Мужчина отстранился и вернулся в лофт, затаскивая Гейджа за собой.

— Скажи, что тебе нужно, Гейдж. Я дам тебе все, что угодно.

Взгляд Гейджа снова стал ошарашенным, словно он только что проснулся после столетнего сна. Необузданное желание заострило черты лица.

— Твое плечо. Не хочу причинить тебе боль, — но до того, как гортанные слова повисли в воздухе, оба уже знали, что плечо Брейди не будет препятствием ни для чего этой ночью.

— Не причинишь.

Весь путь до спальни они шли-целовались-прижимались, трение становилось все более возбуждающим, поцелуи более влажными и глубокими. Потребность обостряла желание, удовольствие рождало потребность. В последний момент Гейдж направил Брейди в ванную.

— На раковину, — с трудом выдохнул он между покусыванием губ и сосанием языка. — Лучший баланс.

— Секундочку, — еще не оправившись от знания, что он, наконец-то, может что-то дать этому мужчине, который уже дал ему так много, Брейди выдвинул ящик и схватил все необходимое, чтобы это вечеринка началась: презервативы и лубрикант.

Гейдж улыбнулся своим греховным ртом, на мгновение вернув себе хорошее настроение.

— Сначала купи мне ужин, Шеф.

— Учитывая, что именно я собираюсь ощутить этот великолепный член в своей заднице, я бы сказал, ужин за тобой.

Брейди накрыл своим ртом разинутый рот Гейджа в жаждущем и настойчивом порыве. Он стащил футболку Гейджа раньше, чем тот пришел в себя и отбросил ее. Брейди покрыл идеальное тело Гейджа, его поцелованную солнцем кожу нежными поцелуями, понимая, что ему понадобится время, чтобы ее исследовать. Но прямо сейчас это было не тем, что нужно Гейджу, Брейди отстранился, стащил свои спортивные штаны и оперся здоровой рукой на шкафчик под раковиной.

— Трахни меня, Гейдж.

Прошло пару секунд, превратившихся в болезненные тридцать, а затем и в мучительную минуту. Грудь Брейди сдавил страх, он не смел взглянуть на отражение Гейджа. Может он переоценил его интерес. Может Гейдж считал, что взять Брейди напротив этого зеркала, означало увидеть все его шрамы.

— Как давно это было? — пробормотал Гейдж.

— Давно, — Брейди сделал глубокий вдох, отразившийся в каждой клеточке тела. — Действительно давно. Так что… ах!

Мягкие губы крепко прижались к заднице Брейди.

Гейдж упал на колени. Неожиданно. Теперь он одаривал Брейди горячими поцелуями, словно преклонялся, при этом облизывая по центру, порочно близко к его входу. С тех пор, как Брейди позволял кому-либо быть так близко, так нежно к себе в интимном плане, прошла вечность. Задолго до того, как его изуродовало в пустыне и тело больше не ощущалось как принадлежащее ему. Но даже тогда это никогда не ощущалось так, как сейчас.

Словно он мог умереть, если это продолжится, и хотел умереть, если это закончится.

Широко открыв его, Гейдж двинулся своим языком ниже, чтобы коснуться всех чувствительных мест, до которых мог дотянуться этим гладким оружием, дарящим удовольствие. Дразнящие удары по яйцам, облизывание промежности, а затем — о, Боже — он уткнулся в Брейди и проник языком внутрь.

Брейди выгнул спину от кристально четкого осознания этого первого контакта. Влажно. Горячо. Идеальное ощущение. Единственное, что могло бы сделать все еще лучше, если бы он мог видеть то, что делает Гейдж. Он дернул бедрами и Гейдж немедленно понял его и развернул Брейди боком, чтобы у того был превосходный вид на то, как Гейдж основательно наслаждается им. Сильные руки, разводящие половинки его задницы, горячий язык Гейджа внутри его тела, он угощался Брейди так, словно его задница была последней трапезой. Ощущения, пронзительные и одновременно разрозненные, взрывались в каждом нервном окончании.

— Mais, — прорычал он. — Mon Dieu, пожалуйста…

Гейдж остановился, чтобы взять лубрикант и пробормотать заплетающимся языком.

— Я позабочусь о тебе, Брейди.

Брейди знал, что так и будет. Он верил, что этот мужчина с улыбкой на миллион баксов и сияющими голубыми глазами будет обращаться с ним с заботой и в то время даст ему все необходимое жестко.

