- Итак, коллеги, - как ни в чем ни бывало, будто продолжая давно начатую процедуру, произнесла Эвтаназия Андерстендивна. - Чтобы не терять дорогоценного времени, приступим к допросу свидетелей. Кого бы это нам сегодня свидетелем назначить? - Она на секунду задумалась. - Ага! Давайте Зопу. Нет, лучше Задрочку! Ой, нет, что это я - все на "зы" да на "зы"! Вот, на "пы": Паскуду Аделаидивну. Паскуда! Что вы имеете сказать по сути дела?

Паскуда Аделаидивна, оказавшаяся довольно упитанной, оформ╛ленной брюнеткой со слегка вывернутыми полными губами, и маленькими черными блестящими бойкими глазками, выступила вперед, стрельнула ими в сторону Семена Никифоровича и начала свою речь:

- Значит так, ваша честь! Было это, по-моему, раннею весною. Нет, брешу, осенью! Точно: позднею осенью, уже листья с каштанов почти все опали. Тусовалися мы вечером, как обычно, на Крещатике, возле метро у "Макдональдса". Тут он меня - вот этот вот!, - она снова стрельнула глазками в сторону товарища Маузера, - и снял, жопастенький. Повел домой - он где-то там рядом живет, на Лютеранской или на Заньковецкой, точно не помню. Квартира однокомнатная, приличная, в старом доме. И ваще все прилично, деликатно, ничего не скажешь. Договорилися на минет за пятьдесят баксов для почину. Губки мои ему понравилися. Они, кстати, многим клиентам нравятся. А чё? Нормально! Тем более, что я сама и ...его хозяйство... ему помыла под краном. И яйца... Я, шоб вы знали, вафлистка-аккуратистка. И прекрасно воспитана. Ну, короче, делаю я ему минет за пятьдесят баксов, а он так говорит - как бы спросонья, слышь, говорит, а что бы вы (представляете, вы?! Я у него минет беру, а он - вы!), что бы, говорит, вы подумали про меня, когда бы узнали, что я Петренко? У меня чуть со рта не выпал... не выпало, шо там было - Петренко, представляете?! А он: ты соси, дочка, соси, не обращай внимания, это я так ... слово какое-то сказал - реф... рефлектирую, что ли? Я еще подумала, ни хера себе - папашка-рефлектор! А потом, когда я ему кончила минет, говорит, шо у него мельче сто баксов бабок нету. Это твои, папик, проблемы, говорю, мне и сто баксов тоже устраивает. Тогда он, без всякого базара, за еще пятьдесят баксов (шоб без сдачи) раком меня оттрахал - отдохнул немного и оттрахал, причем так классно! Жопка моя ему, жопастенькому, понравилася (она, кстати, многим клиентам нравится). Я это все хорошо запомнила, потому что в этот вечер у меня клиентов больше не было. А чё, клёво - сотка баксов за полтора часа, а делов на копейку! Не хило, шоб каждый день так! Потом он даже кофем меня угостил на шару, правда, растворимым. Вот, ваша честь, что я имею доложить по сути изложенного.

Едва успела Паскуда закончить свое свидетельство, как со своего места выпрыгнула Адвокатка - Прόлебедь Óрестивна:

- Ваша честь, дозвольте мне! Не могу, блин, терпеть! Паскуда все брешет, ваша честь!

- Хто брешет? Хто брешет? - зашлась криком свидетельница-Паскуда, - Ты докажи сначала, Прόлебедь ты такая, Óрестивна!

- А вот докажу! Ваша честь, у меня вопрос до свидетельницы, можно?

- Давай, Прόлебедь Óрестивна, давай, - сказала Судья, - Только поменьше эмоций, будь добра. Сама знаешь: никогда не нужно суетиться под клиентом. Над, кстати, - тоже не нужно.

- Хорошо, уважаемая Эвтаназия Андерстендивна. Вы, как всегда, мудры! Итак, свидетельница, слушайте внимательно вопрос: постарайтесь вспомнить, какого точно числа это было - то, что вы рассказали? Когда брали минет у моего подзащитного? Только точно - от этого очень много зависит.

- Какого числа? А хрен его знает, какого числа! Давно было - разве все упомнишь? Если б это один раз...

- Ваша честь, - обратилась Адвокатка к Судье, - если Паскуда не вспомнит, то я прошу Суд отклонить ее свидетельство. Ему грош цена. На гвоздик его можно повесить!

