— Мэт… — начала она, но он прервал ее.

— Кэтрин, замолчи. Боже мой, ты что, не видишь, что я изголодался?

— Но ты же сказал… — Но тут настоящий смысл его слов дошел до нее, и она закончила уже по-другому: — Ты же сказал, что устал.

— Ну да, устал, но ведь не умер!

Его рот опять прижался к ее губам в жадном поцелуе, а руки судорожно дернулись, крепче прижимая ее.

Но она опять оторвалась от него.

— Мэт, не надо!

Но то, что она хотела произнести уверенно, прозвучало как жалкая мольба. Ее пробуждающиеся чувства, требующие его прикосновений, смыли из ее памяти всю боль и потрясение вчерашнего дня.

— Кэтрин, — простонал он, — мне холодно, согрей меня! Я так устал, помоги мне отдохнуть! — Его руки, ласкающие ее, зажигали в ней огонь. Ее тело помимо ее воли выгнулось ему навстречу.

— О, Мэт. — Ее шепот был заглушен его страстным поцелуем. Уже полностью покоренная, она провела руками по его спине и впилась пальцами в его густые волосы, крепче прижимая к себе его голову.

Когда она открыла глаза, комнату освещало яркое солнце, и Кэтрин заморгала, давая глазам привыкнуть к свету. Потом она увидела широкую спину Мэта, стоявшего у приоткрытых створок и глядевшего в окно. Ее голодный взгляд медленно скользил по его мощной фигуре, вбирая все детали. Мэт был одет в коричневый с белым халат-кимоно, почти не скрывавший его стройных мускулистых ног. Туго завязанный пояс подчеркивал тонкую талию, ткань обтягивала широкие плечи. Расширенные рукава спускались до локтей, открывая сильные руки и широкие ладони с длинными пальцами. Дойдя до его рук, Кэтрин вспомнила его прикосновения и почувствовала легкую дрожь. Воспоминания о событиях вчерашнего дня и прошлой ночи нахлынули на нее и в свете дня показались непоправимыми. В полном смятении Кэтрин думала, что не имела права… и он не имел права…

Словно почувствовав ее взгляд, Мэт обернулся и оценивающе взглянул на нее. Он был выбрит, а его изучающий взгляд заставил ее ощутить себя встрепанной и неприбранной.

Прежде чем он успел заговорить, она молча выскочила из постели, схватила халат и бросилась в ванную. Кэтрин надеялась, что горячие струи взбодрят ее, но это не помогло. Она вернулась в спальню, затягивая пояс халата.

Мэт все еще стоял у окна, закуривая сигарету. Но теперь в руке его была дымящаяся чашка.

— Там есть горячий кофе, — угрюмо сказал он, кивком указывая на кофейник, стоящий на столике у камина.

Его глаза следовали за ней, пока она шла к столику, и Кэтрин, нервничая, пролила сливки. Он подождал, пока она выпрямится с чашкой в руках, и спросил:

— Значит, ты опять в бегах. А что ты теперь хочешь — разумеется, кроме развода?

Его ироничный тон задел ее, и она, вспыхнув от гнева, воскликнула:

— Это как раз то, что тебе надо, правда? Можно будет больше не притворяться!

— О чем ты говоришь? — резко спросил он.

— Ох, прекрати, Мэт. Я знаю все о тебе и Диди.

— Обо мне и Диди? — Он явно не мог поверить услышанному. — Объясни, что ты имеешь в виду.

Ее гнев уступил место бесконечной усталости, у нее просто не было сил спорить.

— Я вчера слышала, о чем говорили Бет и Диди. — Мэт удивленно поднял брови, и Кэтрин поспешно добавила: — Я не собиралась подслушивать.

— Я и не думаю, что ты подслушивала, — ответил Мэт, тряхнув головой. — И что же дальше?

— Они обсуждали твое намерение развестись со мной и забрать у меня Джонни. — Чтобы скрыть дрожь в голосе, Кэтрин язвительно добавила: — Ты бы поторопился, Мэт, Диди предпочитает устроить свадьбу весной.

Его глаза сузились.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Уж не знаю, что тебе там послышалось, но скажу сразу: я всегда воспринимал Диди исключительно как подругу Бет, и не более того.

— Мне ничего не послышалось! Я знаю, что слышала это! — Кэтрин нервно поднесла чашку к губам.

— А может быть, это просто дымовая завеса?

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Кэтрин. Мэт отвернулся, чтобы погасить сигарету. Его внешне ровный голос и перемена темы привели ее в смущение.

