Мои дела. Чувствую, что изнашиваюсь. Нагрузки не снижаются. Но, кажется, еще справляюсь. В отношениях с М. С., мне показалось, появился какой-то элемент неопределенности. Может быть, момент привыкания сказывается, отсюда нет знаков «признания заслуг». Я не тщеславен, о чем написал, помнится, еще в дневнике войны — в 1943 году. Но ведь больше-то ничего нет в качестве «стимула». Получаю я меньше шахтера и шофера автобуса.

Он по-прежнему доверителен со мной. Говорит иногда вещи неожиданные. Например, о грузинском начальстве, которое наложило в штаны и пустило на народ войска.

По-другому, мол, они не мыслят руководства. Впрочем, пожалев погибших женщин, тут же сказал: «нет худа без добра!» Что имел в виду — загадка.

В нем прибавилось самоуверенности, хотя и не теряет иронично-здравого подхода. Например, на ПБ — о шифровках. Мол, знаю им цену: видят то, что им положено (в смысле КГБ — полицейские проблемы, дипломаты — свои амбиции, армейские — свои заботы), не анализируют картины в целом и будто хотят нас тут запугать. Ну, что же, каждому свое. Есть в этом и польза — чтоб мы тут в Москве не спали, не зевали.

Между прочим, на ПБ не было Лигачева. и совсем другая атмосфера. Делились с Яковлевым: дело не в том, что его боятся, но просто неприятно открыто, искренне говорить, как думаешь, когда видишь перед собой человека, считающего тебя предателем, врагом.

Со знаменитых статей Ципко (консультант Международного отдела ЦК, между прочим) полным ходом развернулся демонтаж ленинизма, во всяком случае марксизма-ленинизма. От Ленина пока устойчиво остается только период 1921–23 годов.

Журнал «Мировая экономика и международные отношения» под руководством Дилигенского систематически и открыто разрушает теорию империализма и ортодоксального революционного процесса. Теперь к этому присоединилась книга самого Примакова и Мартынова, которую «высоко» оценила «Правда» на днях. У М. С. до «ознакомления» с этим всерьез руки не доходят. Но когда он оглянется, в конце концов, окажется, что поле совсем расчищено для «новой теории» или для полного отказа от теории в идеологическом смысле.

Прошлая неделя знаменательна заседанием ПБ, где обсуждался доклад Шеварнадзе о «командировке» в Грузию, о событиях 9 апреля в Тбилиси.

И вообще, куда ни кинь. страна в расхристанном положении. Страна больна. И гласность — как горячечный бред больного. Пока без признаков выздоровления.

Грузия напомнила, а обращение народных депутатов от Прибалтики сформулировало: Россия должна перестать быть империей. А кем, как она может стать? Кто в состоянии повести ее в другое (в этом смысле) состояние?

В «Неделе» — публикация Воронского (знаменитый литературный критик и редактор влиятельного журнала в 20 годах, троцкист, репрессирован). В «Огоньке» Радек и Троцкий — о Ленине, а еще раньше — Бухарин о Ленине. Читаешь это, написанное еще при жизни Ленина — и в каждой черточке узнаешь Горбачева… только у него это ниже ранжиром (образованице не то), но по складу ума, по натуре, по методологии политического действия, по принципу — у него, как и у тех, все идет от жизни. И если с теорией жизнь не совпадает, тем хуже для теории. Похоже и по нравственным замашкам, по отношению к людям. Поразительно!. Ведь Горбачев не играет под Ленина: он такой от природы!

Пленум ЦК. Действительно небывалый. Немка, трактористка из Казахстана, член ЦК Геллерт рассказала о чем судачат ее коллеги перед Пленумом: «собираются, говорит, свергать Горбачева. Что делать?» На самом Пленуме — языки развязаны. Местные боссы почувствовали (после выборов), что пора мобилизоваться. Выступали нахально, развязно, даже с оскорбительными намеками в адрес М. С. Он тут же сориентировался: опубликовать «все до единой строчки», чтоб каждому видно было, кто есть что! Но боя настоящего им не дал, хотя и не уступил ни в чем, даже по СМИ, в отношении которых он подвержен колебаниям.

И никто из его настоящих сторонников не вступил с ходу в полемику. Почему?

