— У родителей никогда не было много денег, но мы любили друг друга и были семьей. Этого было достаточно.

— Для тебя, вероятно.

Не для Кассандры. Она всегда жаловалась на то, что хотела бы уйти из того похожего на коробку дома, как она его ненавидела и как тесно ей там было. Он задумывался, проводила ли она столько времени в его доме... и с ним... больше из-за того, что хотела убежать или потому, что ей действительно хотелось быть с ним.

Он задумывался о многих вещах. К примеру, почему он построил этот огромный дом со всем, чего бы хотелось Кассандре... а она возненавидела всё это.

Каллиопа словно почувствовала его мысли и положила руку ему на плечо:

— Ты не можешь изменить прошлого, Уайетт. Ты должен его отпустить.

— Да, но это оно не хочет отпускать меня.

Она отошла от перил и встала перед ним:

— Может быть, это ты недостаточно отвлекаешь себя. Займи свою голову еще чем-то, кроме моей старшей сестры.

— Например, чем? Её младшей сестрой? Для меня это уж слишком похоже.

Она откинула голову назад, но вместо гнева он увидел её обычную ослепительную улыбку:

— Тебе нужно научиться разделять меня и Кассандру. Я не она.

Нет, она не Кассандра. Кассандра всегда обижалась. Она никогда не была счастлива, всегда была угрюмой и любая мелочь могла расстроить её.

Уайетт только и делал, что грубил Каллиопе. А она была мила с ним.

Он провел пальцами по её щеке.

— Ты не можешь быть настоящей.

Её грудь приподнялась, когда она вздохнула:

— Я настоящая. И чёрт возьми, ты наконец разглядел меня.

— О, я достаточно тебя разглядел.

Её губы изогнулись:

— Да? И что?

— Я заметил, что ты сводишь меня с ума.

— Снова. И как?

Приглашение было очевидным. Один шаг, и она окажется в его объятиях. Он так хотел поцеловать её, что облизнул губы. Она посмотрела на его губы, потом обратно в глаза, давление в джинсах стало почти невыносимым.

Прошло чертовски много времени с тех пор, как он был с женщиной. Чёрт, с тех пор как он целовался или прикасался к женщине.

А эта женщина особенно сводила его с ума.

И она была неверным выбором.

Вместо того чтобы сделать шаг навстречу, он отступил.

— Мне нужно возвращаться к машине.

Он поймал вспышку разочарования, прежде чем она сменила его на улыбку. Он сделал ей больно, хоть и не хотел. Но он не мог быть таким, как ей хотелось. Он не подходил ей. Ей нужен мужчина с открытым сердцем, тот, кто оценит её и сможет полюбить. Кто-то, кто не разочарован и не озлоблен.

Не он.

— Каллиопа.

— Всё в порядке. Мне в любом случае нужно домой.

Они спустились вниз. Она взяла своё пальто со столешницы и сама надела. Если бы он был джентльменом, он помог бы ей.

В данный момент он не мог вести себя как джентльмен, потому что, если бы подошёл к ней ближе, она не покинула бы его дом сегодня. Он хотел бы видеть её голой и под душем, и так быстро, что у неё закружилась бы голова. И, после того, как он снял бы кипящее внутри него напряжение, он никогда не увидел бы её снова.

Да, неподходящий парень для неё.

Он поправил джинсы и последовал за ней в гараж. Девушка обернулась лицом к нему, и он снова сделал шаг назад.

Она заметила это, и её губы изогнулись:

— Увидимся позже.

Каллиопа села в машину и выехала с подъездной дорожки, и он только тогда сообразил, что всё это время не дышал. Он не был уверен: оттого, что хотел, чтобы она ушла, или потому, что ему хотелось, чтобы она развернулась и пошла обратно.

Он чертыхнулся, запустил пальцы в волосы и повернулся к машине. Потом взял наждачную бумагу в попытке перенести свою сексуальную фрустрацию на крыло машины.

Погода резко изменилась, непривычное тепло позднего ноября испортили тёмные тучи и сильный ветер, который, казалось, с лёгкостью проникал сквозь толстый слой одежды и тяжёлое пальто. Предчувствие снега повисло в воздухе, и Каллиопа задалась вопросом, сколько работы над пристройкой будет сделано к моменту, когда погода совсем испортится.

Уайетт и его рабочие закончили каркас и последние несколько дней занимались крышей.

Когда они с этим закончат, то возьмутся за гипсокартон. Каллиопа надеялась, что они всё завершат до того, как пойдёт снег.

Ей уже пришлось переместить детскую игровую в другую секцию, чтобы Уайетт мог сделать проём в уже существующей стене для двери, и в целях безопасности нельзя было заходить в нынешнюю игровую до окончания работ. А это значило, что они ютились, как сельди в бочке, в другой игровой. Было не так уж и плохо, пока стояла тёплая погода и персонал мог вывести детей побегать на улицу, чтобы израсходовать накопившуюся энергию. Но как только пошёл снег, они снова торчали взаперти все вместе.

Этого она не ожидала.

Марси сегодня приболела, а это значило, что Каллиопа была на замене с трёхлетками. Прямо сейчас она выводила их во двор — идеальное место наблюдения за Уайеттом и его командой, которая занималась гипсокартоном.

Ветер был порывистым. Она сдвинула шляпу пониже, чтобы прикрыть глаза. Дети скакали вокруг и пищали от радости. Она замерзала. Ветер был северным и, казалось, проникал прямо под джинсы.

Ну и где те уютные пятнадцать градусов тепла? Она хотела, чтобы погода наладилась. Но погода не особо волновала Уайетта, который работал на крыше в футболке с коротким рукавом. От этой мысли она поёжилась ещё сильнее.

Ей хотелось, чтобы у неё было время облокотиться на изгородь и понаблюдать за ним, вот только нужно было не спускать глаз с детей; он и его рабочие почти уже закончили крышу и скоро пойдут внутрь, и она потеряет их из виду.

Как же плохо. Она действительно получала удовольствие оттого, что смотрела на него.

— Мисс Каллиопа, Джеффри не хочет уступать мне место на качелях.

Она взглянула вниз на веснушчатое личико Лоуренса и улыбнулась:

— Не хочет, да?

Лоуренс покачал головой. Она взяла его за руку.

— Давай посмотрим, что можно сделать, хорошо?

Уайетт сделал большой глоток из кувшина с водой, пытаясь не смотреть на Каллиопу с детьми.

Трудно было не остаться под впечатлением от того, как она умело управлялась с группой из пятнадцати малышей, которым было по три или четыре года. Они были неугомонными, дико кричали и носились на детской площадке. Но, когда она наклонялась и звала кого-нибудь из них, она полностью овладевала их вниманием.

Она не повышала голоса, всегда улыбалась... точно так же, как и с ним.

И она играла с малышами. Она не стояла над душой, как надзиратель. Она бегала по двору вместе с ними, карабкалась на площадке и визжала так же громко, как и они. Когда дети начали её щекотать, она упала и рассмеялась, затем поднялась и принялась их догонять, пока они хихикали.

Он был готов поспорить, что сегодня днём они будут отлично спать.

Каллиопа, несомненно, любила свою работу. Хотя для неё это была вовсе и не работа. Было видно, что она любила детей, и это было для неё больше чем просто работа.

Совсем не такая, как её сестра, просто день и ночь. Кассандра относилась к детям так, словно они были заразной болезнью. Она не хотела их заводить, хотя он не знал этого, когда женился на ней.

Они всегда хотели разных вещей от жизни. Как он только мог не видеть этого?

Хватит. Он отогнал мысли о Кассандре, и сделать это ему было намного проще, чем обычно.

Он собирался пойти внутрь центра, чтобы начать работу из уже существующей игровой через только что проделанный дверной проём, а это значило, что ему не удастся спрятаться от Каллиопы.

Он нажал на кнопку звонка у парадного входа. Бэт («Вышибала», как он её называл) открыла дверь и окинула его взглядом.

— Мне нужно в игровую.

Она открыла дверь.

— Идите по полиэтилену, а то заляпаете весь пол грязью.

Он улыбнулся, услышав бесцеремонный тон. Он напомнил ему самого себя.