Сун Ок вышла из кухни, держа в руках стол, накрытый к ужину. Чего только она ни наготовила! Тут была и яичница, и жареная рыба, и вареная свинина, и маринованный салат кимчи, и еще много всякой всячины. Весь стол был тесно уставлен закусками.
— Ого, да вы настоящий банкет решили закатить!.. Куда нам столько закусок? Вот это угощение!
— Вы уж простите: так неожиданно все получилось — я ничего хорошего не сумела приготовить… Выпейте-ка немножко сури.
Сун Ок налила сури в три рюмки и скромно отошла в сторону.
— Матушка, возьмите-ка рюмку… И вы, товарищ Куак… — С этими словами Кан Гюн поднял свою рюмку.
— Я так много не могу! — Мать Сун Ок выпила половину рюмки и поставила ее на стол.
— Допейте хотя бы эту рюмку!
Сун Ок направилась к кухне.
— Кушайте, кушайте, дорогие гости… Меня там дела ждут…
Мать Сун Ок, допив рюмку, вышла. За столом остались только Кан Гюн и Куак Ба Ви. Наперебой угощая друг друга, они, рюмка за рюмкой, опорожнили весь чайник с водкой. Сун Ок принесла второй чайник сури, предложила выпить еще, и Куак Ба Ви не стал отказываться. Оба были уже навеселе… Неудивительно, что после такой солидной выпивки Куак Ба Ви с удовольствием съел полную чашку рисовой каши, хотя Сун Ок, зная его аппетит, нарочно выбрала посудину побольше.
Когда гости поднялись из-за стола, была уже глубокая ночь. Куак Ба Ви вместе с Кан Гюном зашли в кузницу и, вызвав кузнеца, наказали ему, чтобы он поторопился с работой.
Кан Гюн предложил Куак Ба Ви переночевать у него, но тот не поддавался никаким уговорам; простившись с Кан Гюном, он направился в Бэлмаыр.
Хорошо шагать по дороге ночью — воздух свеж и прохладен! Куак Ба Ви казалось, что он первый раз за всю свою жизнь чувствует себя таким окрыленным, счастливым.
Этот день еще больше сблизил Куак Ба Ви с семьей Сун Ок.
6
На другой день Куак Ба Ви подыскал подходящее дерево для перекладины и шесты, которые нужно было прикрепить с двух сторон к бороне, приготовил инструменты и принялся выдалбливать в дереве гнезда для зубьев, которые спешно ковали в кузнице.
Наконец зубья бороны и перекладины были готовы и пригнаны друг к другу. Борона походила на гигантский гребень. Поглядывая на нее, крестьяне качали головами:
— Какой же человек сможет управлять такой махиной?
Имя Куак Ба Ви стало известно по всей волости. Когда он пришел в кузницу за зубьями, то всех удивил своей силой. Куак Ба Ви расплатился с кузнецом деньгами, которые дал ему Кан Гюн, взвалил связку зубьев на плечи и отправился в партийный комитет. Он шел медленно и слышал позади себя удивленные возгласы:
— Откуда это у нас такой силач взялся? И что он думает делать с этими зубьями?
— Кто он такой?
Прохожие останавливались у кузницы, расспрашивали кузнеца о Куак Ба Ви.
— Почем я знаю! — отмахивался кузнец. — Говорят, Куак Ба Ви какой-то…
— Ах, вон оно что! Это, верно, тот самый Куак Ба Ви, который живет в Бэлмаыре.
— Ну да, раньше он батраком был, а теперь получил землю…
Дни стояли теплые. На горных склонах, обращенных к солнцу, стаял снег; обнажилась черная мякоть земли. Река Апкан освободилась ото льда: он остался лишь в тени крутых обрывов. Растаял снег и на вершине Чомбансан.
Крестьяне закончили пахоту под посев ранних злаков.
Куак Ба Ви в эти дни не находил себе места: ему не терпелось поскорее приступить к поднятию целины. Он решил еще раз посоветоваться с Кан Гюном; поэтому из кузницы пошел прямо в партийный комитет.
Увидев зубья бороны, Кан Гюн только рот разинул. Он попытался было поднять с земли тяжелую связку, но ему удалось только чуть-чуть сдвинуть ее.
— Никак не могу понять, товарищ Куак: как вы будете такой громадиной бороновать землю? Да еще целину!..
Куак Ба Ви был огорчен, что Кан Гюн продолжал сомневаться в осуществимости его замысла.
— Попробуем, — нехотя отвечал он, — не выйдет, тогда придется о чем-нибудь другом подумать.
— Как бы то ни было, завтра мы испытаем вашу барону в работе. Пусть и крестьяне готовятся.
