Тут он наклонился и снова ее поцеловал. И Софи тотчас же забыла о кузине, забыла о Париже и Лондоне и обо всем прочем… Сейчас для нее существовал только этот мужчина, целовавший ее и ласкавший. Целовавший и ласкавший так, что ей хотелось смеяться и плакать. Теперь он целовал ее всю — все тело, и каждый поцелуй словно разжигал крошечный костер.

Софи судорожно вцепилась в волосы графа, а он спускался все ниже; вскоре его язык делал с ее самым интимным местом то же, что до этого с губами. И все вдруг изменилось, мир стал совсем другим, стал огромной черной лагуной в тропическую ночь. Воздух сгустился и стал пьянящим, а наслаждение росло и росло, и какая-то странная боль росла вместе с ним; то была жажда чего-то, не имеющего названия, того, что она вот-вот должна была найти.

Софи смутно слышала шорох одежды. Должно быть, он раздевался. А потом, обнаженный, лег на нее — и его поцелуй оказался таким жгучим, таким нежным, таким сладостным…

Внезапно он вонзился в нее, и все тело пронзила острая боль. Туман у нее в голове рассеялся, глаза широко распахнулись. «Как странно… — промелькнуло у Софи. — Ох, что я наделала?!!»

Но он по-прежнему целовал ее — губы его были необычайно нежными, — и напряжение покидало Софи. Вскоре она расслабилась и невольно улыбнулась — боль почти прошла. «Ох, как чудесно быть соединенной с ним!!!» — воскликнула она мысленно.

Софи провела ладонями по его спине, наслаждаясь пульсацией могучих мускулов. Запах мужчины наполнял воздух и пьянил. И пьянило сознание их власти друг над другом.

Тут он начал двигаться, и Софи инстинктивно двигалась вместе с ним — она почти тотчас же уловила ритм его движений и теперь раз за разом приподнималась ему навстречу.

Он был нежен и не торопил ее. А она чувствовала себя скрипкой, на которой играл гений. И слышала музыку. Все струны ее тела вибрировали, и музыка становилась все громче. Потом Лонгмар стал двигаться быстрее, и Софи, вновь уловив ритм, опять устремлялась ему навстречу, устремлялась к неизведанному…

И все это время в сердце ее звучала невысказанная просьба: «Возьми меня с собой…»

И он выполнил ее просьбу — в какой-то момент она вскрикнула, содрогнулась — и неописуемое наслаждение утопило ее; все исчезло, осталось одно лишь счастье, в котором она купалась. А затем ее наполнил странный и восхитительный покой.

Софи не знала, сколько времени пребывала в этой счастливой безмятежности. Она смутно сознавала, что любовник вышел из нее и теперь прижимал к своему горячему телу. Она лежала спиной к нему, и ей было так хорошо, так уютно…

Кажется, она спала. Или просто так казалось? И как долго это длилось? Неясно…

Софи очнулась, открыла глаза — и на нее обрушилась реальность.

— О нет! — воскликнула она, вырвавшись из объятий любовника. Сев на кровати, проговорила:

— Как я могла? Нет, нет, нет! Пожалуйста, Господи, пусть это окажется сном!

— В чем дело, Софи, — сонно пробормотал Лонгмар.

— Нет, вы не виноваты, — продолжала она. — Виновата только я. Сделала это специально. Да, специально, хотя знала… — Она тяжко вздохнула. — Ох, как же я глупа…

— Софи, о чем ты?..

— Почему бы просто не взорвать магазин?! Почему бы не поджечь?! Почему именно так решила разрушить все?

— Софи, ложись и успокойся. Спи.

— Как я могу спать в такую минуту?!

Он обнял ее и привлек к себе.

— Помолчи. И лучше поспи.

— Мы погибли! — Она заплакала. — И это сделала я! Почему бы сразу не пойти работать к Жуткой Хортен? Я не могла сделать ей большего одолжения!

— Софи, немедленно спать! — приказал граф. — И никаких разговоров. Мы не станем обсуждать это сейчас. Спи.

Софи снова вздохнула. Прижалась к любовнику, закрыла глаза и заснула.

Лонгмор проснулся и осмотрелся. Судя по свету, уже настало утро, но не слишком позднее.

Софи охнула, пошевелилась и воскликнула:

— О нет! Нет, нет!

