– Ты все шутишь, но я все-таки оставил тебе несколько слов, которые стоит прочитать, когда меня больше не будет. Я знаю, что ты с Саи Челеби готовишь книгу с описанием всего сделанного тобой и, возможно, с завещанием. И тут тебе повезло обзавестись пишущим товарищем, так что он сможет изобразить тебя в самом выгодном свете. Я же оставлю себя разным толкователям.

– Хорошо, я понял. И ты издеваешься над моим характером. Но почему бы нам не сэкономить время? Взял бы да и рассказал о том, что ты для меня написал. На смертном одре наверняка ведь не успеешь, да и я могу оказаться в отъезде. К тому же я не люблю читать письма мертвых друзей.

Баица поразмыслил и решился:

– Хорошо. Но только в том случае, если ты воспримешь эти слова как часть еще одной нашей беседы. Я стараюсь избегать высокопарных слов, хотя хочется казаться мудрым. Выскажу тебе некоторые мысли, которые или терзали меня много лет, или стали итогом моих размышлений. Скажем, я знаю, что старался избежать лишней воинской славы, потому что никогда не мог смириться с насильственной смертью. Мне больше нравится считать себя мудрецом, который отвечает за свои слова, а не высокопоставленным государственным деятелем, который следит за тем, чтобы не сказать ничего лишнего. Я знаю, что постоянно ощущал в душе что-то вроде борьбы за существование. Похоже, это из-за того, что меня насильно увели из дома. Но это научило меня управлять собой и другими. Я постоянно был настороже и овладел двумя способами управления собой: внутренним и каким-то тайным, в котором я так и не разобрался. Изучая опыт правления всех султанов и многих других высокопоставленных лиц, включая себя самого, я понял, что все они делятся на две категории: на тех, кто владеет мечом, – и таких неизмеримо больше, и на тех малочисленных, которые владеют щитом. Таким правителем-щитоношей был сербский король Урош Неманич[72]. Он практически был примером для меня. Может, он уродился таким, может, обстоятельства складывались в его пользу, может, еще что-то… Хотя я готов поверить, что это в некоторой степени связано с его супругой, Еленой Анжуйской. С той самой, что добровольно перешла из католичества в православие. Из любви к вере и к человеку. Потому как, мне кажется, самой главной из причин, по которым она предпочла выбрать щит, а не меч, была любовь.

– А как ты сжато, одной фразой мог бы охарактеризовать сущность тех, кто владеет исключительно мечом? – Синан желал получить развернутый ответ.

– Почти у всех правление, а также жизнь заканчивались одной невысказанной фразой, предназначенной для подданных, и она была признаком слабости их правления, а может, и их собственной немощи: «Приказываю вам любить меня!»

Окончательный список строений Синана, а также их количество трудно уточнить. Причина прежде всего кроется в давности времени, в котором он жил и работал, исчезновении некоторых созданных им объектов, а также в огромном количестве и разбросанности архивных источников, равно как и степени их недостоверности. Самыми точными и примерно самыми достоверными кажутся списки в следующих источниках:

1. Tezkiretu’l-Bunyan (текст, посвященный великому визирю Сиявуш-паше 1582–1584).

2. Tezkiretu’l-Ebniye (текст посвящен автору обоих текстов, писателю Мустафе Саи Челеби, умер в 1595 году).

3. Tuhfetu’l-Mi’marin (анонимный автор, текст написан, вероятно, в девяностые годы XVI века).

Первые две рукописи неофициально считаются автобиографией Синана, потому что их якобы сам Синан диктовал своему другу Саи Челеби. Некоторые части написаны другим почерком, не Челеби, и предполагается, что это почерк самого Синана. Совсем недавно эти два текста были обнаружены в библиотеке Сулеймании и опубликованы под названием «Книга строительства (Воспоминания архитектора Синана)».

К сожалению, и в этих трех списках количество построенных Синаном зданий не совпадает: общее их число во всех трех источниках – 477. Из них 314 совпадает во всех, 40 – в двух, а 123 – только в одном. Вот образец четвертого списка строений (общим числом 370), о которых говорится, что их спроектировал и построил Синан:

– 94 больших молельных дома (cami),

– 57 высших школ / факультетов,

– 52 малых молельных дома (mescit),

– 41 баня (hamam),

– 35 дворцов (saray),

– 22 гробницы / мавзолея (turbe),

– 20 домов для ночлега (kervansaray; han), – 17 общественных кухонь (imaret),

– 8 мостов,

– 8 складов,

– 7 школ (medrese),

– 6 акведуков,

– 3 больницы (darussifa).

Нереализованные, но продуманные проекты:

– создание Суэцкого канала,

– соединение каналом Дона и Волги.

Нет никакого сомнения в том, что Османская империя достигла своего пика во время правления Сулеймана Великолепного Кануни (1520–1566). По инерции тенденцию величия уже созданной империи продолжили его наследники, сын Селим Второй (1566–1574) и внук Мурат Третий (1574–1595).

За период правления султана Сулеймана, длившийся сорок шесть лет, сменилось в общей сложности десять великих визирей (точнее, девять, ибо один из них дважды занимал эту должность). В среднем каждый из них оставался на посту премьера по четыре с половиной года (точнее, 4,6 года). Сулейман унаследовал двух великих визирей подряд от своего отца Селима Первого в период с 1520 по 1523 год. И только они были неславянского происхождения. Все следующие первые министры, вплоть до его смерти, по его личному выбору были славянами.

1. Хадим Сулейман-паша (представитель белых евнухов из султанского дворца).

2. Пири Мехмед (член улемы) до 1523 года.

3. Ибрагим-паша (1523–1536).

4. Аяс-паша (1536–1538).

5. Лютфи-паша (1538–1544).

6. Рустем-паша Опукович (1544–1553).

7. Кара Ахмед (1553–1555).

8. Рустем-паша Опукович (1555–1561).

9. Семиз Али-паша (1561–1565).

10. Мехмед-паша Соколович (1565–1579).

Дольше всех на посту великого визиря (в два приема, с перерывом) удержался Рустем-паша Опукович (пятнадцать лет), потом Мехмед-паша Соколович (четырнадцать лет). За ними – Ибрагим-паша (тринадцать лет). Все остальные правили недолго.

В период после кончины Сулеймана Великолепного Кануни, после смерти Селима Второго и вплоть до правления Мурата Третьего (1565–1579), в течение четырнадцати лет должность великого визиря занимал Мехмед-паша Соколович. Он – единственный из великих визирей, которому была доверена государственная печать во время правления трех султанов (жизнь его и соответственно должность была насильно оборвана).

После убийства Соколовича в 1579 году (после его непрерывного четырнадцатилетнего управления государством) и после смерти султана Мурата Третьего в 1595 году до правления его сына Мехмеда Третьего в 1603 году, то есть за двадцать три года, сменилось двадцать три великих визиря – в среднем они правили по одному году.

В период после завоевания Константинополя в 1453 году до конца правления Мустафы Третьего (сына Мехмеда Третьего) в 1623 году (то есть за сто семьдесят самых значительных лет Османской империи) в империи было сорок семь великих визирей. В среднем каждый правил примерно по три с половиной года (точнее, 3,6 года). Мехмед-паша Соколович с четырнадцатью годами в должности великого визиря правил почти в четыре раза дольше любого из них.