Альбусу вдруг захотелось поближе познакомиться с интересами Регулуса, который, в отличие от брата, несмотря на схожесть их характеров, был весьма скрытным молодым человеком. Перевернув верхний пергамент, Альбус наткнулся взглядом на много раз повторявшиеся рисунки змей, выполненные черными и зелеными чернилами. «Слизеринец», - мелькнуло тогда в голове Дамблдора пренебрежительное спонтанное заключение. Он уже хотел было положить пергамент на место, когда обратил внимание, что возле некоторых особенно удавшихся вариантов рисунка красовались надписи: «Барти», «Любимый змей», «Мой Барти», «Барти красавец», «Барти Крауч – король змей». Такое сравнение невольно заинтересовало Альбуса. Он решил просмотреть и другие пергаменты на столе, но ничего интересного для себя в отрывочных выписках из каких-то научных работ не нашел. Взяв в руки книгу, лежащую тут же, Альбус бездумно пролистал ее и обнаружил среди страниц лист сложенного вчетверо письма Регулусу от Барти Крауча. Любопытство всегда являлось отличительной чертой Дамблдора, так что не было ничего удивительного в том, что он, презрев воспитанность и предписания хорошего тона, прочел его. Несколько первых строк он пробежал беглым взглядом, не останавливаясь на заверениях в любви и сетованиях на разлуку и несовершенство мира, в котором они жили. Осторожно высказанное недовольство позицией Ориона Блэка в отношении их дружбы говорило о том, что, скорее всего, письмо было написано незадолго до побега Регулуса из отчего дома. Однако несколько строк послания стали для Альбуса откровением, заставившим его впоследствии крепко задуматься.

«…Рег, я много практикуюсь в анимагии. У меня уже выходит все лучше и лучше. Как ты и предлагал, я попытался рассмотреть себя в зеркале после превращения. Ты говорил, что я почти черный, но я увидел себя то ли темно-серым, то ли тускло-зеленым, но ты прав – никаких выраженных рисунков на шкуре нет. Может, это змеиное зрение сыграло такую шутку со мной? Встретимся – проверим. А еще у меня поразительная новость – я понимаю змей! Представляешь? Вокруг этого дома, который я выбрал для нас с тобой, раскинулся сплошной лес. Вот я и решил немного прогуляться в своей аниформе. И каково же было мое удивление, когда я встретил змею и отчетливо понял ее обращение ко мне. Не помню дословно, но она насмехалась надо мной, заявив, что я неполноценный змей, потому что не ядовитый. Не поверишь, инстинкт подталкивал меня сожрать ее! Я даже пасть раскрыл и почти бросился на нее! Ну не я, конечно, а тот, в кого я перекинулся. Она сбежала!

Тебе, наверное, это не очень интересно. Поэтому расскажу о своем новом увлечении – я исследую одни забавные чары, описание которых…»

Письмо Барти Крауча перекочевало в карман мантии Дамблдора. Он еще не один раз перечитал его перед тем, как решился на освобождение Барти из Азкабана. Желание иметь под рукой змееуста пересилило осторожность и страх быть пойманным при устройстве его побега из тюрьмы. Несколько осторожных бесед с Барти Краучем-старшим убедили Альбуса в том, что тот полностью отказался от сына, и его слова отречения на заседании Визенгамота не были лишь данью гласности. Отец люто ненавидел сына, практически загубившего его карьеру своей принадлежностью к Упивающимся. Кресло министра магии, которое многие прочили Краучу-старшему, стало для него недоступным. Официальные отчеты подтверждали, что за несколько лет Барти Крауча–младшего никто ни разу не посетил в Азкабане и не попытался выкупить ему более приемлемые условия содержания, что было обычной практикой для семей, желающих поддержать своего родственника-арестанта.