- Стоп-стоп-стоп! - вдруг заорала Паскуда Аделаидивна, - Вспомнила! Это же тот самый день, когда бывший праздник 7 ноября был! Как раз был наш свободный день от дежурства по Элите! Ну да - седьмого ноября это и было - еще коммунисты на Бессарабке у памятника этому, красножопому ... как его? ... Ленину, что ли?, митинговали. Ну что? - обернулась она к Адвокатке, - Ну что, съела, Прόлебедь ты такая, Орестивна?!

- Свидетельница! - произнесла Эвтаназия, - Держите себя в рамках. Соблюдайте нашу Национально-Демократичную тактичность. Я понимаю, что мы с вами - дети Незалежности - вовсе не обязаны помнить имена всяких там представителей тоталитарного режима, в том числе и Ленина. Но политкорректное поведение все же считаю обязательным для всех Влагалищ Коллегии Присяжных. Потому что хрен его знает, как оно там, в будущем масть ляжет и под кого, быть может, и нам еще ложиться придется. А вы, Адвокатка, удовлетворены ответом?

- Вполне, ваша честь! Я хотела бы попросить у вашей чести разрешить мне сделать заявление.

- Разрешаю, делайте.

- Прошу Страшный Суд приобщить к делу и мое свидетельство. Заявляю со всей ответственностью, что именно седьмого ноября, в годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, я сама делала минет моему подзащитному! И у меня есть независимые свидетели этого. Если Высокий Суд дозволит, я могу рассказать все подробно.

- Рассказывайте, только по возможности лаконично, но не упуская существенных деталей.

- Итак. Седьмого ноября тусовалися мы, как обычно, на Андреевском. Замерзли, блин! Пивом не согреешься, только сцать бегаешь. Вижу, фраер гуляет. Трохи как отмороженный - папик. И кто ж это был, как вы думаете? - Мой подзащитный! Дай, думаю, я его сниму. Морг ему раз - ноль реакции. Морг другой - раздуплился. Подваливает, мол, девушка, ..ё-моё-ландыши, хорошая погода, как вас зовут, хочете, мол, морожена? А я: какое, блин, морожено! - холод собачий, пойдем лучше в "Целку онлайн" потрахаемся для сугреву (там точка рядом такая есть классная для траха - "Целка онлайн" называется; правда, там за вход платить надо). Он так обрадовался. Лучше, говорит, пошли ко мне, у меня тут квартира на Большой Житомирской. Я говорю, пошли, только со мной еще подружка. И за двух - сто баксов. Рискнула. Ну, думаю, свалит или нет? Не свалил, согласился! Взяла с собой вот ее - Аскариду Гельминтивну, та вообще от холода аж посинела. Да, кстати, нас еще троих вместе видели Задрочка Петривна, Сиповка-Королек Рачкивна и Надируха Бутафоривна. У меня на руках имеются их письменные (они умеют писать!), нотариально заверенные свидетельства. Передаю их Высокому Суду и прошу приобщить к делу. (Задрочка, Сиповка-Королек и Надируха согласно покивали). Ну, значит, пришли к нему на хату. Я от радости, что с холода смылись, сама ему минет сделала. Он так разнежился! А я ему говорю, папик, говорю, если хочешь, чтобы мы у тебя на ночь остались, гони еще сотку. И что вы думаете? - дал! Уникальный папик! И такой интеллигентный. Без блядства. Как загонит мне ... по самые яйца, так что, мама, не горюй! Ну, значит, оттрахал он нас за ночь несколько раз в разных вариантах, фантазер. Чувствовалось, что голодный на органы женские. Аскарида у него тоже в рот взяла на полминета. Помнишь, Аскарида? Так, бедненький, ухандокался, что аж потух весь. Хочет, а не может. Ведь двести баксов хочется на полную катушку использовать. Так он, блин, совается туда-сюда, туда-сюда, а дела - нету. Что тут скажешь! Ведь причендалом (паралитературная замена) не дотрахаешь (паралитературная замена) - яйцами не дохлопаешь. Ну да ладно. А утром - вы не поверите! - завтрак нам в постель подает. Колбаска поджаренная и кофе со сгущенкой. И тосты. Правда, Аскарида? Мы там, блин, чуть не усцались! Лучше бы по сто грамм налил. Так что теперь я имею Суду авторитетно заявить, что свидетельство уважаемой Паскуды Аделаидивны есть не что иное как брехня. Попала ты, Паскуда!

В это время в соревновательную судебную дискуссию вступила до сих пор хранившая молчание Прокурорка Сучара Нарцисивна, чья жопка произвела на пана Канцлера определенное впечатление при представлении состава Суда: