Оказывается, Гражданин Боль из Коннектикута, и я уж было собрался поехать туда на автобусе – быть может, прихватив с собой черный дилдо, чтобы осуществить некое поэтическое правосудие.

Кажется, это Бенни Хилл[82] сказал: «Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным», но мое будет подано обжигающе горячим, а уж прокрутить в памяти можно и потом, когда остыну.

План был вроде как лучшим из обоих миров.

Насчет цитаты я могу заблуждаться, как-то уж слишком кровожадно для Бенни Хилла. Но кто его знает, у многих весельчаков есть темная сторона.

В общем, как я говорил, я уж совсем было намылился наведаться на место трудоустройства Гражданина Боли и продемонстрировать, какая он жопа, пока парень Джейсона не эсэмэснул мне остальные подробности. Оказалось, Гражданин Боль вовсе не коррумпированный сенатор или сексуальный маньяк со стажем, как виделось мне в мысленных сценариях. Оказывается, Гражданин Боль – дама в возрасте за пятьдесят, директор Коннектикутского филиала крупной благотворительной организации, пекущейся о странах третьего мира. Эта женщина ведет телекомпанию Христа ради; знаете – ту, где камера снимает ее слезы? Вы ведь ее видели, правда?

И если я вломлюсь туда, вся эта организация отправится коту под хвост, а взять такую ответственность на свою совесть я не могу. Последнее, в чем я нуждаюсь, это кошмары, в которых суданские дети с укором указывают на меня пальцами. Так что я передаю улики Ронел, и она соглашается провернуть дело по-тихому, что для нее нелегко, и я искренне ей благодарен.

Второй болтающийся конец – Эвелин.

Мне трудновато поверить, что она отшвырнет меня вот так запросто. Когда-то мы были довольно близки.

Трудно.

Она учила меня про сиськи.

Моя мама и она вместе восставали против угрюмой мощи Пэдди Костелло.

Неужели алкоголь так ее преобразил?

Прямолинейный ответ гласит «да». Спиртное может помрачить рассудок. Первым делом алкоголик утрачивает моторные функции, а за ними следом идет нравственность. Видал я типов, сдающих собственных детей чужакам по цене ящика вина. Так что Эвелин могла обменять меня на нескончаемый запас бренди пентхауз-класса, но теперь у нее было несколько дней на акклиматизацию и, может статься, на сожаления о том, что продала своего племянника таким образом.

Не исключена и возможность, что Эдит шантажировала ее угрозой моей смерти: что-то вроде подпиши-бумаги-или-Дэн-получит-по-полной, – она определенно достаточно коварна. Знаю, стимул так себе, но может быть, Эв любит меня даже больше, чем я думал.

Я должен знать. Господи боже, она вылитая мама, а в моей жизни не так уж много добрых людей, чтобы я мог позволить себе списать напрочь хоть одного.

Так что в последние пару дней я звонил в пентхауз Костелло, вешая трубку, если отвечала Эдит.

Понимаю. План довольно ребяческий, но я не знал, что еще предпринять.

Вчера мне повезло, и трубку сняла то ли горничная, то ли уборщица, которую не просветили на мой счет.

– Мисс Эвелин? – сказала она. – Я дам ей трубку, но она в лоскуты, так что имейте в виду, ладно?

Наверное, дамочка новенькая. Если Эдит ее уволит, я в мгновение ока найму ее в «Зеленое и желтое». Она говорит все как есть.

Долгого телефонного разговора с Эвелин у меня не получается – чуть ли не сразу вслед за ее невнятным «аллё» я слышу на втором плане резкий голос Эдит:

– Кто там, Эвелин, дорогая? Кто это там тебе сейчас звонит?

«Кто это там тебе сейчас звонит?» Слишком много слов для такого предложения.

У меня секунд десять, так что я должен воспользоваться ими по полной.

– Помнишь, где шикарный пломбир, Эв? Я буду там в понедельник в полдень. И каждый понедельник, пока ты не явишься.

И едва я успеваю это произнести, как связь обрывается.

Давненько мы не ели этот пломбир. Надеюсь, проспиртованный мозг Эв сможет отыскать воспоминание.

