Больше всего с ночи восемнадцатого Эдвард ненавидит сюрпризы и неопределенности. Будь его воля, стер бы даже полутона красок. Ясности и четкости – вот чего хочется. И ни граммом больше.

Может быть, это и подталкивает к неожиданному решению. Даже не решению, рвению сказать. Хочется и… все. Просто хочется. Почему-то именно сейчас.

Вопросительно взглянув на Беллу, пока Эсми отвлекается на унос грязных тарелок, Каллен-младший нерешительно касается пальцами ее живота. Ждет позволения.

Белла дает его, целомудренно и мимолетно поцеловав мужа в губы. Ее беззвучный шепот «Да» ему прекрасно слышен.

Поэтому, когда Эсми возвращается, а Карлайл наполняет опустевшие стаканы соком, Эдвард, взяв девушку за руку, говорит:

- У нас есть еще одна новость.

Родители с интересом и серьезностью смотрят на них обоих. В глазах Эсми затесалась робкая надежда, а во взгляде Карлайла – капля хмурости. Они все во внимании.

И в этой атмосфере, в этой по-настоящему домашней обстановке, когда вокруг родные стены, когда рядом родные (пусть даже и не все) люди, когда тепло и спокойно, когда прежняя жизнь совсем рядом, едва ли не стучит в окно (банальная ведь ситуация – объявление о беременности), а Пиджака нет и в помине, Эдвард неожиданно чувствует себя счастливым. А еще гордым. А еще – настоящим. Мужчиной.

И без робости смотрит прямо в серые глаза отца.

- У нас получилось, - победно заявляет он, с нежностью оглянувшись на Беллу, - у нас будет ребенок.

Вскрикнув, эмоциональная Эсми вскакивает со своего места, распахнув невестке объятья. Сначала Белла, потом – Эдвард. Она целует их обоих. Она счастлива ничуть не меньше. В зеленых глазах безбрежный восторг.

- Молодцы, какие молодцы, Карлайл! - щебечет она, приглашая мужа влиться в атмосферу всеобщего празднования. - Видишь, а я говорила! Я знала это!

Мистер Каллен сдержанно кивает, но улыбки (неужели?) скрыть даже ему не удается. Хмыкнув, он поднимается со своего места, обогнув жену. Эдвард настороженно следит за действиями отца, не готовый к объятьям. Ограничивается рукопожатием, не глядя на недовольное лицо матери.

Впрочем, для Карлайла его отказ не является поводом для обвинений. Он на удивление великодушен сегодня.

- Поздравляю.

- Спасибо, отец.

Сдержанно и коротко. Спокойно.

Эсми это, конечно, не нравится.

- Побольше эмоций, мальчики! - велит она, следя за горящим взглядом Беллы. - Разве это не повод для радости? Дети – цветы жизни, а внуки – ее смысл!

И она начинает закидывать Беллу вопросами о том, как давно они знают, кто это будет, кого она хочет… Эдвард пытается участвовать в разговоре и брать огонь на себя, спасая жену от излишнего маминого энтузиазма, но сегодня это, кажется, ни к чему.

Белла по-прежнему рядом с ним и по-прежнему держит его за руку, но отвечает не просто ради вежливости. Ей действительно хочется это обсудить. Эсми интересно, Эсми спрашивает…

Каллен-младший чувствует укол совести за то, что не уделил такой важной для девушки теме столько внимания. Она ждала, что и он на подобное известие среагирует так же, так же будет расспрашивать, а вместо этого…

Однако, как ни странно, из неловкости и смущения его вытаскивает на поверхность Карлайл. Негромко предлагает прогуляться и дать женщинам вволю наговориться. А чай?.. Чай – потом.

- Ты идешь? – поворачиваясь к нему, спрашивает Белла. Готова к любому ответу и к любой, если нужно, его реакции. Ее преданность поражает.

- Да, мы прогуляемся, - мужчина принимает решение достаточно быстро, облизнув пересохшие губы и не особо о нем думая, - где-то полчаса…

- Отличная идея! – воодушевленно поддерживает Эсми, ласково ему улыбнувшись, - у нас как раз есть чем заняться…

Они с отцом вдвоем выходят за дверь. И сегодня Карлайл пропускает сына вперед. Впервые, наверное, в жизни.

