— Не вы, а я должна просить у вас прощения. Поверьте мне, больше так не будет… Я постараюсь не обращать внимания на все эти пересуды.
Она взглянула на Куак Ба Ви. Глаза ее сияли.
— Если мои посещения вам не будут неприятны… я попрежнему стану бывать у вас! — взволнованно проговорил Куак Ба Ви. — Думаю, что так, как прежде, больше не получится.
— Ну, наперед трудно загадывать! — засмеялась Сун Ок. — Во всяком случае, я теперь не хочу умирать…
— Умирать!.. Как у вас язык поворачивается говорить такое… — Куак Ба Ви побледнел. И страх, и немую мольбу увидела в его глазах Сун Ок.
— Нет, я не то хотела сказать. Прежняя Сун Ок умерла… Сейчас перед вами другая Сун Ок. Теперь, в новом мире, я родилась снова. И хочу жить новой жизнью!..
На глаза у нее навернулись слезы, но это были не слезы горечи и боли, а светлые жемчужины надежды — надежды, окрыляющей и возрождающей человека. В эту минуту глаза Сун Ок, наполненные слезами, напоминали озера, подернутые легкой туманной дымкой в предутреннюю пору. Но вот-вот взойдет над ними яркое, радостное солнце и изумрудная вода заиграет тысячами радуг!..
Куак Ба Ви, погруженный в какую-то думу, сидел молча, попыхивая трубкой. Вдруг он поднял голову и взволнованно заговорил:
— Правда, Сун Ок! Я ведь тоже как бы заново родился… Новую жизнь принесла нам земельная реформа…
— Да, да! Земельная реформа… поднятие целины! — Голос у Сун Ок слегка дрожал. Она улыбнулась мечтательно и нежно… Может, впервые за всю жизнь она так улыбнулась. — Да, да, правда!.. Мы, новые люди нового мира, должны раз и навсегда порвать с прошлым. Мы его похоронили навеки!
Куак Ба Ви утвердительно закивал головой:
— Разве до освобождения Кореи у таких, как мы, была жизнь?
— Мужчинам все же легче было. А нам, женщинам… — Вспомнив свою осмеянную и растоптанную жизнь, Сун Ок вновь опечалилась.
— И мужчинам нелегко приходилось. Беднякам всегда трудно… Не будем больше об этом говорить!
— Верно! Не будем!
Слова Куак Ба Ви словно пробудили Сун Ок от тяжелого сна. Да, они не должны оглядываться назад. Вот и Куак Ба Ви говорит, что он чувствует себя возрожденным.
— Как у вас с бороной дело?
— Вчера заказали; нужно сходить узнать, как у них там работа подвигается…
— Посидите еще… Поужинаете с нами, а потом уж и пойдете.
— Нет, нет, Сун Ок, мне нужно идти! — Куак Ба Ви, собираясь встать, потушил трубку.
— Куда вы так торопитесь? Сейчас я позову брата; посидите, поговорите еще…
— Поздно уж, Сун Ок…
— Боитесь тигра встретить? Ха-ха!.. Да вы, наверно, и не знаете, что мы породнились с Кан Гюном?
— Слышал, слышал… Он мне сам сказал…
— Кстати, брат вчера спрашивал, будет ли угощение. Кто это там? Мама пришла! — Сун Ок, радуясь, как ребенок, выбежала навстречу матери. — Мама, у нас гость!..
Когда мать Сун Ок вошла в комнату, Куак Ба Ви встал и почтительно поклонился ей:
— Здравствуйте… Как ваше здоровье?
— Сидите, сидите, чего встали, — замахала старуха руками и, в свою очередь, осведомилась: — У вас все ли благополучно?
— Да что со мной может случиться?.. Все, вроде, в порядке.
— Что-то давно вас не видно. Ну, да сейчас время такое: страдная пора…
— Да, занят был немного… Так уж получилось.
— Садитесь поудобнее да поближе к нам…
Пока мать разговаривала с Куак Ба Ви, Сун Ок вышла к Ин Сук, которая складывала во дворе дрова, и попросила ее:
— Ин Сук, сбегай-ка к дяде и скажи, чтоб он на минутку зашел к нам… Скажи, что, мол, пришел дядя из Бэлмаыра.
— Я мигом! — девочка проворно выпорхнула со двора, но Сун Ок снова окликнула ее и шепнула ей на ухо:
— Передай так, чтоб никто не слышал. Понятно?
Узнав, что придет Кан Гюн, Куак Ба Ви не стал больше отговариваться.
