– Не ври! – кричал инвалид

– Да я не вру – снова пробовала оправдаться Вера, но по лицу Глебова было видно, что настроен он очень серьезно, еще раз дернув ее за руку, он сказал:

– Если ты сейчас мне не расскажешь правду я вызову охрану – и он потянулся к телефону, который стоял на другом конце стола и был завален книгами, так, что его было совсем не заметно. Да, видимо, идея прикинуться несуществующей сестрой Стаса, была не самая лучшая, наверно, Вере следует рассказать правду о том, что она сует свой нос в чужие дела!

– Ладно – сказала она – не надо охраны – только пообещайте, что прежде, чем выгоните меня из кабинета, вы выслушаете мой рассказ.

Глебов опустил ее руку и, устроившись поудобнее, произнес:

– Уж, извольте объяснить все!

– Меня зовут Лапа Вера Сергеевна – начала девушка, с трудом подбирая слова, чтобы не вывести старика в коляске.

Вообще у Веры очень странная фамилия – Лапа. Но как говорится, отцов не выбирают. Раньше, в школе, мальчишки пытались дразнить ее, но Вера никогда не стеснялась своей фамилии. Ну, назовут ее лапой, так ведь слово можно истолковать в двух значениях, лапа – чья-то нога, например, медвежья или лисья. И лапа – от слова лапочка – хорошенькая, красивая. Поэтому Вера не обижалась на противных пацанов, а гордо по–царски повторяла свою фамилию. Вот и сейчас она сказала свою фамилию, как будто перед мальчишкой, что дразнил ее.

– Так вот, моя фамилия Лапа, я подруга Вячеслава Орлова. Вообще-то я не совсем подруга, то есть ближе, в общем, мы живем вместе с ним с тех пор как погибли его родители. Но дело совсем не в этом. Дело, собственно, в том, что меня обвиняют в воровстве фамильных драгоценностей Орловых.

– Кто? – не сдержался Алексей Алексеевич.

– Брат Славы – Стас. Вчера утром, кто-то забрался в кабинет Константина Ивановича, и, сделав там погром, украл драгоценности.

– Чушь какая-то! – возмутился Глебов.

Опешив от странного поведения мужчины Вера промямлила:

– Сейчас я говорю правду.

– Да, нет, я вам верю – отмахнулся он от Веры – чушь в том, что вас обвиняют в краже драгоценностей, которые находятся… – тут он запнулся и откашлявшись сказал:

– В общем я точно знаю место нахождения этих вещей, могу вас точно заверить об их сохранности.

– Они, что всегда были у вас? – выпалила Вера, вскакивая.

– Кто вам, деточка, сказал, что они у меня? – строго посмотрел на меня Глебов.

– То есть я хотела сказать, драгоценностей не было дома, когда были воры?

– За это я могу ручаться.

– Тогда, что тут странного, ведь братья об этом не знают! – сделала Вера радостный вывод.

– То и странно, что Станислав об этом знает. Я сам лично присутствовал при сдаче драгоценностей и там был Константин и его сын Стас.

Вера смотрела на человека в огромных очках, который всем видом давал ей понять, что ее пытаются подставить. Последняя фраза нотариуса поставила жирную точку в сомнениях Веры.

– Похоже, деточка, что Стас пытается тебя оклеветать.

– Но зачем?

– Не знаю, не знаю. Кстати, Стас знает о том, что вы знаете о его происхождении?

Веру прошиб пот. До этих пор она думала, что Стас не ведает о том, что он не Орлов.

– Значит он знает о своем усыновлении?!

– Более того, Стас заставлял Костю переписать завещание в его пользу. Но видимо, что-то не срослось, раз мы сейчас видим его в старом экземпляре. Кстати, где вы его нашли?

– В секретере Константина Ивановича.

– Наверно там был тайник?

Вера мотнула головой.

Девушка никак не могла понять для чего Стасу понадобилось перед Славой выставлять ее воровкой. В тот аргумент, что сказал ей Слава, о том, что Стас, как и его отец, помешен на продолжении чистокровной династии Орловых, и выбирает аристократку для своего брата, поверить ей было сложно. Стас вовсе не Орлов, а значит, ему должно быть по барабану их голубая кровь. Тогда зачем он пытается столкнуть Веру со сцены? Зачем ему разлучать их со Славкой? Неужели из-за наследства? Но причем тут Вера? Да и вообще, если он знает о завещании, то он должен понимать о том, что ему ничего не достанется. Если только не уничтожить завещание и никогда о нем не рассказывать настоящему наследнику. Но тогда почему Стас не забрал завещание, наверно он попросту не знает где оно находится, и возможно это он устроил погром в кабинете. Точно! Он искал его, но не нашел! И решил все спихнуть на Веру! Почему на нее?

