Кого это Сириус пытался убить? – Драко пораженно уставился на Гарри. Он даже книжку отложил в сторону, услышав от него столь странный вопрос.
Я разве сказал, что он это сделал? Мне интересно твое мнение – смог бы ты меня простить, если бы я сотворил что-то ужасное, касающееся твоих родных? – Гарри чувствовал, что в душе он уже смирился с выходкой Блэка и, возможно, даже простил его, но разумом пока еще не мог принять, словно это было неким предательством собственных принципов.
Если бы ты настаивал на своем и продолжал пытаться навредить близкому мне человеку – то не простил бы, - честно ответил Драко. – Мне было бы очень плохо, но не простил бы. Однако, если бы ты искренне признал, что заблуждался, и твой поступок был ошибкой, то, наверное, простил бы. Но обязательно перед прощением навешал бы тебе хорошенько по шее, - не забыл уточнить Драко, лукаво усмехаясь под конец.
Спасибо. Ты мне очень помог, - оживление во взгляде Гарри говорило о том, что он в самом деле считает, что рассудительные слова Драко позволили ему разобраться со своими проблемами морального характера.
Всегда рад поделиться мнением, - Драко тихонько фыркнул, поняв, что Гарри уже не обращает на него внимания, начав что-то быстро строчить на пергаменте – видимо, Сириус наконец-то дождется письма от крестника.
Страсти после проведения второго этапа Турнира Трех Волшебников потихоньку улеглись, и жизнь Хогвартса вошла в привычную колею. Даже присутствие в школе гостей из Шармбатона и Дурмстранга воспринималось всеми уже как что-то само собой разумеющееся и абсолютно обычное.
Гарри внял совету Северуса и постарался больше не доводить себя до необходимости пить восстанавливающее зелье из-за бессонных ночей, которых можно было вполне избежать, правильно распределив свободное от занятий время. Не последнюю роль в этом сыграл и пересмотр им своего отношения к Чжоу. Гарри вдруг понял, что его столь пристальное внимание, уделяемое ей, со стороны смотрелось так, словно дело шло к помолвке, что в корне отличалось от реального положения дел. Недостаток опыта в личных отношениях сказывался не лучшим образом – это Гарри пришлось признать перед самим собой. Как бы там ни было, но он все же в основном вращался лишь в тесном кругу своих близких друзей. Да, Гарри всегда был приветливым и отзывчивым, если кому-нибудь требовалось помощь, но он никогда не пытался наладить личный контакт со всеми подряд, ограничившись Драко, Роном и Гермионой, да вот сейчас еще и Флер с Виктором стали ему довольно близки. Ну и Чжоу, конечно же, тоже.
Гарри было любопытно узнать Чжоу поближе – она, несомненно, являлась очень интересным человеком, с ней было нескучно, да и прилипчивой вряд ли можно было ее назвать, несмотря на то, что раньше они проводили очень много времени вместе именно по ее инициативе. Так что теперь встречи с Чжоу стали более редкими. Если ей подобное и не нравилось, то свои мысли по этому поводу она оставляла при себе, никогда не пытаясь возмутиться недостатком внимания со стороны Гарри – воспитанности ей было не занимать, это уж точно.
Более сдержанные отношения между Гарри и Чжоу не ушли от любопытных глаз остальных студентов, и Поттер стал замечать, что некоторые из них снова начали выказывать ему знаки внимания – чаще сдержанно и ненавязчиво, но довольно открыто. Слизеринцы, конечно же, имели больше преимуществ – им было проще словно невзначай оказаться рядом и перекинуться с Гарри парой на первый взгляд несущественных фраз, при этом многозначительно улыбаясь. А более дерзкие не отказывали себе в удовольствии не только просто дотронуться до его руки или плеча, а ухитрялись и слегка прижаться к нему или даже приобнять. Гарри весьма быстро научился с легкостью отличать действительно случайные прикосновения от тех, что несли скрытый смысл. Самым сложным оказалось свыкнуться и не реагировать остро на подобные поползновения со стороны заинтересованных особей, чтобы не выставлять себя невротиком. Чуть позже Гарри такое отношение со стороны даже стало развлекать, если не переходило черту приличий.
