У Баицы перехватило дыхание. Иосиф подарил ему мечту! Можно ли дождаться лучшего подарка от друга? Он предлагал ему тяжкую работу и годы труда! И это после множества построенных им мечетей, мостов, больниц, медресе, ханов, себилханов, имаретов, хамамов, гробниц, караван-сараев, базаров… Тот самый Синан, который строит своему господину самую большую в Истанбуле мечеть (не считая христианской Айя-Софии), а рядом с ней еще десятки зданий. Целый комплекс.

Словно прочитав его мысли, Синан продолжил:

– Султан дал мне много других поручений и, кажется, собирается дать еще… Он уже расспрашивает меня о водоснабжении столицы, о римских акведуках, о Топкапи-сарае и о многом ином. Но, хотя я не рассказывал тебе обо всех своих стройках, это вовсе не значит, что на них я должен присутствовать лично и уж тем более постоянно. Кстати, к тому моменту, когда я покончу со всеми стройками, ты станешь богатым. И тогда с присущей тебе осторожностью ты сможешь заказать мне исполнение мечты. Пока что я дарю тебе время на раздумья о ней.

Наконец Баица смог вымолвить:

– Ты предугадал даже это мое удивление! Позволяешь мне молчать, а сам говоришь за меня, чтобы позволить мне скрыть свое волнение. Чтобы смягчить мою боязнь. Не знаю, как и благодарить тебя! Я могу ответить тебе только искренностью. И, может быть, постараться показать тебе хоть частицу этого города и его людей. Мне все-таки известны их некоторые тайны; многие здешние жители благодарны мне за то, что я сделал для этого города, доставляя сюда после походов различные товары, поощряя новые ремесла и просто совершая перемены…

– Вот видишь, тебя тоже есть за что благодарить! Наконец-то и ты признал, что делал добро. Так что ты не просто имеешь право мечтать. Что касается меня, мое предложение стало плодом нового уровня свободы – я знаю, что многого заслужил своим трудом, и потому имею право быть несколько нескромным, и опять-таки когда сам захочу этого.

Это было точно сказано. Благодаря строительству Султановой мечети, которое развернулось по приказу Сулеймана в Золотом Роге, коджа Мимар Синан заслужил полное доверие султана и высочайшую благодарность за все созданное им ранее. Поэтому он и мог свободно предложить свою идею человеку, который был так близок ему.

Памятуя о своих обязанностях, они сначала обошли Верхний город. Плато, на котором тот расположился, было исключительно большим, что предоставляло отличные возможности для строительства падишаховой мечети. Природное положение возвышенности над устьем Савы и Дуная было настолько удобным, что любое возведенное здесь строение в хорошую погоду и при ясном небе можно было увидеть со всех четырех сторон света на большом расстоянии. Так что любое возведенное здесь здание невольно превращалось в памятник.

Мехмед поймал себя на том, что смотрит на это место глазами воина. Возведенное здесь укрепление любому показалось бы неприступным. Надо было только немного модернизировать его, и оно действительно стало бы таким. На редкость удачное расположение бросало вызов каждому серьезному полководцу. Именно поэтому его столько раз и атаковали: всякому хотелось попытать счастья. Как будто захват города становился делом чести. Все прошлое Белграда подтверждало: чем менее осуществимым казался его захват, тем более хотелось сделать это.

Он хотел проверить, не возникают ли у Иосифа подобные мысли, когда тот готовится к очередному строительству.

– Я знаю о твоих больших планах выстроить маленький городок вокруг будущей султановой мечети в Истанбуле. Из задуманного уже построены две медицинские школы. Ты начал строить здание для больницы. А мечеть окружишь еще двумя школами и караван-сараем. Наверное, и мавзолеем. Возведение мечети ты оставляешь на конец, чтобы венец творения стал еще более совершенным, или ты просто боишься грандиозности всего того предприятия?

Ему удалось удивить Синана.

