Усугублялась ситуация нехваткой горючего и плохим состоянием дорог. В отчете LIV AK подчеркивалось: «Из-за нехватки горючего корпусная артиллерия во многих случаях не могла забрать и то незначительное количество боеприпасов, которое ей полагалось, в итоге снаряды по несколько дней находились на пунктах выдачи (обменных пунктах)»[204].
Позднее, в феврале 1942 г., штаб 11-й армии запрашивал оберквартирмейстера относительно приведенных данных, и сказанное в докладе подтвердилось. Также оберквартирмейстер отмечал, что «число имеющихся в наличии боеприпасов опустилось ниже одного боекомплекта: для легких гаубиц 20.12, для тяжелых гаубиц – 25.12, для М37 – 22.12»[205].
Изучение отчетных документов оберквартирмейстера в целом подтверждают соображения, высказанные командованием LIV корпуса в отношении 11-й армии в целом. Состояние с боеприпасами на 31 декабря 1941 г. характеризовалось следующими цифрами (см. табл. 3).
ТАБЛИЦА 3
Наличие и расход боеприпасов 11-й армии 21–31 декабря 1941 г.[206] По приведенным данным видно, что при общем сравнительно небольшом расходе за десятидневку (на уровне 1 б/к по ходовым калибрам) этот расход заметно превышает наличие. Исключение составляют орудия особой мощности (305-мм и 355-мм) и 210-мм выстрелы. На голодном пайке в армии Манштейна находилась дивизионная артиллерия, орудия артполков, что лишь усугубляло проблему падения численности пехоты. Упреждая вопросы, следует сказать, что наличие боеприпасов к пехотному вооружению (минометы, 37-мм и 50-мм пушки, пехотные орудия) в армии Манштейна в тот момент в разы превышало расход[207].
Тем не менее, несмотря на практически катастрофическое положение с боеприпасами в последние дни 1941 г., немцами предпринимается попытка взять Севастополь штурмом. Войска 11-й армии перешли в наступление на Севастополь рано утром 28 декабря 1942 г. В советских источниках, в том числе документах, практически единодушно пишется об активном использовании немцами в этот день реактивных минометов[208]. Это неудивительно ввиду приведенной выше статистики – реактивных мин в 11-й армии было в избытке. Около полудня наступающие прорвались на стыке 1163-го и 1165-го сп 345-й сд к полустанку Мекензиевы Горы, но вводом резерва дивизии продвижение было приостановлено[209]. Левый фланг 79-й сбр был оттеснен на 500–700 м. В ЖБД 11-й армии указывалось, что частям LIV AK «удалось продвинуться примерно на 1,5 км в связи с сильным сопротивлением врага в полевых укреплениях, ожесточенным артиллерийским и минометным огнем, особенно из бронированных фортов юго-восточнее Любимовки»[210]. «Бронированный форт» это, очевидно, 30-я береговая батарея Г. Александера с башнями 305-мм орудий.
В ночь на 29 декабря командование СОР-а докладывало об обстановке в первый день нового немецкого наступления: «С рассвета противник начал мощную артавиационную подготовку, при этом применил новое оружие в виде наших РС на машинах, только пламя огня много больше, чем дают наши РС. Противнику на этом участке удалось вклиниться в нашу третью линию обороны, потеснить нашу вновь введенную 345 сд и вплотную подойти к нашей ББ-30»[211].
Линкор «Парижская коммуна», стоя у холодильника в Южной бухте, выпустил за день 179 305-мм и 265 120-мм снарядов[212]. Ф.С. Октябрьский в своем докладе Военному совету Кавказского фронта о результатах действий высказался без обиняков: «29/ХII–41 г. решающее влияние оказал линкор».
Следует отметить, что высадка в Феодосии не привела к немедленной остановке наступления на Севастополь. В день высадки 29 декабря состоялся разговор между командующим LIV AK и Манштейном. Генерал Хансен настаивал на продолжении наступления на Севастополь. Однако возможности продолжения наступления были уже весьма сомнительными, невзирая на десанты. Собственно 29 декабря последовал ответный удар Приморской армии. В ЖБД 11-й армии указывалось: «Противник атакует исключительно крупными силами, так что 22-я, 132-я и 50-я пд вынуждены перейти к обороне. Большой расход боеприпасов, высокие потери у противника, уничтожено несколько танков»[213].
Достаточно яркая картина реалий декабрьского наступления немцев на Севастополь была обрисована в докладе командира 132-й пд генерал-лейтенанта Р. Синцених от 31 декабря 1941 г. Он прямо написал: «Я считаю дальнейшее наступление на участке моей дивизии имеющимися силами с целью захвата северного края бухты Северная не имеющим шансов на успех»[214]. Синцених указывал на катастрофическое снижение ударных возможностей пехоты: «Численность пехотных рот снизилась в среднем до 25 человек, несмотря на уже проведенные рас- и переформирования. Обслуживать тяжелое вооружение удается лишь в ограниченных масштабах»[215]. Ситуация усугублялась выбыванием личного состава по болезни из-за холодов. Генерал также указывал на выход из строя всех пяти приданных дивизии штурмовых орудий.
Резюме всего сказанного было однозначным: «Для сохранения сил нужно перейти к обороне». Собственно, это являлось проблемой Вермахта в целом: исчерпание возможностей ведения наступательных действий к началу зимы 1941/42 г. «Боевая численность» войск, т. е. численность людей, непосредственно ведущих бой, катастрофически снижалась. Следует отметить, что демарш генерала Синцениха не остался без ответа – он был снят с должности, отправлен в «резерв фюрера» и 11 января 1942 г. заменен генералом артиллерии Ф. Линдеманом.
Решение остановить наступление на Севастополь принимается Манштейном 30 декабря 1941 г. С этой целью был подготовлен приказ оперативного отдела армии № 4730/41. Формулировка была следующей: «11-я армия переходит к обороне на Севастопольском фронте, чтобы ликвидировать вражеский плацдарм Феодосия и восстановить контроль над Крымом»[216]. Однако это решение не было утверждено. На приказе нет подписи Манштейна и списка рассылки, а также штампа «Секретно». В ЖБД армии отмечается получение в 22.50 приказа ГА «Юг»: «Наступление на Севастополь следует продолжать всеми силами. XXXXII AK должен атаковать вражескую группировку в Феодосии и выбросить ее с Крыма. После этого нужно как можно скорее очистить от врага Керченский полуостров»[217]. На следующее утро следует разговор между начальниками штабов 11-й армии и ГА «Юг», в котором генерал Вэллер пытается убедить Зондерштерна в необходимости прекращения атак, но немедленного решения не последовало. Видимо, в ГА «Юг» питали надежды на развал советской обороны в Севастополе, что позволило бы высвободить сразу крупные силы пехоты.
В итоге наступление на Севастополь продолжилось еще на один день. В этот момент 16-й пп 22-й пд вышел на подступы к позициям 365-й зенитной батареи, позднее получившей наименование «Форт Сталин». В ЖБД армии по этому поводу есть запись: «Солдаты залегли перед хорошо оборудованными дотами, прекрасно замаскированными бойницами и бетонными сооружениями»[218]. Только поздно вечером поступает приказ из ГА «Юг»: «Временная остановка наступления на Севастополь, усиление восточного крыла армии».