Летом 1987 года Дамблдор предпринял несколько шагов, направленных на то, чтобы убедить общественность в своем великодушии. В их числе он призывал присмотреться к маггловскому праву, позволяющему к некоторым бывшим преступникам, осознавшим всю глубину своего проступка, проявить снисхождение и заменить им наказание на более мягкое. Правда, его слова не подкреплялись никакими конкретными предложениями и проектами нововведений, так и оставаясь на уровне ознакомительных невнятных речей. Под шумок Альбус устроил себе несколько показательных посещений Азкабана, где успел пообщаться с парой дюжин заключенных, среди которых были и те, кто отбывал пожизненный срок за принадлежность к группировке Упивающихся Смертью. Лишь первые из этих встреч проходили в присутствии еще кого-нибудь из Министерства или Визенгамота и сводились к расспросам о том, как заключенный представляет себе жизнь на воле, если ему выпадет такая возможность, якобы для определения степени их раскаяния. Азкабан не то место, куда приятно отправляться по собственной воле даже с благородной целью наставления преступников на путь истинный. Поэтому уже после третьего визита Альбусу дали возможность одному нести узникам «свет правды и добра». В одно из посещений, во время которых Дамблдор успевал встретиться с тремя-четырьмя заключенными, его визита удостоился и Барти Крауч–младший.

Изможденный вид и бегающий полубезумный взгляд Барти немного насторожили Альбуса, вдруг подумавшего, что все усилия были напрасными, и тот уже сошел с ума. Однако на заданные вопросы Барти отвечал вполне осознанно.

Какая твоя анимагическаяя форма? - вдруг тихо спросил его Дамблдор.

Змея, - не задумываясь, ответил Барти, запоздало поняв, что выболтал свою тайну. Ведь он так и не успел зарегистрироваться, как анимаг, в специальном отделе Министерства Магии.

Ты понимаешь язык змей? – продолжал допытываться Дамблдор, и Крауч догадался, что тот преследует какую-то свою цель.

Понимаю. Понимал, - уточнил он, решив, что ничего не теряет от того, что признается – ведь ему все равно сидеть в Азкабане до самой смерти. – У меня нет здесь возможности проверить, так ли это до сих пор, - он оскалился в неприятной усмешке.

И ты сможешь сейчас превратиться в змею? – Альбус достал волшебную палочку – ему, как председателю Визенгамота, делали исключение, не отбирая ее перед встречей с заключенными.

Могу, - Барти настороженно посмотрел на манипуляции Дамблдора, накладывающего в тюремной камере вокруг них чары конфиденциальности.

С первого же посещения Азкабана этим летом Альбус настоял на том, что беседовать с заключенными будет в их камерах, заявив, что он достаточно сильный волшебник, чтобы справиться с любым узником.

Хочу предложить тебе сделку, - вкрадчиво, почти шепотом произнес Альбус. – Я помогу тебе выбраться из Азкабана. Незаконно, конечно же. Даже мне не удастся убедить Визенгамот в твоей невиновности после того, что ты устроил на судебном заседании. Тебе, несомненно, в дальнейшем придется скрываться ото всех. По крайней мере, какое-то время…

И что в благодарность за это я должен сделать? – перебил его Барти, глаза которого жадно загорелись в предвкушении вдохнуть полной грудью воздух свободы и навсегда избавиться от присутствия поблизости дементоров.

Ты будешь работать на меня, - заметив упрямо закушенную губу, Дамблдор уточнил: - Тебе не нужно будет заявлять во всеуслышание, что ты перешел на мою сторону. Здесь не место все объяснять, но могу пообещать, что твои идеалы останутся при тебе. Ты будешь проводить, скажем так, научные исследования для меня.

И это каким-то образом связано с моим умением понимать змей? – даже несколько лет, проведенных в Азкабане, не повлияли на остроту ума Крауча, который к этому моменту беседы уже почти полностью утерял внешние признаки невменяемости, проявляемые им поначалу.

Да. Ты согласен? – Дамблдор не собирался тянуть время – не приведи Мерлин попасться, и кто-то выяснит, что он применил чары, чтобы избежать подслушивания.

Согласен, - поспешно ответил Барти, твердо решив, что заплатит любую цену, кроме предательства собственных идеалов, за то, чтобы выбраться из тюрьмы.

Тогда раздевайся и превращайся. Надеюсь, твоя аниформа не очень крупная, чтобы я смог вынести тебя из здания тюрьмы? – распорядился Дамблдор, торопливо доставая из кармана небольшую мышь, усыпленную чарами.