Но куда большее любопытство возбуждали те, кто стремился попасть на Дальнюю. Сам факт, что кто-то решился поехать туда в такое неспокойное время, казался невероятным. Тем не менее пассажиры регулярно прибывали: специалисты для Института, охранники для службы безопасности Института, административные работники для Института… Ни один сотрудник Института еще не вернулся, но у всех направляющихся туда имелись обратные билеты.
Ситуация на этой заброшенной планете настолько заинтересовала Эдмунда, что он стал искать в унисфере любую связанную с ней информацию. И впервые прислушался к заявлениям Хранителей. Да, конечно, это была банда безумных террористов, но их заявления, накладываясь на то, что сейчас происходило на глазах у Эдмунда, оставляли неприятное чувство тревоги.
В последнюю неделю из-за дезертирства экипажей самолетов прекратились даже рейсы «Карбоновых гусей». Потом со станции ККТ начали исчезать техники. Обслуживающего персонала на Буунгейте осталось так мало, что Эдмунд удивлялся, почему червоточина на Уэссекс еще открыта. Теперь работа перехода контролировалась в основном удаленно.
Эдмунд знал, что пора уезжать. СИ, наблюдающий за переходом на Дальнюю, наверняка закроет его, как только отсутствие должного обслуживания начнет угрожать безопасности. Это может произойти через полгода, а может и через день, здесь Эдмунд не считал себя экспертом. Да и смысла в его дежурствах больше не осталось: без «Карбоновых гусей», лишившихся экипажей, на Дальнюю уже было не добраться. Подобные размышления вызывали у него чувство вины, на данный момент он оставался единственным человеком, кого заботила судьба далекой планеты. Одинокий часовой на границе с бездной.
Три дня назад произошли новые изменения. Канал связи между Дальней и Промежуточной открылся в обычное время, но поток сообщений для унисферы Содружества уменьшился до десяти процентов, к тому же все они были закодированы. Все вызовы, направленные на Дальнюю, включая и официальный запрос Эдмунда в Дом Губернатора, вернулись обратно. Дальняя оказалась в полной изоляции.
Еще три дня Эдмунд Ли нес дежурство в опустевшем офисе, желая посмотреть, что будет дальше. А потом произошло нападение праймов.
Он следил за вторжением по новостным шоу и официальным правительственным сводкам. Скопление кораблей в трех а. е. от звезды. Запущенная в корону «бомба-вспышка». Ужасающе мощное секретное оружие, уничтожившее ее, но чрезвычайно высокой ценой. Вторая «бомба-вспышка» направлена в звезду Буунгейта. Флот снова ее взрывает. Датчики спутников на орбите Буунгейта регистрируют колоссальные волны в короне звезды. На планету обрушивается радиация…
А затем без каких-либо объяснений червоточины праймов закрылись во всем Содружестве. Люди победили — если не брать в расчет тысячи кораблей, кружащих над сорока восемью мирами.
Эдмунда, скорее всего, спас местный климат. Пару часов он провел за своим столом, просматривая донесения и свидетельства очевидцев вторжения, лишь изредка отвлекаясь, чтобы взять в автомате очередную чашку чая. После закрытия червоточин он переключился на информацию со спутников Буунгейта и стал следить за ущербом, наносимым планете шквалом радиации.
Атмосфера поглотила часть потока электромагнитной энергии и немного ослабила его, но, несмотря на это, доза облучения превысила максимальную, которую могли без вреда для себя перенести большинство местных животных и растений. Первая волна за несколько минут буквально смела слой ионосферы, что превзошло самые пессимистичные прогнозы экспертов, звучавшие в новостных шоу. В системах энергоснабжения, оставшихся за пределами городского защитного поля, начались перебои и отключения. Спутники гражданского назначения вышли из строя, единственными источниками информации остались сенсоры на платформах планетарной обороны. От полюсов начали распространяться волны полярного сияния, и их бледные всполохи придавали картинам разрушения странную мрачноватую красоту.
Эдмунд вышел наружу, чтобы посмотреть на редкое атмосферное явление. На стоянке еще оставались лужицы после ночного дождя, прошедшего до активации силового поля. У здания примостилась одна-единственная машина — его собственная пятнадцатилетняя «Хонда Тризма». Эдмунд остановился рядом с нею и стал наблюдать за розовато-лиловым свечением, разгоравшимся над горизонтом. Под натиском новой стихии отступили даже тяжелые тучи, и над куполом засияло чистое зимнее небо. Глядя сквозь ресницы на солнце, Эдмунд смог себя убедить, что на фоне огненного диска видит маленькие яркие точки.
Над городом сверкнула раскидистая молния, на мгновение затмившая и светило, и полярное сияние. По покатой поверхности силового купола стекли пурпурные струйки. Затем сияние снова вспыхнуло с прежней яркостью, и его блики отразились в мокром бетоне.
В унисфере появилось предупреждение: всем оставшимся за пределами силового поля рекомендовалось искать укрытие. Снова сверкнула молния. Эдмунд начал отсчет, дожидаясь раскатов грома, но быстро понял, насколько это бессмысленно. Молнии били почти непрерывно, их всполохи смешивались с полярным сиянием. Планета как будто окутывала себя невероятно красивым саваном.
Эл-дворецкий сообщил о срочном обращении Военного кабинета. Кроме этого обращения, в киберсфере планеты ничего не было. Эдмунд и не подозревал, что СИ на такое способен. «Наконец-то узнаю, что происходит и чем закончилась битва». Червоточина ККТ до Уэссекса еще не открылась — вероятно, действовал параллельный ей микроканал, обеспечивая Буунгейту связь с унисферой.
Изображение, появившееся в виртуальном поле зрения Эдмунда, демонстрировало сидящую во главе роскошного стола президента Дой, а по сторонам от нее — Найджела Шелдона и Хизер Халгарт. Эдмунд поджал губы. Внушительная картина! Вспомогательные надписи рассказали ему об остальных членах кабинета. Собрание всесильных представителей политической верхушки могло означать только одно: принято важное и конкретное решение. Эдмунд прислонился к «Хонде» и приготовился узнать свою судьбу.
«Мои дорогие сограждане, — заговорила Дой. — Я начну с радостного сообщения: вторжение праймов в пространство Содружества прекратилось — по крайней мере, на какое-то время. Фрегат, прорвавшийся к Вратам Ада, уничтожил генераторы червоточин. По понятным причинам я не могу разглашать подробности, относящиеся к самому кораблю и примененному снаряду, достаточно будет сказать, что теперь в нашем распоряжении имеется поистине грозное оружие. Но, к сожалению, как вы все понимаете, эта победа не устраняет угрозу со стороны праймов окончательно. Около миров Содружества еще остаются тысячи их кораблей, с которыми придется бороться. Кроме того, праймы успели запустить „бомбы-вспышки“, эффект от которых ощущается во всех сорока восьми мирах. Мы не в состоянии предотвратить поражение этих планет радиацией, и, по всей вероятности, условия там в ближайшее время станут непригодными для жизни людей. Но даже если где-то и есть возможность дальнейшего восстановления биосферы, как, например, на Уэссексе, планетам еще предстоит пережить боевые действия — флот будет уничтожать корабли праймов. Поэтому я с величайшим сожалением должна довести до сведения планетарных правительств, что другого выхода, кроме эвакуации населения, у нас нет».
— Проклятье! — пробормотал Эдмунд. В глубине души он подозревал, что в срочном сообщении прозвучит нечто подобное, но окончательно чудовищность проблемы стала доходить до него только сейчас. — Но куда же нам деваться?
«Поскольку дать кров и пищу более чем тридцати миллиардам перемещенных лиц не по силам даже всему Содружеству, нам придется прибегнуть к новому, беспрецедентному решению».
Эдмунду это заявление совершенно не понравилось. К тому же его эл-дворецкий сообщил о транспортном средстве, прошедшем второй уровень допуска по пути к переходу на Дальнюю. Эдмунд нахмурился. Кому понадобилось ехать в эту часть станции, да еще в такое время?
На картинке трансляции Найджел Шелдон наклонился вперед, принимая эстафету от президента. На его лице появилось выражение уверенности.