Думаю:

а) Нет практики.

б) Задавлены «фактами» негатива, которыми «те» оперировали.

в) Не уверены, что получат однозначную поддержку от М. С.

Сам он вчера сказал: «скоординированы» были выступления-то, как по писаному говорили, по кальке.

Сразу после Пленума он мне позвонил. Интересовался, как я воспринял. Я сказал, что правила бал «Нина Андреева», что если даже они за перестройку, то уровень их сознания не выше Нины и, конечно, с такими кадрами во главе обкомов перестройку не сделаешь.

Он крыл многих матом (Бобовикова, Мельникова из Коми), но никак передо мной не ангажировался. Сказал даже: что ж — как с Егорочевым[60] поступать в 1967 году — на другой день его не стало!

Думаю: надо. И народ это понял бы, — раз революцию делаем, не всюду демократия срабатывает.

Потом я написал ему «трактат» о Пленуме. Кое чем он воспользовался на ПБ в четверг по его итогам, но конкретные мои предложения — сокращать ЦК до 100 человек, покончить с «представительским» принципом, поднимать интеллектуальный уровень ЦК, приближая к ленинской модели 1918–22 годов. И предложил «что-то делать» с ленинградской организацией, с Соловьевым.

ПБ было «нерешительным», так как боялись выглядеть, отвергающими критику «снизу» — да еще от ЦК. Т. е. — находились под давлением тех же «негативных» итогов, как и члены Пленума — перестройщики. Близко подошел к разоблачению «андреевской» сути Пленума Шеварнадзе. Яковлев и Медведев были очень осторожны. Другие в основном (даже Рыжков) «стихийно» пошли в фарватере пленумной самокритики — надо, мол, сделать серьезные выводы… И катили бочку на СМИ и неодиссидентов. Так что единственный позитив Пленума — убрали «стариков», пенсионеров. И позитив не потому, что они мешали делать перестройку — они уже за пределами политики, а до «вотума недоверия» (т. е. голосования) за устранение ПБ дело не может дойти (страхи эти напрасны). Позитив в том, что это — сигнал: М. С. имеет силу поступить и с активными противниками так же, если они встанут поперек его политики.

Вчера (в субботу) он собрал Рыжкова, Яковлева, Медведева, Маслюкова, Болдина, Лукьянова и помощников, чтобы определиться с подготовкой к Съезду народных депутатов. Неодиссиденты на Трубной площади уже выдвинули свой регламент и свою программу, обобщенную в статье Г. Попова в «Огоньке». Явно противопоставили ее «аппаратному» регламенту и замыслам Лукьянова, где действительно, далеко не все дыры и щели закрыты. А главное — с чем выступать главе государства. Обсуждали 6 часов. Из них один час заняла самодовольная болтовня Фролова. Тем не менее, М. С. больше всего ссылался на него, даже некоторые мои идеи приписал ему: магия звания академика (провинционализм), и к тому же любимого Раисой М. К Шахназарову, который уже очень много сделал для подготовки доклада, отношение потребительско-ироническое. Думаю, тут два обстоятельства: М. С.'у не нравится, что Шах то и дело предлагает ему очень похожее на то, что есть в «Огоньке» и «Московских новостях», но главное — не слишком вежливо откликается на всякие «просьбы» и «рекомендации» Р. М. Увы!

Думаю, что именно поэтому также М. С. подставил Шахназарову в качестве соратника Остроумова, который будет заниматься соцстранами.

Так что предстоит очень тяжелый месяц, тем более, что 5-го еще японец Уно, а потом — Бейкер.

Дочитываю «Циников» Мариенгофа. Великолепная проза. И сколько мы потеряли, что с ней покончил соцреализм, с десятками таких, как он. Но не в этом главное впечатление:

тогда проницательные и талантливые люди видели и знали, и предвидели, что в России с социализмом ничего не выйдет. И недаром Ленин всех этих Бердяевых и Шестовых отправил за границу… Но тем самым он покончил и с марксизмом в России, потому что сам периода 1920–23 годов понял, что того марксизма, с которым шли к революции, в России быть не может, нужен новый — настоящий ленинизм 1923 года. Но его партия не поняла, не приняла, и постаралась быстро «закрыть» славословиями и иконой.