– Да, вопрос непростой. В том, что ты сказал, есть зерно истины. Но в моем ответе будет и нечто практичное: это самое большое и самое трудное дело из тех, за которые я брался. И не только я. Никто прежде в Османской империи не сталкивался с таким огромным риском и вызовом. Ничуть не сомневаюсь: если что-то пойдет не так, я точно лишусь головы, причем немедленно! Но я не так боюсь, как хочу это построить. Строительство вокруг мечети дает мне время и возможность устранить профессиональные ошибки в планах, лучше организовать работы, отыскать подходящих мастеров и материалы. Знаешь ли ты, какой это труд – организовать работу пяти тысяч людей, утрясти все так, чтобы один этап строительства плавно переходил в другой, запланированный, а не случайно придуманный прямо на площадке? Строить следует без перерывов, без ошибок, терпеливо, не испытывая нужды в деньгах. Складно и организованно. Мне не на чем было учиться избегать ошибок, кроме как на собственном опыте. Да, примером для меня остается Айя-София, но рядом со мной нет ни одного ее строителя, чтобы то и дело спрашивать, как он сделал то или это, чего я не научился делать. Построить более совершенное здание становится все труднее. Это дерзкое желание. Почти неосуществимое. И мне остается только верить. Но в строительстве целый ряд деталей связан с практичностью. Мечту и искусство следует проверять расчетами, цифрами, формулами. Это помогает перебороть страх от возможной неудачи. Скажем, для строительства Сулеймании (как мы ее называем между собой) я взял три с половиной тысячи христиан и полторы тысячи мусульман. На первых я больше полагаюсь. А султану говорю, что эти полурабы обходятся дешевле. Но они и работают лучше. Среди них больше всего сербов, второе поколение тех, кого после падения Белграда пригнали в Истанбул на строительство водовода. Они вовремя справились с той работой, за что султан разрешил им назвать окрестности своей махалля Белградским лесом. А я нанял их сыновей, и они лучше других справляются с работой.

Баица вспомнил, что он еще хотел сказать другу:

– Айя-София служит образцом для всех строителей. Ты и сейчас упомянул об этом, а я вспомнил, как мы рассказывали Ферхад-паше о местах для поклонения, которые первоначально не были мечетями. Так разве эта мечеть мечетей, идеал идеалов, не была перестроена из византийской церкви? В ней пятьсот лет молились Христу и только последние сто поклоняются Аллаху. Все знают об этом, но считают нормальным, что христианское здание (которое отличается размерами, красотой и значением!) останется образцом для исламской архитектуры со времен захвата Константинополя!

Иосиф лукаво ответил ему:

– Может, потому, что это недостижимый идеал?! Почему султаны всегда поступают по собственной воле? Потому что их никто не в состоянии догнать, перегнать, одолеть, преодолеть.

В первые дни января 2008 года я отправился в Австрию, прихватив с собой гору книг и бумаг, с помощью которых следовало попытаться закончить написание того, что должно было стать романом. Как я отважился на это? Похоже, когда я решал, какую из трех книг следует написать (и решил, когда узнал, что я, так сказать, сижу на фундаменте караван-сарая Мехмед-паши), образы и детали связались воедино сами по себе. Иногда факты сами делают свое дело, а иной раз мне кажется, будто я по собственной воле сделал их такими. Итак, это случилось за полгода до отъезда, когда я отказался от других, куда более привлекательных грантов и принял только этот, потому что осознал следующее: город, в который меня пригласили, по имени Кремс находится в восьмидесяти шести километрах северо-западнее Вены, на берегу Дуная. А Новый Сад, с которым меня связывает многое, находится на таком же расстоянии северо-западнее Белграда, на берегу Дуная. (Кстати, совпадение, подобное Золотому Рогу и белградскому Устью, сараю Топкапи и крепости Калемегдан.) Это не просто совпадение географического положения и километража. Причины такого совпадения можно найти любые, но я признаю только одну: иррациональность. А какая иная еще может быть, когда писатель отказывается от других, более привлекательных условий и обстоятельств, чтобы согласиться с тем, что невозможно разумно объяснить?