Эбби поглядела на колдунью. Та сочувственно улыбнулась и кивнула, подтверждая эти слова.

– У меня тоже есть дочь, – продолжала Мать-Исповедница. – Ей двенадцать лет. И Делора, и я понимаем, как тебе больно. И Волшебник Первого Ранга тоже.

– Да откуда ему понять! – Эбби сжала кулаки. – Он сам почти еще мальчишка! И хочет убить мою девочку! Он – ветер смерти и думает только о том, как убивать людей!

Мать-Исповедница похлопала по ступеньке рядом с собой.

– Присядь-ка со мной, Абигайль. Разреши мне рассказать тебе об этом человеке.

Продолжая всхлипывать, Эбби уселась на ступеньку. Мать-Исповедница была старше ее лет на двенадцать – четырнадцать; у нее были приятные черты лица и притягательные фиалковые глаза. Густые волосы достигали талии. Улыбка у нее была очень теплой. Эбби никогда не думала о Матери-Исповеднице как об обычной женщине, но именно обычную женщину она сейчас видела перед собой. И этой женщины она не боялась. Все равно она не могла причинить Эбби большего зла, чем волшебник Зорандер.

– Я присматривала за Зеддикусом, когда он был еще карапузом, а я лишь входила в пору зрелости. – Взгляд Матери-Исповедницы устремился вдаль, губы тронула задумчивая улыбка. – Он был сущим наказанием, но не потому, что у него был вредный характер, а оттого, что он был непоседой и ужасно любопытным ребенком. Из него вырос настоящий мужчина. Когда началась война с Д'Харой, волшебник Зорандер довольно долго оставался в стороне. Он не хотел сражаться, не хотел убивать людей. Только после того, как Паниз Рал, Владыка Д'Хары, начал использовать магию, Зедд встал на нашу защиту, понимая, что с волшебниками могут сражаться лишь волшебники. Возможно, Зеддикус Зу'л Зорандер и кажется тебе чересчур молодым, но он необычный чародей. Зедд – сын волшебника и колдуньи. Он был необычайно одаренным ребенком. Даже его учителя не всегда понимают, как ему удается постигать загадки древних книг и справляться с могуществом, которое он черпает оттуда. У него ясный ум, но все мы отлично знаем, что у него чистое сердце. Он думает не только головой, но и сердцем тоже. Во многом его избрали Волшебником Первого Ранга именно за это – хотя и других причин было достаточно.

– Не сомневаюсь, – кивнула Эбби. – Он очень талантливый ветер смерти.

Мать-Исповедница слегка улыбнулась.

– Мы – те, кто действительно хорошо его знает, – зовем его Ловкачом. Ловкач – вот прозвище, которое он на самом деле заслужил. А «ветер смерти» – это прозвище для других, в основном для врагов, чтобы вселить ужас в их души. Некоторые из наших людей тоже приняли это прозвище близко к сердцу – но, может быть, раз у тебя мать была колдуньей, ты понимаешь, что люди порой совершенно без оснований боятся тех, кто владеет магией?

– А иногда, – упрямо возразила Эбби, – те, кто владеет магией, действительно самые настоящие чудовища, которым наплевать, сколько людей они уничтожат.

Мать-Исповедница посмотрела Эбби в глаза долгим взглядом и предостерегающе подняла палец.

– То, что я расскажу тебе сейчас о Зеддикусе Зу'л Зорандере, – тайна. И если ты когда-нибудь кому-нибудь это перескажешь, я никогда не прощу тебе того, что ты не оправдала моего доверия.

– Я никому не скажу, но не понимаю, какое это…

– Просто слушай.

Эбби замолкла, и Мать-Исповедница начала рассказ.

– Зедд был женат. Эрилин была чудесная женщина. Ее все любили, но никто не любил ее так сильно, как Зедд. У них родилась дочь.

Эбби вся превратилась в слух.

– И сколько ей лет?

– Примерно столько, сколько и твоей дочери, – ответила Делора.

Эбби сглотнула комок.

– Понятно.

– Когда Зедд стал Волшебником Первого Ранга, дела пошли скверно. Паниз Рал создал людей-теней.

– У нас в Конни Кроссинге никогда не слышали о людях-тенях.

Мать-Исповедница горько вздохнула.

