— Я лично побывала на Дальней, — сказала Джастина. — Население там минимальное, и это после полутора веков колоссальных усилий. Мы допустили огромную ошибку, зачислив ее в число пригодных для жизни. На Вторых сорока семи планетах люди жить не станут, нам придется вывезти их оттуда. Не знаю насчет Уэссекса, это исключительный случай, но остальные миры должны быть эвакуированы.

— Я не предлагаю эвакуировать Уэссекс, — сказал Рафаэль. — Хотя должен заметить, что в его звездной системе примерно четыре с половиной тысячи боевых кораблей праймов. В нашем арсенале нет такого количества ракет Дювуа, не говоря уже о ста семидесяти тысячах ракет, необходимых для уничтожения вражеских кораблей во всех сорока восьми системах.

— Неужели они действительно пригнали такое количество кораблей? — спросила Тонья Галл.

— Да, — ответил Рафаэль. — И это означает, что нам придется эвакуировать население большинства миров. Флоту не справиться с сорока восемью армадами.

— Сколько же миров вы способны очистить? — спросила Дой.

— Если допустить, что производство кораблей класса «Москва» будет идти прежними темпами, мы можем попытаться без потери защищенности освободить пять миров. Нам еще не до конца известно, какую угрозу представляют корабли чужаков. У праймов имеются две возможности, и обе грозят нам колоссальными трудностями. Во-первых, они способны достигнуть обитаемых планет, смять нашу оборону своим численным превосходством, высадиться и построить военизированные колонии. Если они какое-то время будут находиться в одном районе поверхности, мы можем применить против них квантовые ракеты.

— А во-вторых? — спросил Криспин.

— Они попытаются сбежать. Сейчас в каждой атакованной системе находится в среднем три с половиной тысячи кораблей и достаточное количество оборудования, чтобы со временем собрать сверхсветовые двигатели. Но для запуска производственного процесса праймам необходимо собраться в одном месте, что опять же делает их уязвимыми для ракет Дювуа.

— Сколько времени потребуется для производства ста семидесяти тысяч ракет? — спросила Тонья Галл.

— Если даже запустить проект особой срочности, нам потребуется около девяти месяцев. Я не считаю, что у нас есть это время. Если праймы по-прежнему намерены колонизировать Вторые сорок семь планет, они могут появиться на орбите уже через неделю.

— Мы все равно говорили об эвакуации, даже без оглядки на праймов, — напомнила Джастина. — Значит, надо позволить им приземлиться и тогда ударить квантовыми ракетами.

— У нас и так возникли огромные проблемы с беженцами с Утраченных двадцати трех планет, хотя большая их часть была малонаселенной. Сколько людей живут на Вторых сорока семи?

— Если не считать Уэссекс, около тридцати двух миллиардов, — ответил Найджел.

Воцарившееся после его слов молчание было еще более гнетущим.

— Это нереально, — сказал Ганс Браунт. — Как вы считаете?

— Физически переместить их через червоточины возможно, — заверил его Найджел. — Но размещение таких масс на оставшихся планетах Содружества — практически невыполнимая задача. Этим людям негде будет жить, да и простое обеспечение их базовыми рационами приведет всех нас к банкротству.

— Значит, придется к этому подготовиться, — заявила Джастина. — Лично я не приму ни одного предложения, подразумевающего, что беженцы окажутся за бортом. Войны нередко влекут за собой социальные перемены; похоже, нечто подобное предстоит испытать и нам.

— Благородные слова, моя дорогая, — сказал Ганс Браунт. — Но даже если сенат одобрит драконовские меры и переместит беженцев на другие планеты Содружества, многие правительства будут против.

— Мы не можем повернуться спиной к тридцати двум миллиардам живых людей! — воскликнула Джастина.

— Есть один вариант, — негромко произнес Найджел. — Но рискованный. — На этот раз обращенные к нему взгляды, полные надежды и отчаяния, не вызвали у него ничего, кроме презрения. — Мы откроем сорок восемь новых планет и просто перебросим туда беженцев. И пусть они сами обустраиваются.

— Что ты говоришь, старик! — изумился Алан. — Нельзя же просто так перебрасывать миллиарды людей в неразвитые миры. Им нужны города, инфраструктура… еда, в конце концов!

— Я знаю, — спокойно ответил Найджел. — Все это должно быть подготовлено заранее.

— Но… у нас на все про все меньше недели, — пробормотала Тонья Галл.

— Эйнштейн как-то сказал, что ход времени зависит от относительного положения наблюдателя.

