Видишь, жизнь не зря посылает нам испытания – от них мы становимся более сильными, ловкими и мудрыми, - Дамблдор быстро сориентировался и удачно извернулся так, чтобы не пришлось извиняться за трудное детство Гарри. Ему не понравилось упоминание о маггловских родственниках Поттера. – Ты молодец, что прислушиваешься к советам Аластора. Не отвергай его помощь. Кто его знает, что тебе может пригодиться при выполнении заключительного задания Турнира. И вот еще что… Раз уж мы заговорили про Аластора, то… он говорит, что ты перестал писать письма Сириусу. Это так? Вы поссорились?
А с чего это Грюм решил, что мы перестали переписываться? Он же сам бурчал, что ему надоело быть нашим почтальоном, - Гарри не собирался посвящать директора в свои отношения с крестным. К тому же они с Сириусом уже наладили какой-никакой контакт после происшествия в охотничьем домике. До установления полного доверия между ними было еще далеко, однако Гарри уже не хотелось сбежать при упоминании Блэка, да и доказывать Сириусу, что он был в корне неправ, больше не было нужды – тот и так признал, что показал себя не с лучшей стороны, поддавшись раздражению и неоправданному гневу.
Значит, у вас все хорошо? Вот и ладненько. Не забывай, Гарри, что Сириус тебе, считай, самый родной человек на земле, - несмотря на нравоучение, улавливаемое в словах, тон Дамблдора был более чем безразличным. Альбус еще помнил, как в начале семестра задал Гарри вопрос о том, где же он провел каникулы, и получил на него холодный и весьма расплывчатый ответ: «Везде понемногу». И ни слова больше не удалось в тот раз выпытать у Поттера, не спрашивать же его открыто, как ему удалось избавиться от следящего артефакта, и что он с ним сделал? Только с подачи Аластора стало известно, что на Гриммо Гарри все же появлялся. – Напоследок хочу еще раз тебе напомнить – будь осторожен. Ты ведь читаешь газеты и знаешь, что в магическом мире не все ладно – какие-то люди в одеждах Упивающихся Смертью все чаще стали показываться то тут, то там, заставляя волшебников беспокоиться о своем будущем.
Конечно, сэр. Я читаю газеты, - подтвердил Гарри, но не стал высказывать своего мнения по этому поводу. Да у него и не спрашивали, что он думает на этот счет – ему давали инструкции: бояться, сторониться, прятаться, осторожничать. Хотя вряд ли Гарри они были нужны – он и сам не стремился к знакомству с теми невменяемыми, которые уже дважды наводили шороху в Косом Переулке. И это не считая всех тех странных случаев нападений в маггловской Британии, о которых писали в газетах.
Вот и отлично, мальчик мой. Зря ты отказался от чая, он просто изумительный, - Дамблдор дважды доливал себе и в самом деле весьма ароматный напиток. Было просто любопытно наблюдать, как он ухитрялся почти без умолку болтать и одновременно пить чай чашку за чашкой. Но Гарри не настолько мучила жажда, чтобы рискнуть попробовать что-то, полученное из рук Дамблдора.
Регулус стоял посреди кухни и почти безучастно наблюдал, как поварешка, повинуясь его заклинанию, наливает в глубокие тарелки рисовый куриный суп. За годы их уединенной жизни он так приловчился пользоваться бытовыми чарами, что, казалось, ему не было надобности задумываться над теми или иными из них, словно они стали его естественным продолжением, как руки, зрение или слух. Так что приготовление еды или действия по устройству их уюта: стирка, уборка и уход за маленьким огородом – почти не требовали его усиленного внимания, позволяя в это время обдумывать более важные и тревожащие Регулуса вопросы.
Барти менялся на глазах – не столько в физическом плане, сколько в области привычек, поведения и характера. Он стал еще более замкнутым, чем в последние полгода, когда отложил почти все свои проекты и приступил к усиленному исследованию связующего знака. Сначала он перестал делиться своими планами и принялся скрывать, в каком направлении дальше будет вести свои опыты, отговариваясь тем, что Регулус все равно ничего не поймет, потому что речь идет о работе на серпентарго. Затем отказался даже от посильной помощи Регулуса – зелья для испытаний он предпочел варить исключительно в одиночестве, так же, как и сами эксперименты проводил за закрытой дверью. Благо удалось его убедить, что из соображений безопасности не стоит запираться в лаборатории – Регулусу пришлось пообещать, что он впредь не будет заходить туда без спросу, разве что только в случае чрезвычайного происшествия.
Изменения коснулись и отношения Барти к отдыху, да и к самому Регулусу тоже. Если раньше их вечера были наполнены неспешными разговорами о дальнейших планах по исследованиям или тихим обсуждением стратегии в том или ином лабораторном опыте, то теперь Барти предпочитал превратиться в змею и отправиться в лес, чему очень способствовала постепенно устанавливающаяся довольно теплая для апреля погода. А Регулус оставался ждать его в одиночестве. Казалось, что даже сексуальная активность Барти имела прямую связь с его работой. Пока особых достижений в исследовании метки не наблюдалось, он редко сам выказывал желание заняться сексом, однако никогда не отказывал Регулусу, хоть и оставался при этом малоинициативным и чуть ли не безразличным. Но когда к весне дело начало спориться, Барти ожил, и его сексуальный аппетит возрос, особенно страстным он становился после прогулок в лесу, на которые отправлялся все чаще и чаще.
Регулус, давай помогу, - голос Питера вывел Блэка из состояния задумчивости. – Мы заждались тебя. О чем мечтаешь? Или ты снова… Не нужно, Регулус, - добавил он почти шепотом. - Ты не в состоянии что-либо изменить, так что просто смирись. Ты нужен Барти.
Я знаю. Спасибо, что поддерживаешь меня, - Регулус подхватил магией сразу три тарелки и направился в комнату, где они всегда обедали, а Питер, не обладающий большими познаниями в бытовой магии, нарезал вручную хлеб и не забыл взять с собой столовые приборы.
Буквально лишь три недели потребовалось Питеру Петтигрю для того, чтобы отношение Регулуса к нему из настороженно-недружелюбного превратилось в терпеливо-благодарное. Сразу после того, как Питер впервые заговорил о последствиях частых анимагических превращений, он стал бывать в доме Барти и Регулуса каждый день. Официально это делалось для того, чтобы вовремя узнать, когда понадобится его помощь в предоставлении добровольных подопытных – Барти отказался от переписки и общения через Патронусы, все еще опасаясь быть раскрытым аврорами. Узнав распорядок дня, Питер появлялся в коттедже к обеду, чтобы не отвлекать Барти от работы и не мозолить глаза Регулусу, ожидая распоряжений.
Регулус, скрепя сердце, приглашал его присоединиться к их трапезе, отдавая дань хорошим манерам. Петтигрю, пару раз пообедав в компании Барти и Регулуса, понял, что здесь ему нравится гораздо больше, чем есть в одиночестве или в компании своих, порой не очень воспитанных, боевиков. Так что далеко не только желание выполнить указания Дамблдора послужило причиной тому, что уже через неделю Питер приносил с собой продукты, а позже даже отправлялся с Регулусом в поселок, чтобы основательно накупить всего, что требовалось для их небольшой компании. Стараясь не выглядеть слишком навязчивым и оправдывая свое присутствие исключительно необходимостью в выполнении общего дела, Питер сумел найти подход к Регулусу, несмотря на его холодность и явное нежелание общаться.
Как ни странно, первым шагом к сближению послужил рассказ Питера о том, как он якобы поссорился с друзьями, среди которых был и брат Регулуса – Сириус. Петтигрю заверил, что его переход к Волдеморту был обусловлен в первую очередь личными взглядами, которые никак не хотели понимать его друзья. Из-за чего они и расстались сразу после окончания Хогвартса. Питер не боялся, что его выведут на чистую воду и разоблачат, ткнув в то, что он до последнего поддерживал отношения с Поттером и Блэком, иначе его не сделали бы хранителем тайны Фиделиуса. Он был прекрасно осведомлен, что Регулус ни разу не виделся с Сириусом после того, как Мародеры окончили школу – слишком уж часто Сириус об этом всем напоминал, костеря родного брата за неправильные взгляды на жизнь. Так что, сыграв на том, что он прекрасно знает, что такое одиночество, и как это - видеть, когда близкие упрямо делают что-то себе во вред, Питер нашел способ вызвать к себе интерес.
