— Таким образом, мы оба облажались.

Теперь она засмеялась:

— Мы не должны были жениться. Мы не были предназначены друг для друга.

— Прости, что обидел тебя.

Её глаза наполнились слезами:

— Ты тоже меня прости.

Такого он не ожидал. Она вообще не была такой, какой он ожидал. Все эти годы в его голове был совершенно другой образ, и она не была тем человеком.

— Теперь ты счастлива? — спросил он.

— Да. Я стараюсь. Я люблю свою работу и то место, где живу. Я встречаюсь с мужчиной, который хорошо ко мне относится, и мы хотим одного и того же. Я научилась не врать себе в том, чего я хочу... и чего не хочу. Я научилась на своих ошибках.

Он вздохнул и долго выдыхал:

— Да, а я, очевидно, еще учусь.

Она положила руку поверх его.

— Ты действительно любишь мою сестру?

— Да.

— Без колебаний. Мне нравится. — Она встала. — Я тоже её люблю. Она подходит тебе идеально.

Ему нужно было спросить, нужно было знать.

— И это не ранит тебя, что я люблю твою сестру?

Она остановилась, наклонила голову.

— Ни капельки. Думаю, мы оба движемся вперед, правда?

— Думаю, да. — Теперь они оба стояли, и он помог ей надеть пальто. — Прости за причинённую боль.

Она обняла его, и он понял, что ничего не чувствует. Ни злости, ни сожаления, ничего.

Она повернулась и улыбнулась ему:

— Желаю тебе счастья, Уайетт. Я рада, что Каллиопа заставила нас это сделать. Надеюсь, однажды мы сможем стать друзьями. Может, даже... родственниками?

Он улыбнулся ей и пошел следом к выходу.

Теперь ему нужно найти Каллиопу, потому что ему надо за многое извиниться перед женщиной, которая на этот раз точно забрала его сердце.

Каллиопа устремилась по ступеням отеля, её чувства метались от злости к боли, затем снова к злости, затем её бросало в беспокойство и, помимо этого, ещё и в страх.

Её желудок превратился в плотный комок. Сейчас бы ей помогли лучшая подруга и «Маргарита» в высоком бокале, но Тори была где-то с Броди. Она мысленно отметила в голове, что позвонит ей завтра, чтобы изложить полную картину о смысле того поцелуя.

Она собиралась дать Уайетту еще полчаса... в основном потому, что она уже практически отморозила задницу... но еще и потому, что ей нужно было остыть перед предстоящим разговором.

— Ты не ушла.

Звук его голоса раздался в её голове, как выстрел. Он стоял наверху лестницы.

— Ты не надел куртку, — сказала она.

— Что?

— Тут холодно. Где твоя куртка?

— Внутри.

— Тогда иди внутрь, пока не замерз тут до смерти.

— Каллиопа. Ты злишься на меня?

— Я в ярости. Но не хочу, чтобы ты заболел, замерзнув тут. Я покричу на тебя внутри.

Он покачал головой, помог ей подняться по ступеням и зайти внутрь.

— Где бы ты хотел, чтобы я на тебя покричала?

Он нажал кнопку лифта, и они в тишине поднимались в пентхаус. Она разглядывала пол, иначе пришлось бы просто стоять в тишине, понимая, что ей хочется очень многое сказать, когда они доберутся на место.

Когда он вытащил ключ-карту и провел ею по замку двери пентхауса, она повернулась к нему.

— Серьезно?

— Да. Представь, что сегодня мы живем тут.

— Хах.

Он толкнул дверь и придержал её, пока она заходила внутрь. Когда он щёлкнул выключателем, она подавила желание охнуть.

Комната была роскошной. Она всегда задавалась вопросом, как выглядит пентхаус в этом отеле. Теперь ей больше не придется гадать. Номер был шикарный, в кремовых и чёрных тонах, с панорамными окнами и по площади больше, чем весь её дом.

— Хочешь выпить?

— Нет, спасибо, — сказала она, сняла пальто и положила его на стул. Она потерла озябшие руки и подошла к окну полюбоваться видом на город. Прекрасно.

Но она тут не для того, чтобы наслаждаться видом, так что она повернулась к нему.