В любом случае я намерен являться туда и ждать каждый понедельник в полдень. К тому времени Эвелин должна быть в состоянии стащиться с постели.

Отель «Тайгон» Кэла Гербера в Атлантик-Сити расположен у воды, и шикарным заведением его не назовешь. Конечно, у него есть бассейн, но готов поспорить, фильтры они меняют не так уж часто, в фойе стоят игровые автоматы, а в коридорах – торговые. Тем не менее расположение на променаде делает его одним из главных источников доходов в городе, и для семейства Гербер это что-то вроде «Хилтона» в версии для Атлантик-Сити. Кэл-младший, сын и наследник, регулярно несет самодовольную пургу для желтых глянцевых журналов, а его несовершеннолетняя дочь Ариэль чурается внимания и изучает гостиничное дело в университете, но проболталась о своей секретной татушке, ставшей предметом для нескончаемых домыслов в «Ю-Эс уикли».

Но еще до того, как отель произвел фурор, он назывался просто «Ройял», а его кафе-мороженое прославилось лучшим пломбиром в окрестностях. И когда мы с мамой остановились там во время путешествия с целью заключить мир с Пэдди Костелло, Эв водила меня туда поесть мороженого что ни день. Это мой самый любимый отрезок той поездки, и с тех пор я питаю слабость к пломбиру.

Еще одна причина выбора «Тайгона» для рандеву в том, что мы с Джейсоном как-то обслуживали это заведение в неделю турнира по боксу пару лет назад, когда отель платил швейцарам за переработку вдвойне. Удивительно, сколько богатых белых пацанов воображают, что могут стать профессионалами оттого, что посмотрели поединок из первого ряда. Один парнишка даже нанес мне настоящий крюк правой, сломав себе пару пальцев. Джей хохотал до усрачки.

Так что мне известно о планировке отеля все, вплоть до расположения столиков в «Старбаксе», занявшем место кафе-мороженого.

«Ступай же мягче, ибо ты ступаешь на мои мечты», – как сказал однажды Боб Хоуп[83]. Руководство «Тайгона» не столько ступало по моим мечтам, сколько затоптало их насмерть своими подкованными ботинками.

По-моему, это был Боб Хоуп, а может, он перефразировал Бенни Хилла.

Я паркуюсь за пару кварталов от «Тайгона» на случай, если у них есть камеры, считывающие номера. Должен признать, я уже привязался к «кэдди», и всякий раз, когда думаю о старине Сломанном Орудии, на глаза мне наворачиваются слезы – слезы стараний удержаться от смеха. Я из кожи вон лез, стараясь почувствовать вину за случившееся с Руди Эл и О-Шиником, но как ни кручу события у себя в голове, а все выхожу чистым. Эти типы хотели прикончить меня за что-то известное им, к чему я не имел ни малейшего касательства. Сие есть вопиющее обсерание кармы, и космос с ними за это разобрался. Не могу дождаться узнать, что космос учинит с Пабло. Подумать только, этот хрен носит фенечки! Сожжением пары палочек благовоний ауру этого кобеля не отмоешь добела.

Вестибюль «Тайгона» набит даже в этот час утра. Уйма народу с отчаянием во взорах волокут ведра старбаксовского кофе к игральным автоматам. Я киваю швейцару в знак солидарности за фуфло, которое он наверняка вытерпит до окончания смены, а затем нахожу место лицом к дверям.

Будь кафе еще там, я бы, наверное, заказал пару порций мороженого в попытке подергать за пару-тройку ниточек ностальгии, но приходится удовлетвориться фраппучино – оно хотя бы выглядит по-летнему.

Вообще-то я не очень рассчитываю, что Эвелин появится, уж во всяком случае не в первый же день, и в двенадцать тридцать уже намечаю свой следующий шаг, когда – будь я неладен, если это не она проходит перед входом с Пабло, поддерживающим ее под локоток и делающим мелкие шажки с таким видом, будто он вовсе и не хладнокровный убийца.

Интересно, знает ли Эвелин, что за человека Эдит отправляет присматривать за ней?

Выглядит Эв хорошо. Снова другая прическа – пикси-боб с осенним мелированием (ПМ) и этими гипертрофированными золотистыми тонами, придающими ей вид очень богатого насекомого.