После того как Дой официально объявила, что заседание Военного кабинета закрыто, Джастина осталась в своем кресле и подождала, пока лидеры Династий не выскажут Найджелу благодарность. Даже Хизер оказалась настолько довольной, что подошла его поздравить. Что же касается Дой, то Джастина никогда не видела, чтобы лицо президента так сияло от радости; та почти бегом выскочила в вестибюль, чтобы рассказать о новом открытии Патриции Кантил. Лицо Патриции тоже осветилось широкой улыбкой, хотя и несколько недоверчивой.

«Как глупо! — подумала Джастина. — Будто громкие заявления решат все проблемы! Сегодняшние решения кабинета строились на предположении, что все пройдет гладко. Как отреагирует на это Звездный Странник?»

— Ты ведь хотела со мной встретиться? — произнес Найджел.

Он подошел и остановился рядом с ее креслом. Джастина подняла голову. «И как я смогу понять, что не он является первым агентом Звездного Странника в Содружестве? — Ее рука невольно погладила едва заметно выпирающий живот. Надо бы зарезервировать себе место на одном из ковчегов — так, на всякий случай».

— Да, хотела.

— Отлично, я готов. Только при одном условии.

— При каком? — с тревогой спросила она.

— Вы со следователем Мио приведете с собой Меллани.

У Джастины приоткрылся рот.

— Кого?

— Меллани Рескорай. Я уже давно хочу с ней поговорить. Она ведь знакома с Паулой Мио, не так ли? Они вместе уехали с Иллюмината на Землю.

— Да, — подтвердила Джастина, стараясь собраться с мыслями.

«Откуда он знает об этом? И, что более важно, почему его это интересует?»

— Чудесно. Мы встретимся после того, как сделаем никчемное публичное заявление. В офисе ККТ на Ньюарке найдется укромное местечко для беседы. — Найджел улыбнулся. — Я рад, что ты не пострадала, когда этот киллер покушался на твою жизнь. Скажи Гору, что я впечатлен, впрочем, как и всегда.

— Я ему передам, — пообещала Джастина.

Эдмунд Ли понимал, что оставаться здесь глупо. Надо было уехать с Буун-гейта еще несколько недель назад, когда большая компания его друзей и родственников отправилась поездом на Таньяту. Они звали его к себе каждый раз, когда открывался канал связи, хотя происходило это еще реже, чем представлялась возможность получить информацию с Дальней. Ему показывали палаточный городок и сцены из повседневной жизни на Таньяте. Эдмунд теперь отлично представлял, как жили и чем занимались его родные и еще пятьдесят тысяч беженцев во временном поселке неподалеку от океана — одном из восьми, организованных вокруг станции ККТ. Каждый из них участвовал в закладке нового города, выполняя работу, обычно поручаемую роботам. Там все помогали друг другу и все были знакомы с соседями. Они чувствовали себя пионера-ми-первопроходцами — а ведь, казалось бы, люди забыли об этом с тех пор, как триста лет назад открыли первые планеты. Несмотря на очевидные трудности, новый дом был не таким уж плохим.

Но Эдмунд все не уезжал. И это было тем более глупо, что теперь он ничем не занимался. Инспекция досмотра грузов осталась не у дел. Никто не присылал на Дальнюю никаких товаров. Его группе нечего было сканировать и досматривать, и коллеги уехали уже через пару дней после визита офицеров флота. Остался только Эдмунд. На его глазах постепенно опустели все кабинеты небольшого административного здания. Теперь Эдмунд был единственным действующим представителем правительства Буунгейта.

Сначала он не хотел уезжать, поскольку ему поручили следить за движением между Дальней и Буунгейтом. Ренне и Тарло заверили Эдмунда, что это очень важно. Спустя какое-то время ему и самому стало интересно, что там происходит. Это, безусловно, была недостаточно веская причина, чтобы остаться, но все же… Люди, приезжающие с Дальней, походили один на другого. Каждый «Карбоновый гусь» был буквально забит беженцами, вероятно распродавшими все свое имущество, чтобы купить билеты. Люди горбились от тяжести стандартной гравитации, они казались сломленными сознанием своих безрадостных перспектив. Эдмунд едва успевал регистрировать их имена, и люди исчезали в терминале станции, где надеялись обрести спасение. Из отрывочных разговоров с транзитными пассажирами Эдмунду стало ясно, что на Дальней творится что-то неладное. Казалось, что Институт стремится захватить полный контроль над Армстронг-сити.