Неизвестность того, когда Гейдж раскроет его снова, сожмет, скользнет пальцем, едва не убивала Брейди. Каждая проходящая секунда была пыткой, каждая частичка Брейди умоляла о завершении.

“Коснись меня… лизни меня… трахни меня”.

“Сейчас”.

Один влажный палец скользнул внутрь, вскоре последовал второй. Merde… Он коснулся прямо… о, Боже… прямо там, где это ощущалось чертовски хорошо. Учитывая нетерпеливость Гейджа, когда он только пришел, Брейди был удивлен тем, как медленно и нежно тот подготавливал его, что, учитывая то, как хорошо его язык выполнил роль первопроходца, было не так уж и необходимо.

— Поторопись, Гейдж, пожалуйста…

— Не кончай пока, ладно?

— Тогда не заставляй меня ждать. Ты нужен мне внутри целиком. Каждый гребаный дюйм.

Очередной набор звуков прошелся по дрожащему телу Брейди: треск разрываемой обертки презерватива. Рычание, когда Гейдж раскатал защиту. Гладкое трение, когда он использовал больше смазки, чтобы облегчить проникновение. Вдох, когда его кончик коснулся входа Брейди.

Одно отчаянное, резкое слово:

— Брейди.

Он в зеркале наблюдал за тем, как Гейдж соединил их тела, медленно погружая свой налившийся ствол в задницу Брейди, его дикий взгляд, приоткрывшиеся от удовольствия губы, пока он прокладывал свой путь внутрь. Их общий стон был чертовски прекрасным.

Еще несколько дюймов и Гейдж погрузился глубже. Каждое нервное окончание покалывало от вторжения, чувство наполненности было таким интенсивным, что Брейди опасался, что мог взорваться в болезненном удовольствии.

“Очень по-мужски, Смит”.

— Боже, это… — Брейди понятия не имел, что это было. Ни одно слово не могу адекватно описать ощущения, когда его задницу любили и обладали ею таким образом. Ему нужно было коснуться себя, но его свободная рука на тумбочке была единственным, что удерживало его от падения. Будто прочитав его мысли, Гейдж уже понял это. Он потянулся через Брейди и сжал его член, скользкая от лубриканта рука ослабила жжение внутри и превратила его в медовую сладость.

— Хочу большего, Гейдж. Нужно, чтобы ты… двигался… внутри меня, — слова вырывались рваными выдохами. Гейдж вышел и скользнул снова, медленно, на этот раз глубже, чем Брейди когда-либо считал возможным.

— Твоя задница, Брейди. Такая… — он вышел на пару дюймов… — горячая… — снова направился внутрь со стоном, наружу с шипением… — и идеальная, — одновременно он двигал рукой по члену Брейди, не нарушая ритма толчков и поглаживаний.

— Сильнее, Гейдж. Не останавливайся. — “Никогда не останавливайся”. Их взгляды встретились в зеркале, контраст солнца и луны, гладкости и шрамов, размытый туманом удовольствия. Идеальности этого единения. Бедра Гейджа устремились вперед, он полностью все контролировал, божественно трахая Брейди.

— Видел бы ты мой член, — прохрипел Гейдж. Он замедлился, наслаждаясь видом того, как соединяются их тела, затем сделал серию быстрых, жестких толчков, от которых удовольствие Брейди закрутилось невероятно высоко. — Как хорошо выглядит мое скольжение внутрь тебя.

Выглядит хорошо. Ощущается в миллион раз лучше.

Потрясенный этими мощными ощущениями, Брейди едва тут же не взорвался, расплескивая все на плитку ванной. Никоим образом он не мог выдержать больше, чем десять — точнее, не больше одной — секунд. Все происходило так быстро и в любых других обстоятельствах Брейди был бы растерян, но это был лучший секс из всех, что он когда-либо знал, и он отказывался стыдиться настолько великолепных ощущений.

Он покончил со стыдом.

— Я сейчас кончу, Гейдж, — все рациональные мысли покинули его мозг, когда густая, вязкая жидкость рывками покрыла туалетный столик и зеркало в тот момент, когда его задница просто расплавилась. Не было другого способа описать ощущение Гейджа, прижимающего его к раковине и сопровождающего свое освобождение, последовавшее за его, рычащими стонами.