Особенно Поттер был поражен, когда впервые заметил на себе вполне откровенный взгляд Седрика Диггори – шестикурсника с Хаффлпаффа, который считался чуть ли не первым красавчиком школы, да еще и числился среди отличников учебы. Именно он сопровождал Флер на Святочном балу, составив с ней весьма эффектную и очень красивую пару. Тогда-то Гарри и удалось немного ближе познакомиться с Седриком, который тоже претендовал на звание чемпиона Хогвартса, но его, как и многих других соискателей, постигла неудача – Кубок Огня отдал предпочтение Гарри. Несмотря на это, Седрик не затаил обиды и при их разговоре за чашей пунша на балу вполне искренне восхищался тем, как ловко Гарри справился с драконом, отдавая должное его хитрости и смелости. И вот теперь этот весьма обаятельный и приятный в общении парень вполне определенно подавал Поттеру сигналы о своей заинтересованности им.
Гарри всегда считал, что Седрик – дамский угодник, ведь возле него вечно вертелись девчонки, и абсолютно не мог предположить, что того и парни интересуют в качестве партнера для интимных встреч. Но красноречивые взгляды, которые все чаще и чаще ловил на себе Гарри, были весьма убедительны. Только мысль о том, что будет не очень красиво встречаться еще с кем-то за спиной у Чжоу, хоть она и не была его потенциальной невестой, удерживала Гарри от желания познакомиться с Седриком гораздо ближе. Было в этом парне что-то привлекающее его внимание, что-то интригующее и соблазнительное.
Северус благословлял тот день, когда Поттер, презрев правила и опасность, заговорил с Драконом. Ведь именно благодаря этому Гарри смог узнать путь в Тайную комнату и подружился с портретом Слизерина, возжелавшего познакомиться со своим опальным наследником так сильно, что помог организовать его проникновение в Хогвартс в обход хитрых сигнальных чар директора. Не говоря уж о том, что именно беспринципная идея нарисованного Слизерина помогла Северусу активировать свой дар змееуста, о наличии которого он сам и не догадывался.
С тех пор появилась возможность в учебный период видеться с Томом гораздо чаще, чем раньше, и не было нужды на свой страх и риск сбегать по ночам из школы. Сейчас Северус в кабинете Слизерина даже повесил в уголке небольшое волшебное зеркало, которое магически связал с таким же, находящимся в его апартаментах и показывающим, кто стоит за входной дверью его покоев. Так что теперь, если кто-то примчится к нему за какой-то надобностью и будет стучаться в дверь в то время, когда он находится в Тайной комнате, Северус все равно узнает об этом. А следовательно, и выяснит, зачем он понадобился, не вызывая ненужных пересудов о неуловимости слизеринского декана.
Работая над улучшением зелья, способного блокировать действие целого класса темномагических проклятий, действующих на кровь жертвы и поэтому имеющих способность передаваться по наследству, Северус и Том иногда отвлекались от науки, обсуждая и другие, интересующие их темы. Вот и в этот раз, поджидая пока закончится перегонка вытяжки из семян барбадосского ореха – им нужно было выделить лишь один компонент из этого весьма ядовитого растения – Том решил ввести Северуса в курс дел по восстановлению сети бывших Упивающихся Смертью.
Вчера Люциус Долохова приводил. Жаль, что тебя не было - встреча у меня с ним выдалась знатная, - Том, опершись бедром о лабораторный стол, заставленный парой дюжин склянок с подготовленными сложными ингредиентами для будущего зелья, постукивал пальцами по столешнице и улыбался, вспоминая события предыдущего дня. – Ну, вообще-то, с ними и Игорь был, но тот только смотрел на меня, как на привидение, а вот Антонин… - Том покачал головой. – Представляешь, он сначала прослезился, потом чуть не задавил меня на радостях в объятиях – и это при том, что большими друзьями мы раньше не были – а потом матерился на нескольких языках одновременно. Он, наверное, думал, что я не пойму, чего он там мне «ласково» желает, - Том насмешливо хмыкнул. - Только вот по-испански и по-немецки ему ругаться не нужно было в таком случае. Я, возможно, и не рискнул бы вести дипломатические переговоры на этих языках, но моих способностей вполне хватило бы для обычного разговора. Так что все его пожелания быть оттраханным диким псом я прекрасно понял. Как он краснел, ты бы видел, когда я ему по-немецки же сказал, что не вырос еще у его пса член, чтобы меня удовлетворить смог, - Том рассмеялся, вспоминая впавшего в ступор Долохова. – Нет, жаль все же, что тебя вчера не было на встрече.