– Их так называют, потому что они действительно напоминают тени в воздухе. У них нет четкой формы, и сражаться с ними обычным оружием – все равно что сражаться с дымом. От людей-теней нельзя укрыться. Они плывут к тебе через поле или через лес. И рано или поздно находят тебя. Когда они прикасаются к человеку, его тело начинает раздуваться и в конце концов лопается. Люди умирают в чудовищных муках. Даже магия не в силах помочь тому, кого коснулся человек-тень. Когда д'харианцы шли в атаку, их волшебники посылали вперед людей-теней. Наши солдаты гибли целыми батальонами. Мы почти потеряли надежду. Это был самый черный период в нашей жизни.

– И волшебник Зорандер смог их остановить? – спросила Эбби.

Мать-Исповедница кивнула.

– Он изучил древние книги и создал боевые роги. Их магия развеивает людей-теней, как ветер развеивает дым. Кроме того, магия рога устремляется по следу магии, породившей людей-теней, находит волшебника, который их сотворил, и убивает его. Впрочем, эти роги тоже не безупречны, и Зедд вынужден все время изменять их магию, потому что противник тоже меняет способ создания людей-теней. С помощью магии Паниз Рал насылал на нас эпидемии ужасных болезней и туман, вызывающий слепоту. Зедд работал дни и ночи, но сумел справиться и с тем, и с другим. А пока Паниз Рал разрабатывал новую магию, мы могли воевать обычным способом. Таким образом, благодаря волшебника Зорандеру удалось переломить ход войны.

– Все это, конечно, замечательно, но… Мать-Исповедница подняла руку, призывая к молчанию. Эбби тут же прикусила язык и стала слушать дальше.

– Разумеется, Паниз Рал пришел в бешенство. Он пытался убить Зедда, но у него ничего не вышло. И тогда он послал квод, которому было поручено убить Эрилин.

– Квод? А что такое квод?

– Квод, – ответила колдунья, – это отряд из четырех специально обученных убийц, действующих под защитой заклинания, наложенного на них тем, кто их послал. То есть Панизом Ралом. Их задача не просто убить свою жертву, но сделать ее смерть как можно более мучительной и страшной.

Эбби сглотнула.

– И они… Убили его жену? Мать-Исповедница придвинулась ближе.

– Хуже. Они переломали ей все кости и бросили так. Еще живую.

– Живую? – прошептала Эбби. – Почему они оставили ее в живых? Они же должны были ее убить?

– Чтобы Зедд нашел ее, истекающую кровью. Она смогла лишь прошептать ему слова любви. – Мать-Исповедница наклонилась еще ближе, и Эбби почувствовала ее дыхание на своем лице. – Он попытался с помощью магии исцелить ее и этим запустил ползучее заклинание.

Эбби усилием воли заставила себя моргнуть.

– Ползучее заклинание?

– Ни один волшебник не способен его обнаружить. – Мать-Исповедница сложила руки перед животом Эбби и вывернула ладони, жестом изобразив разрыв. – Это заклинание разорвало ей внутренности. Из-за любящего прикосновения Зедда она умерла в страшных муках, а он мог только беспомощно стоять рядом с ней на коленях.

Эбби непроизвольно коснулась своего живота.

– Какой ужас!

Фиалковые глаза Матери-Исповедницы приобрели стальной блеск.

– А еще квод забрал их дочь. Дочку, которая видела все, что они делали с ее матерью.

Эбби почувствовала, что слезы опять жгут ей глаза.

– И с его дочкой они сделали то же самое?

– Нет, – ответила Мать-Исповедница. – Они держат ее в плену.

– Но она жива? Значит, еще есть надежда?

Мать-Исповедница откинулась на мраморную балюстраду и сложила руки на коленях. Ее атласное платье тихо зашелестело при этом движении.

– Зедд отправился по следам квода. Он нашел их, но к тому времени они уже передали его дочь другим, а те следующим, и так далее, поэтому первый квод представления не имел, где она и у кого.

Эбби посмотрела на колдунью, затем снова на Мать-Исповедницу.

– Что волшебник Зорандер сделал с кводом?

– То же, что с ними сделала бы я. – Лицо Матери-Исповедницы превратилось в маску ледяной ярости. – Он заставил их пожалеть, что они вообще родились на свет. Он заставил жалеть их об этом очень долго.

Эбби отшатнулась.

– Понятно…

Мать-Исповедница сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и рассказ продолжила колдунья.