Лонгмор едва не застонал, но сдержался.

— Что же мне теперь…

— Погоди минутку, — пробормотал граф и стал целовать шею девушки; он обнаружил ее слабое место. Одно из многих.

Софи снова охнула, но на сей раз так, что плоть его мгновенно приподнялась. Он продолжал целовать ее, потому что точно знал: сейчас ее реакции — один лишь инстинкт, никакой игры. В любви она была абсолютно честна.

Потом принялся ласкать ее обнаженное тело, и она, застонав от удовольствия, прохрипела:

— Так нечестно, нечестно!

— А я и не веду честную игру, — пробормотал Лонгмор.

И стал целовать ее повсюду, куда мог дотянуться. Причем медлил в самых восхитительных местечках — за ухом и на сгибе локтя. И конечно же, благоговейно целовал ее груди. В какой-то момент Софи громко застонала, взъерошив его волосы. И этот жест собственницы окончательно уничтожил его самоконтроль. К тому же он прекрасно понимал, что второго шанса, возможно, не будет. Так что следовало воспользоваться этим.

Снова поцеловав грудь Софи, он спустился пониже и немного помедлил, играя с шелковистым золотым треугольником между ее ног. Когда же поцеловал лоно девушки, она громко застонала, после чего что-то пролепетала на французском. Но он не остановился и стал целовать прелестные изгибы бедер и изящные ножки, целовал до самых пальчиков и перецеловал каждый из них.

Через минуту-другую он уложил Софи на живот, но она тут же запротестовала:

— Нет, милорд!

— Меня зовут Гарри. К чему церемонии здесь и сейчас?

— О Гарри! — выдохнула она.

Впервые женщина, не являвшаяся близкой родственницей, назвала Лонгмара по имени, которое произнесла с легким французским акцентом. И он был твердо уверен, что никогда еще не слышал такого прекрасного имени.

Он принялся целовать ее затылок, поглаживая по бедрам и ягодицам. И благоговейно поцеловал каждое.

Софи хихикнула. А он устроился между ее ног и снова стал поглаживать. Она затаила дыхание, потом тихонько застонала. И в тот же миг его желание возгорелось с новой силой. Он притянул ее к себе и вошел сзади.

— Ооооо! — снова застонала Софи.

— Да, — прошептал он, целуя ее шею, — да, милая.

«Да-да-да-да»!.. — воскликнула его душа, когда он начал двигаться медленно, но мощно.

Ему хотелось, чтобы это длилось часами, но самообладания не хватило. В какой-то момент он снова уложил Софи на спину и опять в нее вошел. Так было еще лучше, потому что теперь он видел ее лицо. А ей теперь казалось, что она знала его целую вечность и что он принадлежал ей целую вечность. Она двигалась вместе с ним, двигалась в одном с ним ритме. А потом и задавая ритм.

Гарри увидел, как изменилось ее лицо, когда она приблизилась к пику, и сделал последний яростный выпад, когда она вскрикнула. А затем он излился в нее, а его тело продолжало вибрировать еще некоторое время, пока он, наконец, не опустился на нее, уткнувшись лицом ей в шею.

Они снова заснули. А через час-другой свет, струившийся в окно, подсказал Софи, что давно уже утро и что ей давно пора встать. Но вставать совсем не хотелось. Было так уютно лежать в объятиях мужчины… И Лонгмор по-прежнему прижимал ее к себе.

«Наверное, он очень любит женщин», — подумала Софи. Но что она понимала в любви? Сколько раз слышала, как женщины жалуются, мол, мужчина после этого отворачивается и засыпает. Или старается сбежать. Но он еще не ушел. И конечно же, он не мог вообще отсюда сбежать, так как его сестра находилась здесь же, в соседней комнате.

Софи почувствовала, как граф пошевелился. И почему-то вдруг она вспомнила, как он взял ее сзади. Хм… Это было довольно интересно…

— Тебе нужно идти, — прошептала она.

— Рано еще, — пробормотал он.

— Твоя сестра… — напомнила Софи.

— Не проснется еще целую вечность.

— Откуда тебе знать?

— Она не держит магазина. Это ты встаешь на рассвете. Клара всегда спит как убитая. И никогда не просыпается раньше одиннадцати.