Размышления Веры прервал Глебов:

– Да не расстраивайтесь вы так, деточка. Я вам вот, что посоветую: нужно как можно скорее огласить завещание, и привести, так сказать, все к единому концу. Ведь, сейчас это будет не так просто – сроки то все вышли. Нужно будет проделать несколько операций, подать в суд… а там уже ваш благоверный сам волен, распоряжаться этим имуществом, и Стас оставит вас в покое. Давайте назначим дату, когда мы можем нанести визит к братьям и «осчастливить» их.

Договорились на дате – первое июня. Но прежде, Вера должна была позвонить Глебову, дня за два и уточнить его расписание. Вячеславу она решила пока ничего не рассказывать.

По дороге домой Вера решила заглянуть к своему учителю. Она обожала человека по прозвищу «муза». Валерий Валерьевич, отвечал ей взаимным уважением. Ему было жаль расставаться с такой ученицей, как Вера, и поэтому он предложил ей иногда заглядывать в гости. Вера считала своим долгом прийти к учителю после удачного экзамена и поделиться впечатлениями. Когда она вошла в кабинет живописи, Валерий Валерьевич что-то писал за столом. В классе кроме него никого не было. Очень вовремя пришла Вера! Можно будет спокойно поговорить.

– Здравствуйте. – робко вошла девушка

Валерий Валерьевич поднял голову и посмотрев поверх своих очков произнес:

– Вера Лапа. Заходи. Здравствуй.

Он взглядом проследовал за ней, а Вера уселась напротив него.

– Ну, что пришла, чтобы я тебя поздравил, или узнать свои ошибки? – спросил учитель.

– А, что были ошибки? – удивилась Вера.

– Да, Вера, в твоей работе всегда присутствует одна и та же ошибка.

– Какая? – не скрывая любопытства спросила Вера.

– Не реально.

– В смысле?

– Ну, понимаешь. Нельзя поверить в то что ты пишешь.

Вера уставилась на «Музу», а он продолжил:

– Как бы тебе это объяснить… Ну, вот смотри – он передал ей яблоко, лежавшее у него на столе – Что ты видишь?

– Яблоко. – Удивленно сказала Вера.

– Хорошо, вот ты мне расскажи о нем.

Вера покрутила яблоко в руке и задумчиво улыбнулась.

– Яблоко различных оттенков. Оно когда-то росло на дереве среди многих, таких же красивых яблок. Оно жило жизнью и наслаждалось закатами, а вечерами ее омывал теплый дождик…

– Вот! – неожиданно прокричал Валерий Валерьевич. – Вот откуда у тебя такой словесный понос?

Вера смотрела на него во все глаза, а он встал и подойдя к ней забрал у нее яблоко.

– Яблоко разных оттенков. Оно обычное, простое яблоко, которое я купил в магазине и которое я собираюсь съесть. У яблока нет души и оно не могло наслаждаться закатами и дождем. Это просто яблоко! Понимаешь?

Вера покачала головой.

– Не совсем…

Учитель вздохнул и сел.

– В твоих работах слишком много фокусов. Сосредоточений… Ты не можешь выделить главное. Ты в своих картинах все выпячиваешь на показ. Этого делать нельзя! Ну, не может быть все главным в жизни! У тебя даже горы на заднем плане имеют душу…Душа должна быть только у одного героя в твоей картине.

– Ну, как же? А остальное что безликое?!

– Понимаешь, когда ты пытаешься разглядеть в каждом предмете стержень и его внутреннюю сторону, в картине все начинает теряться. Безусловно, мы можем подразумевать о том, что этот предмет или герой красив внутренне, но когда ты во всех видишь красоту, ты не замечаешь самого главного – сути твоей работы! Твои предметы пытаются как бы перекричать друг друга, и от этого не видно, что ты хочешь сказать этому миру своей картиной, зачем ты ее пишешь! У тебя замечательная идея, и хорошая техника исполнения, но тебе нужно научиться выделять для себя самое главное, так сказать расставлять приоритеты. И это не только в картинах, я подразумеваю, что и в жизни ты такая! Таким людям очень тяжело, потому что они не могут отстаивать свою точку зрения, поскольку считают, что каждый имеет право на собственное мнение. А это, Вера, приводит к большим бедам. Иногда нужно уметь быть жесткой и не обращать внимания на души ненужных нам людей.