— Я знаю, что не послушалась, когда ты просил не устраивать тебе встреч с Кэсси. Но в этом и есть проблема, Уайетт. Я люблю тебя. И ты никогда не будешь исцелен, пока не оставишь прошлое в прошлом. И может быть, я не всё сделала правильно, но я всегда прикрою твою спину. И я всегда хочу лучшего для тебя. И знаешь, что? То, что лучше для тебя, лучше и для меня.

— Ты права.

Она остановила поток своих мыслей:

— Что?

— Ты права. Во всём. Мне нужно было поговорить с Кассандрой. Нам обоим нужно было проститься с прошлым. Мы оба были не правы, но я больше. В своей голове я сделал её врагом, и всё это время злился на неё. Она не враг. Она просто неподходящая мне женщина.

— Ты поговорил с ней.

— Да. Теперь всё хорошо. Наши отношения улучшились.

Напряжение спало, и она опустила плечи:

— О, Уайетт, я так рада. Теперь легче?

Он подошёл к ней:

— Намного. Я чувствую себя лучше, Каллиопа. Как будто снял груз с плеч.

Она кивнула:

— Хорошо.

Он взял её за руки, переплетая её пальцы со своими.

— Прошлое ушло. Всё, о чем я хочу думать, — это о будущем. Единственный человек в моем будущем — это ты.

Её сердце сжалось.

— Я люблю тебя, Каллиопа.

— Я тоже тебя люблю, Уайетт.

— Я сожалею о том, что наговорил тебе раньше. Вероятно, я собираюсь говорить о том, что мне жаль, очень часто, на протяжении следующих пятидесяти или шестидесяти лет, так что привыкай.

Её сердце пело и порхало в груди.

— Хорошо.

Он опустился на колено.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня. Хочу, чтобы родила нам детей. Много детей. Хочу, чтобы ты переехала в мой огромный дом, который тебе понравился и растила там наших детей. Я люблю собак. Тебе нравятся собаки?

Она стёрла слёзы, текущие по щекам.

— Я люблю собак.

— Хорошо. Выйдешь за меня?

— Да. Конечно. Да!

Он стоял и сжимал её в своих объятиях, целовал её так, что она чувствовала лёгкое головокружение.

— Я люблю тебя, Уайетт. Я хочу выйти за тебя. И хочу от тебя детей... к твоему сведению, так скоро, насколько это возможно. Хочу столько собак, сколько ты вытерпишь, когда они станут путаться у тебя под ногами... детей столько же, если уж на то пошло. Я — твоя.

Он мягко провел рукой по её волосам, лицу, губам.

— Ты — редчайший дар. Я счастливый мужчина, потому что смог найти тебя, а ведь еще даже не Рождество.

Она одарила его озорной улыбкой:

— Да, но ты, возможно, получишь свой подарок чуть раньше. Подожди еще немного и увидишь, что же там у меня под платьем.

Он нащупал молнию на спине платья и потянул её вниз.

— Вызов принят.

Её кожа покрылась мурашками, тело воспламенялось от его прикосновений. Платье было расстёгнуто, он снял его с её плеч и кинул к ногам. Она сделала шаг из него, и глаза Уайетта расширились.

— Счастливого мне Рождества, — сказал он, оценивающе блуждая глазами по её телу.

Она позволила себе купить ярко-красные атласные стринги с кружевом, которые сочетались с бюстгальтером в стиле «Анжелика», едва прикрывающим её грудь. На ней всё ещё были туфли, и она знала, что так она выглядит как коварная соблазнительница. Она чувствовала себя такой. И когда она опустилась на колени, чтобы расстегнуть пряжку ремня Уайетта, он не сдержался и выругался, благодаря чему её возбуждение достигло опасных пределов.

Он скинул ботинки, пока она расстёгивала и снимала с него брюки и трусы, затем взяла его член в руку и стала поглаживать, перед тем как взять его в рот, чтобы показать ему, как сильно она любит каждую частичку его тела.

Он запустил пальцы в её волосы, расстегнув заколку. Намотал волосы на руку и удерживал её, пока она поглощала его, глубоко, до тех пор пока он не издал глухой стон и не потянул её, чтобы она встала, потом заключил в свои объятия.

— Когда я кончу, я хочу быть в тебе.

— Без презерватива, — сказала Каллиопа, пока он укладывал её на кровать.

— Не боишься забеременеть от меня, прежде чем мы поженимся? — спросил он, на его лице появилось выражение шуточного ужаса.