– Благодарю вас, – кивнул Дэвид.

– Я рада, что вы смогли вернуться теперь, так как вас не было на похоронах.

– Если бы вы лучше знали моего деда, мисс О'Хара, то понимали бы, что он не слишком уважал похороны, массивные памятники, гробы стоимостью в тысячи долларов и тому подобное. Память существует в душе, всегда говорил он мне. А любовь не могло стереть никакое расстояние. Поэтому я в ладу со своими воспоминаниями и своей совестью.

– Рада за вас. Лично я считаю похороны особым временем, чтобы вспомнить и почтить того, кого любил, но у каждого свое мнение. Я ухожу отсюда, мистер Беккет. Увидимся завтра в банке.

– С удовольствием, – отозвался он, пожав плечами.

Кейти подошла к двери.

– Насколько я понимаю, вы не планируете оставаться в городе надолго?

– Нет.

Она снова заколебалась:

– Тогда что вас заботит?

Он не ответил.

– Я бы сумела вести дело с достоинством, которого музей заслуживает.

– Извините за грубость. Ваше появление удивило меня. Еще раз простите мне мое оскорбительное поведение.

Кейти кивнула и повернулась, чтобы уйти.

Дэвид наблюдал за ней. Маленькая сестричка Шона. Он и Шон играли вместе в футбол в школе. Она этого не помнила, но он бывал у них дома. Тогда у нее была копна почти оранжевых волос, исцарапанные коленки и веснушки, которые теперь словно поблекли. Она, безусловно, была очень красивой молодой женщиной и произвела на него впечатление. Обычно он не вел себя так глупо и не смеялся над попытками других.

И все же… «Кейти-оке»?

Дэвид вздрогнул. В музее внезапно стало холодно. Он вспомнил, что говорят в таких случаях люди: «Как если бы призрак прошел через меня». Казалось, его толкнуло что-то очень холодное. Ну, призраки не ходят вокруг, толкая людей. К тому же он не верил в них.

Дэвид выключил свет и, уходя, крепко запер дверь.

– Я дал ему хороший хук правой в челюсть, – похвастался Бартоломью. – Готов поклясться, что он его почувствовал. Ладно, ладно, он не упал на пол в нокауте, но понял, что получил удар.

Кейти рассеянно махнула рукой:

– Не могу в это поверить. Никто не думал, что он когда-нибудь вернется домой. Он собирался остаться в Азии, Африке, Австралии – одним словом, там, где работал. Почему? Лиам был уверен, что Дэвид согласится с продажей, что он ненавидит это место и не хочет возвращаться.

– Я бы защищал тебя от такого олуха до самой смерти. Хотя я уже мертв. И все же, дорогая моя, я сделал все, что мог.

Кейти поняла, что обидела Бартоломью.

– Прости. Я знаю, что ты бросился защищать меня, и благодарна тебе.

– Я буду стараться, пока этот человек в городе, – пообещал Бартоломью.

– Не понимаю. Он не хочет быть здесь. Он планирует жить в другом месте.

Бартоломью промолчал.

– Его не было здесь десять лет, Бартоломью, – продолжала Кейти. – Дэвиду не нравится это место, и, что бы он ни говорил, он не проявлял к нему уважения и даже не явился на похороны деда.

– Я думал, его не могли разыскать, так как он был где-то далеко, – предположил Бартоломью.

– Ты защищаешь его? – недоверчиво осведомилась она.

– Нет-нет… его поведение с леди было отвратительным – абсолютно неприемлемым. Кроме…

– Кроме чего?

Бартоломью посмотрел на нее и глубоко вздохнул:

– Думаю, я отчасти понимаю его чувства.

– Я бы никогда не позволила такому ужасу произойти снова, – запротестовала Кейти.

– Вряд ли они ожидали, что это произойдет в первый раз.

– Да, они не знали, что это может случиться. А я бы это предвидела. И я уверена – у нас нет убийц, крадущихся по городу, чтобы побезобразничать в музее.

– Но ты должна понимать его чувства. Если я правильно помню, он был помолвлен с той девушкой. А ее нашли мертвой там, где ты наткнулась на него этой ночью.

– Не думаю, что они тогда были помолвлены, – возразила Кейти.

– В том-то и дело. Мотив убийства.

– Значит, ты считаешь, что он сделал это?