Он сидел, глубоко задумавшись. Что происходит с ним? Оказывается, он сам не знал себя. В нем рождался новый Куак Ба Ви. В последнее время он заметил в себе появление качеств, о существовании которых прежде и не подозревал. Он менялся изо дня в день и становился другим человеком. Он как бы вновь нашел себя. Прежде он был угнетен, загнан, растоптан. И вот теперь он распрямлял могучие плечи; непокоренный, гордый, вышел из тьмы прошлого к яркому свету новой жизни и во всеуслышание заявлял, что он не погиб, он жив, он пришел в этот мир жить, трудиться и бороться!..
Эго возрождение принесла с собой земельная реформа, новая жизнь. Она, подобно вешнему солнцу, победила лютую зиму, развеяла холод и мрак старой жизни, и на горных склонах родных гор буйно расцвела молодая зеленая поросль.
Разве в былые времена посмел бы Куак Ба Ви рассиживать здесь и разговаривать с людьми — с хорошими людьми! — как равный с равными. А сейчас вот он чувствует себя в семье Сун Ок так хорошо, словно среди близких родных… Он не стыдился своего неприглядного внешнего вида, и то, что он притащил сюда на своей спине дрова, теперь уже казалось ему не унизительным, а достойным делом. Из могучего народного корня, веками придавленного свинцово тяжелыми пластами тьмы, нищеты, голода, потянулись к свету зеленеющие ростки. Это была новая жизнь корейских крестьян, новая жизнь Куак Ба Ви…
Задумчивый, он вышел во двор, чтобы помочь Сун Ок сложить дрова.
— Что вы, не нужно, я сама управлюсь, — запротестовала Сун Ок. — Подите, отдохните…
— Ничего, я не устал… Если вам трудно, я и печь растоплю…
Чего бы только ни сделал сейчас Куак Ба Ви, чтобы облегчить жизнь Сун Ок! И это было не минутное увлечение, а крепкое чувство человека большой души, так долго не знавшего тепла, дружбы и любви. И ощутив это всей глубиной сердца, он готов был протянуть Сун Ок любящую руку, которая не дрогнет никогда. Это было накопленное десятками лет одиночества, окрепшее за эти годы, не шлющее преград на своем пути, всепобеждающее чувство любви.
Куак Ба Ви до сих пор не знал настоящей любви. Он сторонился женщин, жил, как живет вдова, давшая обет верности покойному мужу. И вот теперь, незаметно для него самого, в сердце его пробудились таившиеся под спудом чувства. Куак Ба Ви понял, что он сильно и крепко полюбил Сун Ок.
Ин Сук вскоре вернулась; она не успела войти во двор, как Сун Ок спросила ее:
— Ну как, придет?
— У него какое-то собрание, как только кончится — придет!
— Сходим, девочка, в магазин. А вы, — обратилась она к Куак Ба Ви, — бросайте работу и идите в комнату. — Сун Ок стесняло, что он все работает и не хочет отдохнуть.
— Вы обо мне не беспокойтесь. Занимайтесь своими делами…
Сложив дрова, Куак Ба Ви подмел двор.
Сун Ок и Ин Сук вернулись из магазина и принялись готовить ужин. Куак Ба Ви сидел в комнате и вел неторопливую беседу с матерью Сун Ок.
К закату солнца пришел и Кан Гюн. Он еще со двора весело прокричал:
— Что это у вас сегодня происходит? День, что ли, какой особенный?
Сун Ок радостно выбежала навстречу Кан Гюну.
— Заходите, заходите скорей! Что, кончилось собрание? Мать Сун Ок и Куак Ба Ви, выглянув из комнаты, приветливо поздоровались с Кан Гюном.
— Хе-хе… Когда ж это вы пришли сюда, товарищ Куак? Ин Сук прибежала ко мне и говорит: пришел дяденька из Бэлмаыра… Я, глупая голова, сначала не понял; спрашиваю ее: какой такой дяденька?.. А она мне: тот самый, который очень сильный. Ну я и догадался, что это Куак Ба Ви!..
Веселый рассказ Кан Гюна заставил всех рассмеяться.
— Я по пути зашел, — смущенно сказал Куак Ба Ви, — думал было сходить в кузницу и вот…
— И хорошо сделали, что пришли! Нас Сун Ок еще вчера обещала угостить. Сегодня, видать, она намерена исполнить свое обещание.
Кан Гюн прошел в комнату и, усевшись на кан, проговорил громко, взглянув лукаво в сторону кухни:
— Только хотелось бы мне знать: в честь чего все это? А?
— Как в честь чего? — отозвалась из кухни Сун Ок. — Зашел к нам Куак Ба Ви, вот я и решила вас пригласить…
— Хе-хе… Понятно, понятно… Значит, главный гость — товарищ Куак, а я представляю, так сказать, вспомогательные резервы… — продолжал подтрунивать Кан Гюн.