— Я пойду сейчас, предупрежу их… Так, значит, завтра прошу пожаловать к нам в Бэлмаыр.
— Ждать себя не заставим!.. Со мной, наверно, приедут председатель уездного народного комитета, председатель, крестьянского союза и представители партий и общественных организаций. Смотрите, Куак Ба Ви, не осрамитесь: о вашей бороне теперь все уже знают!..
— Об этом можете не беспокоиться! — уверенно произнес Куак Ба Ви и, взвалив на спину зубья, тронулся в путь.
Проводив Куак Ба Ви, Кан Гюн обошел общественные организации, предупреждая их, что не ради пышности и парадности они пойдут в Бэлмаыр, а для того, чтобы воодушевить бэлмаырцев, которые так недавно изнывали в помещичьей кабале, показать им, что вся волость поддерживает их начинание.
Придя в деревню, Куак Ба Ви попросил членов исполнительной комиссии созвать крестьян из всех хуторов и стал с ними совещаться о том, как лучше организовать и провести работу. Они решили, захватив с собой лопаты, кайла, ломы, собраться на следующий день у дома Сун И и, дождавшись людей из волости, выйти вместе с ними на болото.
Так и сделали. С утра к дому Сун И стал стекаться народ. Пронюхав об этом, приплелся сюда и Ко Бен Сан.
Завидев Ко Бен Сана, некоторые из пожилых крестьян почтительно поклонились ему:
— Здравствуйте!
Крестьяне помоложе, в том числе и Куак Ба Ви, отнеслись к появлению Ко Бен Сана с подчеркнутым равнодушием. Его словно и не замечали…
Ко Бен Сан был чем-то рассержен. Гордо выпятив грудь, заложив руки за спину, он едва заметным кивком головы отвечал на приветствия односельчан. Пройдя к крыльцу, он присел на ступеньку и, гневным взглядом окинув собравшихся, прорычал:
— За каким чортом вы тут собрались?..
Никто не ответил на его вопрос. Налитыми кровью глазами он оглядел крестьян и, выбив трубку о ступеньку крыльца, начал набивать ее табаком.
— Что же вы молчите, словно воды в рот набрали? — все больше повышал он голос. — Кто это хочет рыть посреди деревни канал, поднимать целину?
И на этот раз никто не ответил помещику. Крестьяне молчали не из страха перед Ко Бен Саном, а из неприязни к нему. Они словно сговорились между собой наказать спесивого старика своим молчанием.
Куак Ба Ви в это время осматривал борону, проверяя, все ли в порядке. Тягловая сила уже готова. Двух волов привели из хутора Анколь, одного дал Квон Чир Бок; не пожалела коровы мать Сун И. Волы были привязаны к столбам; один из волов, почуяв корову, сердито вращал глазами, вертелся вокруг столба, а корова, пережевывая жвачку, спокойно лежала на земле.
Ко Бен Сан, пожирая глазами Куак Ба Ви, рявкнул:
— Что вы, онемели, что ли? Эй, Куак Ба Ви, правду говорят, что все это затеял ты?
— Чего эго я такое затеял? — Куак Ба Ви повернулся к Ко Бен Сану и мужественно, спокойно выдержал злой взгляд помещика.
— Чего, чего! Зачевокал! Я спрашиваю тебя, зачем вы здесь собрались!.. Говорят, одна паршивая овца все стадо портит. Вот и у нас нашлась такая сволочь, которая всю деревню в болото тащит! Ну, скажи, пожалуйста, кто ты такой есть, чтобы других за людей не считать! Отвечай, мерзавец!
Ко Бен Сан окончательно разошелся и, размахивая трубкой, лез на Куак Ба Ви.
— Я не знаю, кто это других за людей не считает. Кто вам дал право ни за что ни про что ругать людей? Пора вам бросить такие повадки!
Куак Ба Ви держался спокойно, с достоинством.
О каких таких повадках ты толкуешь, чортов сын? Я тебя еще раз спрашиваю: кто ты такой есть, чтобы, не посоветовавшись с односельчанами, рыть какие-то каналы как тебе вздумается?!
— Раз люди собрались здесь, стало быть, с ними советовались… Вы уж скажите прямо: захотелось вам свою злобу на мне выместить. Мол, Куак Ба Ви малый робкий, бессловесный: все стерпит, все примет… Кто, как не вы, во время раздела земли бесновался и орал, что Куак Ба Ви отнял у вас землю? А теперь опять ко мне пристаете… Ну, допустим, что все это я затеял. Какое вам дело до этого? Жалуйтесь… У вас опыт есть!