– Нет. Но разрушенный роман – веский мотив.

– Ты слишком много смотришь телевизор, – сказала Кейти.

– Хм-м. Телевизор. Удивительное и чудесное изобретение, – согласился Бартоломью. – Но это правда. Он был отвергнутым любовником, и она оставила его ради грубого и никчемного игрока. Это, безусловно, мотив для убийства.

– Его оправдали, – напомнила Кейти.

– Он не был арестован или обвинен. У него было алиби. Правда, это алиби – его семья.

Она резко повернулась к нему:

– Кажется, ты только что сказал, что не думаешь, будто он убил ее.

– Верно, не думаю. Он был груб, но я знаю прекрасных парней, которые могут быть грубыми. Но убийство, особенно из-за страсти… Нет, он не того типа. Такие привлекают женщин, но, даже если те разбивают им сердце, они легко это переживают. Он мог выйти из себя и ввязаться в драку в баре, но убийство… С другой стороны, в мое время многие мужчины выглядели как головорезы и воры, потому что были ими. Но в наши дни… Правда, мы застали его на месте преступления.

– Это не было местом преступления. Ее задушили, но полиция считала, что это сделали в другом месте и только потом принесли тело в музей. Я была ребенком, когда это случилось. Ну, во всяком случае, подростком, и это был скандал, который расстроил Шона… Я смутно припоминаю, что он и Дэвид Беккет были… друзьями. Оба любили спорт, футбол, плавание, дайвинг, рыбную ловлю и тому подобное. Но потом Дэвид уехал и никогда не возвращался. Разговоры прекратились. Думаю, главным образом потому, что все любили Крейга Беккета. Но если Дэвид Беккет невиновен, я не понимаю его и твоей позиции. Ведь он покинул Ки-Уэст.

– Должен признаться, меня восхищает его решительность, особенно потому, что он не хочет здесь оставаться. Он не желает видеть, как нечто подобное произойдет снова, касается это его или нет. Хотя я сделаю все, чтобы уберечь тебя от него! – пообещал Бартоломью.

На улицах было тихо – только изредка слышался отдаленный смех. Час был поздний – вернее, ранний.

Они подошли к дому Кейти. Она оставила свет в кухне, гостиной и на крыльце, где раскачивались двухместные качели. Перед ступеньками была очень маленькая полоска земли, но вход украшали цветущие кусты гибискуса.

На цветном стекле эры Тиффани в двойной двери были изображены викторианские леди и джентльмен.

Кейти отперла дверь и вошла в знакомый мир. Ее родители сейчас плавали вокруг света, брат вечно снимал очередной документальный фильм, и дом полностью был в ее распоряжении.

Кейти любила дом. Она радовалась, что сохранила его для семьи.

И все же, стоя там, Кейти думала о годах, которые Дэвид Беккет провел вдали. Он побывал в экзотических местах. Должно быть, объездил весь земной шар.

Она бы тоже поплыла морем на восток, напомнила себе Кейти.

Бартоломью окликнул ее, и она повернулась к нему.

– В чем дело теперь? – спросил он.

– Ни в чем. Просто я осознала, что сделала остров своим миром.

– Это не так уж плохо.

– Но разве это хорошо? Нет, не отвечай. Я устала и собираюсь лечь.

– Мы должны быть в банке пораньше.

Кейти послала ему воздушный поцелуй.

– Не смотри больше телевизор, Бартоломью.

– Это тормозит мой рост? Заставит умереть молодым? – спросил он.

Она застонала и стала подниматься по лестнице.

Всю эту ночь ему было неспокойно. Поэтому он вышел походить и увидел огни музея.

Он долго смотрел на старый особняк.

Только один человек мог войти туда ночью и включить свет. Тот, кто имел на это право.

Беккет.

Он молча проклял Беккета. Этот человек не должен был возвращаться. Прошлое осталось в прошлом. Некоторые верили, что это сделал Дэвид Беккет, который уехал и стал недосягаем для закона. Другие считали, что это работа какого-то психа, который тоже уехал. Все было кончено. Это стало частью мифов и легенд Ки-Уэст.

Ему не следовало возвращаться.

Но он вернулся.

Он видел, как Кейти О'Хара вошла в музей, и слышал ее крик, но не встревожился и продолжал наблюдать.