— Значит, ты пошла с Джеймсом, чтобы отпраздновать развод Пола, так?

— Ну да, я же тебе сказала, что пойду, — растерянно ответила она.

— И я так понял, что празднование растянулось на несколько вечеров.

— Да, мы встречались три вечера подряд.

— Понятно, — протянул он. — Тебе приятно общество Джеймса?

— Что ты имеешь в виду, Мэт? — спросила она с тревогой, внезапно начиная догадываться.

— Я не был уверен, что найду тебя здесь одну.

Не в силах до конца поверить, она воскликнула:

— В чем ты меня обвиняешь?

Холодные, жесткие слова хлестнули ее, словно удар кнута.

— Ты спишь с моим братом?

Потрясенная, Кэтрин застыла, с ужасом глядя на него. Не в силах пошевельнуться, она слышала его слова, эхом отдававшиеся в ее мозгу. Затем в одно мгновение ее охватил дикий гнев. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Глаза застилала красная пелена. С воплем «Нет!» она вскочила с кровати и пронеслась через комнату. Ее движение застало Мэта врасплох, и Кэтрин изо всей силы ударила его по лицу. Не обращая внимание на боль в руке, она закричала:

— Как ты смеешь обвинять меня? Ты? Когда твоя девка живет под одной крышей с твоей женой!

Потом она отступила, и красный туман рассеялся под ледяным блеском его голубых глаз. Очень ясно Кэтрин увидела дергающийся мускул у сжатого рта и две складки по сторонам губ. По-настоящему испугавшись, она попятилась от него, пока не наткнулась на край кровати. Его руки были неподвижно опущены, а кулаки сжаты так, что костяшки пальцев побелели. В ужасе от его вида, Кэтрин наблюдала, как Мэт отчаянно пытается овладеть собой. После нескольких мучительных минут ему это удалось. Его прерывистое дыхание стало более ровным, желваки на скулах перестали двигаться. Она медленно выдохнула, но сразу вздрогнула, когда он поднял руку и провел тыльной стороной по лицу. Он заметил, как она дернулась, и хрипло произнес:

— Ты была на волосок от того, чтобы быть изнасилованной. Не советую больше так рисковать.

Ее нервы и раньше были на пределе, но теперь напряжение стало невыносимым, и Кэтрин не выдержала. Плечи ее затряслись от рыданий. Закрыв руками лицо, она опустилась на кровать, простонав:

— О Боже, я этого не вынесу!

Чувствуя себя раздавленной, она не сомневалась, что Мэт собирается обвинить ее в измене, чтобы получить все права на Джонни. Плача в открытую, она умоляюще сказала:

— Мэт, пожалуйста, не отбирай у меня Джонни! Я сделаю все, что ты захочешь, я соглашусь на любые твои условия, только не отнимай его у меня!

— Кэтрин, что за чертовщина? — В его голосе прозвучало неподдельное изумление. Подняв глаза, она увидела, что Мэт побледнел, а в глазах его появился совершенно не свойственный ему страх. Он пересек комнату и взял ее за плечи. Сжавшись, она вскрикнула:

— Мэт, пожалуйста!

— Господи Боже, да у тебя просто истерика! Кэйт, пойми, я не собираюсь делать тебе ничего плохого. — Говоря это странно испуганным тоном, Мэт стоял рядом с ней, опираясь коленом о кровать. Кончив говорить, он лег поперек кровати и притянул рыдающую Кэтрин к себе. Она опять вскрикнула, и он отпустил ее и лежал рядом, не касаясь ее, даже не двигаясь. Он лишь потянулся к ночному столику, достал коробку бумажных носовых платков и дал один ей. Буря рыданий наконец прошла, оставив ее измученной и полностью опустошенной. Мэт подождал еще несколько минут, а когда заговорил, его голос был нежным, но таким же усталым, как и сама Кэтрин.

— Ну хорошо, Кэтрин, ты получишь развод. На этот раз я не буду тебя удерживать.

— А Джонни? — спросила она дрожащим голосом.

— Проклятье! Я никогда даже не думал, чтобы отобрать его у тебя! Видит Бог, ты его мать, и он принадлежит тебе.

— Но я слышала, как Бет и Диди…

— Кэтрин! — перебил он, теряя терпение. — Я сказал тебе, что мне она не нужна. Бог мой, да если бы я ее хотел, неужели я не мог бы жениться еще десять лет назад? Я ее тогда не хотел и уверен, что не хочу сейчас.