наверное, провернуть это, сказав: “Привет, я — Гейдж Симпсон. Я сексуален, огромен, зарабатываю, спасая жизни, и в свободное время являюсь моделью для билбордов. Джей Катлер[4], наклонись и покажи мне свой белоснежный зад”.

Этим утром в душе Гейдж снова разрушил все правила, и Брейди это нравилось. Он жаждал этого. Вопрос был: что теперь?

— Эй.

Брейди повернулся к мягкому ото сна голосу и обнаружил Гейджа, проводящего рукой по своим спутанным светлым волосам, торчащим во все стороны, потому что он заснул с мокрой головой. Это движение приковало взгляд Брейди к бицепсам мужчины с татуировкам в память о его приемном отце и сводном брате, которые погибли в огне восемь лет назад. Гейдж натянул джинсы, застегнул молнию, но оставил расстегнутой пуговицу. От вида выпирающих тазобедренных костей, обрамляющих пресс, Брейди был готов упасть на колени в поклонении.

Должно быть, каджунская бабуля Брейди что-то наколдовала. Только темная магия могла объяснить, почему Гейдж был здесь.

Двигаясь с томной грацией, Гейдж направился к холодильнику и вытащил бутылку воды. Выпил половину одним глотком. Брейди замерев наблюдал, как гладкая, загорелая кожа его горла перекатывалась при глотке. Он хотел облизать эту шею и опуститься ниже.

Когда Брейди так и не смог вымолвить хоть пару слов, Гейдж ухмыльнулся.

— Итак, Шеф, должен ли я воспринимать твое молчание, как сожаление о том, что произошло пару часов назад?

Брейди удалось улыбнуться.

— Нет, вовсе нет, это было удивительно. Мне только жаль, что ты заскучал настолько, что заснул сразу после. Отличная работа “дееспособного взрослого человека”.

— Дерьмо, предполагалось, что я не буду давать тебе уснуть, верно? — Гейдж подошел вплотную и взял Брейди за подбородок, его глаза были полны заботы. Дьявольская Медсестра неоднократно повторила, чтобы Брейди находился с кем-то, кто будет удерживать его в сознании, чтобы убедиться, что он не впадет в кому. — Чувствуешь головокружение? Слабость? Путаницу в мыслях?

Все вышеперечисленное, но не из-за сотрясения.

— Я в порядке, Сестра Симпсон.

— У меня было четыре вызова прошлой ночью, включая пожар в жилом доме, так что я не поспал в отделении, — пояснил Гейдж с сексуальной полувиноватой улыбкой. — Мой посторгазмический провал в сон не был чем-то личным, — он отстранился и потер рукой свою невероятную грудь. — Итак, как ты хочешь, чтобы все шло дальше?

Типичный Гейдж, никаких уверток, сразу напрямик к главному. Как он сказал в душе?

“Пытаться — это сексуально”.

Брейди был готов попытаться. Ради Гейджа, ради себя, потому что, черт побери, если парень не заставил его почувствовать надежду впервые за вечность. Брейди зацепился пальцем за петлю на джинсах Гейджа.

— С этой рукой я на какое-то время бесполезен в ресторане, так что, если ты свободен и хочешь позависать…

— Конечно. Мне надо отлучиться в одно место на пару часов, но мы могли бы снова пересечься позже.

То, насколько небрежно Гейдж произнес это, причиняло боль. Обычная напористость, эта сталь в его голосе, когда он хотел Брейди, ее не было, и Брейди не понравился комок разочарования, свернувшийся, словно цемент, у него в животе. Дело было в том, что ему надо было куда-то идти? Был кто-то еще, с кем ему надо было быть?

— Ладно, — ответил Брейди, потому что даже равнодушный Гейдж был лучше, чем ничего.

— Я обещал другу сходить с ним в “Сайдтрек” сегодня вечером. Можешь присоединиться к нам.

К нам? В шумном клубе Бойстауна, полном горячих парней, стремящихся потереться о бога, который украшал билборды и календари с пожарными? Внезапно попытка перестала казаться ему такой уж сексуальной.

— Это совсем не мое.

— Значит, в другой раз, — Гейдж выскользнул из жадной хватки Брейди и эта явная перемена по сравнению с предыдущими ролями была прекрасным моментом иронии, который Брейди честно попытался оценить. — Тебе что-нибудь нужно до того, как я уйду?

Всего лишь машина времени, чтобы вернуться в момент, когда Гейдж хотел его больше, чем что-либо еще, и не боялся явно показать свои намерения. Брейди покачал головой. Гейдж пошел обратно в ванную, чтобы забрать свою футболку, оставив Брейди размышлять о том, стало ли все лучше или хуже, чем было до этого.

—————

[1] Викодин (гидрокодон) – наркотический анальгетик, в медицине применяется как болеутоляющее средство

[2] Батон-Руж — город на юго-востоке США, столица и второй по количеству населения город штата Луизиана, административный центр округа Восточный Батон-Руж.

[3] “Чикаго Бэарз” — профессиональная футбольная команда, являющаяся членом Северного дивизиона Национальной футбольной конференции.

[4] Джей Катлер — профессиональный игрок в американский футбол, на позиции квотербека.

[5] Каджуны практикуют магию вуду, что, очевидно, и имел ввиду Брейди.

[6] Сайдтрек — самый большой гей-бар в городе

Учитывая послеполуденный трафик, дорога до Ломбарда заняла час, время, которое Гейдж использовал, чтобы приспособиться к надувным нарукавникам, потребовавшимся ему едва он прыгнул в этот бассейн с дерьмом. Он включил радио на полную громкость, позволяя ритму течь сквозь него, но все мысли возвращались к одному: Брейди.

Гейдж никогда не видел никого, настолько шокированного собственным удовольствием, как Брейди, когда он кончал в душе. То, как исказилось его лицо и закатились глаза, до конца жизни отпечаталось в мозгу Гейджа. Словно он считал, что не заслуживал чувствовать себя хорошо. Никто никогда не должен чувствовать, что он не заслуживает оргазм, и все же, если Гейдж собирался быть честным с самим собой, он бы разочаровался, если в будущем, обладая Брейди, каждый раз не будет видеть этот взгляд на его лице.

Потому что это случится снова.

На этом сюрпризы не заканчивались. Брейди казался чертовски удивленным тем, что Гейдж не прыгает вокруг него, как собачонка. Чего он ожидал, после того, как все пошло по наклонной? Молчать и делать вид, что это обыденные взаимоотношения, насколько это возможно, было единственным способом предотвратить очередную поездку по нему Поезда Боли.

Хотя, единственным способом было бы покончить со всем раз и навсегда. Стопроцентная свобода для Брейди. Но Гейдж уже какое-то время не трахался с другими парнями и ему претила мысль о том, чтобы быть с кем-то еще. У него были потребности и он мог это контролировать.