Один из плюсов этого дома – дорожка, ведущая с участка дома прямо к лесу. Он небольшой и достаточно редкий, так что никаких диких животных, кроме ежиков и мышей, пару раз пробегающих мимо за всю дорогу, нет вокруг на километр. Но атмосфера величественная и настоящая. Истинно лесная. Под ситуацию.

Эдвард идет рядом с отцом, глядя на темное небо, на плывущие мимо облака и шумящие кроны высоких деревьев. Дорожка хорошая, удобная. В детстве он обожал играть на ней в догонялки с Эмметом.

За пять минут пути никто не произносит ни слова. Эдвард не знает, о чем следует говорить и о чем собирается говорить Карлайл, а тот, судя по всему, не имеет представления, с чего начать. У него тоже есть новость.

Молчание и нерешительность перебиваются действиями Каллена-старшего. Он достает из кармана черной куртки сигарету, намереваясь закурить. Крохотный язычок пламени, вспыхивающий в темноте, взрывной волной ударяет по памяти Эдварда.

- Не смей, - шипит он, чуть ли не до крови прикусив язык.

«Есть закурить?» - бас Пиджака словно бы эхом отдается от близстоящих сосен.

Карлайл немного теряется.

- Только не забивай мне голову заботой о здоровье, - хмуро предупреждает он.

- Если ты станешь курить, я уйду, - безапелляционно заверяет Эдвард, останавливаясь посреди дороги. Уж слишком живо воспоминание – в том числе о недавней ночи на плохо освещаемой аллее, – чтобы спокойно его перетерпеть.

Мужчина смеряет сына удивленным взглядом. Пытается понять, серьезно тот или нет.

Вывод делает правильный. Убирает сигарету обратно в карман.

Тишина снова обволакивает их обоих. И снова не мешает идти, пиная ногами с дороги маленькие камешки.

- Эммет был сильно расстроен моим отсутствием? – нерешительно интересуется Эдвард, мобилизуя все силы для этого вопроса. Хоть что-то, но, черт подери, надо сегодня сказать.

- Даже если так, он не сказал нам, - Карлайл пожимает плечами, оглянувшись на пролетающий мимо сухой кленовый листок, - он весь вечер смотрел на Розали.

- Уверен, она была этому рада…

- Он сделал ей предложение в среду, Эдвард, - отец останавливается, принуждая Эдварда остановиться следом. Смотрит ему прямо в глаза.

- «Да»?..

- Да. Она сказала: да.

- Белла знает?

- Роуз не смогла ей дозвониться, - Карлайл хмурится, подмечая каждую эмоцию сына, - никто не смог, Эдвард. Ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу. Где вы были?

- Дома, - мужчина сам себе не верит. Но что-то более правдоподобное придумать просто не в состоянии.

- Нет. В пятницу ей никто не открыл, - Каллен-старший жаждет правды. Эдвард видит это. Не может отрицать.

- Это важно? – устало спрашивает он.

- Да, Эдвард, - Карлайл пускает в глаза жесткость, - вы ведь были в больнице, правильно?

У мужчины неприятно сосет под ложечкой. И снова это ощущение контроля, неравенства… черт! Элиот знает, отец знает… у них свои источники?

- Откуда ты?..

- Не имеет значения. В чем причина?

Допрос. Сегодня. Ну почему, почему все сегодня?

Эдвард внезапно ощущает странную усталость. Хочется развернуться, вернуться в дом, забрать, прямо-таки вырвать из объятия Эсми Беллу и, приехав домой, поскорее лечь в постель. Обнять ее, прижать к себе, вдохнуть родной запах… уснуть. Надолго. До полудня, а может, и до вечера. Такого количества сил, как было сегодня потрачено, не планировались. Эдвард в принципе не думал, что они у него есть…

- У Беллы была угроза прерывания беременности, - незнакомым самому себе голосом докладывает он, утомленно выдохнув. Тайна была так себе. И плевать, что говорит он ее Карлайлу. Как там убеждала Белла – «Он твой отец»? Ну, пусть тогда этого и будет достаточно.

- Опасность миновала? – на лбу Каллена-старшего озабоченность обозначается пятью глубокими морщинками. Они же собираются у глаз.

Неужели его это волнует?

- Да, - отрывисто кивает Эдвард. Отворачивается от отца, раздумывая, стоит ли идти домой. Странное состояние, когда не хочется ни туда, ни обратно, накрывает с головой. Стой посреди леса, смотри на деревья и думай… думай о чем хочешь… пока не вернется желание действовать.