— Только не слишком сложное.

Софи закатила глаза.

— Знаю-знаю, милорд.

— Я ведь человек простой, — добавил граф.

— Ваше алиби такое простое, что даже осел запомнит. Когда леди Клара вернется домой, она скажет, что вы были пьяны, поэтому привезли ее сюда, а не к Даудни.

— Идеально! — воскликнула Клара.

— Превосходно! — отозвался Лонгмор. — Клара может сказать, что я стоял над ней и заставил заказать десятков семь платьев. А также гору сорочек и…

Тут у него разыгралось воображение, и перед глазами проплыло муслиновое и кружевное белье, а среди всей этой роскоши нежилась полураздетая голубоглазая дьяволица…

Граф взмахнул рукой, словно отгоняя соблазн. Нет, еще не время. Он только начал осаду и по опыту знал, что любая крепость таит множество сюрпризов, ловушек и капканов. Но ведь легкое завоевание — ужасная тоска!

— И все, что нужно для приданого, — продолжал Лонгмор. — Когда же матушка придет в сознание и потребует, чтобы Клара отказалась от заказа, та немедленно обратится к нашему благоразумному отцу, который скажет, что никто не может просто так, по капризу, отменять такие большие заказы.

Софи скрестила руки. В ее синих глазах что-то промелькнуло, но лицо казалось непроницаемым.

— Прекрасно, — кивнула она. — Придерживайтесь плана и никакой импровизации.

— О, не опасайтесь, — заверил модистку граф. — В любом случае легко сделать рассказ отчасти правдивым. Мне достаточно отправиться в клуб и начать планомерно напиваться, пока вы не закончите разорять моего отца. А когда я верну Клару в Уорфорд-Хаус, все без труда поверят в мое пьянство.

С этими словами Гарри вышел из гостиной, затем подошел к лестнице и стал спускаться. Услышав за спиной поспешные шаги и шелест юбок, он остановился и обернулся.

— Лорд Лонгмор, подождите, — проговорила Софи с едва уловимым французским акцентом.

Граф поднял на нее глаза. Она стояла на верхней площадке, облокотившись на перила, и вид у нее был чрезвычайно соблазнительный. Он видел ее шелковые туфельки и ленточки крест-накрест, привлекавшие внимание к изящным щиколоткам. Увидел и тонкие шелковые чулки, обтянувшие ноги. Воображение легко дорисовало то, что было скрыто одеждой, например местечки над коленями, где красовались красные подвязки.

Гарри молчал, упиваясь этим зрелищем.

— Эффектный уход, — заметила Софи.

— Я тоже так подумал, — кивнул граф.

— Неприятно все портить… но у меня идея!

— Вы просто чудо! Сначала алиби, потом идея. И все в один день!

— Я подумала, что вы можете мне помочь.

— Вполне вероятно, — кивнул Гарри, продолжая рассматривать щиколотки модистки.

— С вашей матушкой, — добавила она.

— Но что же я должен с ней сделать?

— В идеале… Я хотела бы ее одеть.

— Это довольно трудно, если учесть, что она вас ненавидит. То есть не именно вас. Но вы тесно связаны с герцогиней Кливдон.

— Да, знаю. Но я уверена, что мы можем заставить ее образумиться. То есть я смогу заставить. С вашей помощью.

— Что вы предлагаете, мисс Нуаро? Притащить ее сюда? Внести бесчувственную в ваше логово, где вы силой переоденете ее в самые модные наряды?

— Только в качестве последнего средства. Пока что у меня на уме нечто более простое. И никто не узнает, что вы мне помогали.

— Мы в Лондоне, мисс Нуаро. Поверьте, это не такое место, где никто не узнает.

— Но я обещаю…

— Впрочем, мне все равно, — перебил граф.

— Да-да, конечно. Я и забыла. Но я-то должна остаться в тени.

— Речь об очередном маскараде?

— Только для меня, — пояснила Софи. — Нужно поехать к Даудни…

— А Даудни… Это кто?

— Нора рептилии. Жуткой Хортен-Даудни, чудовища, которое обряжает вашу мать в унылые одеяния. Мне нужно пробраться в ее магазин.

Граф пристально взглянул на собеседницу.

— Хотите пошпионить?

— Совершенно верно, — кивнула Софи.

— Собираетесь взорвать это место?

— Только в том случае, если ничего другого не останется.

Граф мысленно улыбнулся. Он будет счастлив отвезти красавицу-модистку куда угодно. Но быстрое согласие означало бы быстрый уход. А он еще не устал любоваться ее щиколотками.

Лорд Лонгмор сделал вид, что задумался.

— Это всего на час-другой, — уговаривала Софи. — И поездка никак не нарушит ваш распорядок дня.

— Нет, разумеется. То есть не нарушила бы… в другое время. Но сейчас мне нужно решать проблему с Аддерли, а это потребует глубоких и долгих размышлений.

— Вам необязательно решать проблему с Аддерли. Я разве не сказала, что мы с сестрами все устроим?

— Это не те проблемы, которые я доверяю решать женщинам. Все может усложниться, а мне не хотелось бы видеть ваши красивые платья испорченными.

— Поверьте, лорд Лонгмор, мы с сестрами имели дело и не с такими сложными ситуациями.

Тут взгляды их встретились, и в синих глазах Софи вдруг промелькнуло что-то жесткое и решительное. Промелькнуло и исчезло… Но граф тут же вспомнил про тех мужчин, которые преследовали Софи на балу и вышли из погони со значительными потерями. Было ясно, что мисс Нуаро совсем не такая, какой казалась с первого взгляда, и он понял это сразу же.

— Позвольте мне хорошенько поразмыслить об этом в прохладных глубинах моего клуба, — ответил Гарри, прежде чем спуститься по лестнице.

Два часа спустя

Со стороны эркера клуба «Уайтс», где когда-то царил Браммел, раздались громкие голоса, взорвавшие мирное течение унылого дождливого дня. И вскоре шум усилился настолько, что привлек внимание лорда Лонгмора.

Он уселся в утренней гостиной с экземпляром «Фоксиз Морнинг Спектакл», чтобы спокойно прочитать статью Софи о вчерашнем скандале. Софи же превзошла себя в описании головокружительно романтичного стиля платья Клары. Последняя оказалась «жестоко оскорбленной невинностью», а он, Лонгмор, был «ангелом добродетели и отмщения». Характеристика же платья пестрела французскими терминами, известными исключительно женщинам, и занимала почти две из трех колонок первой полосы. Отчет о скандале плавно переходил в прочие сплетни, которые в «Фоксе» назывались «новостями».

Лонгмор все это уже читал сегодня утром после завтрака и сейчас увидел не больше, чем тогда. Было неясно, что именно статья сулила Кларе, — если только она не была первым шагом в целой кампании. И если так, то интересно, куда все это могло привести.

Похмыкав над величайшей в мире коллекцией прилагательных, которую ухитрилась собрать Софи, граф перешел к сплетням и спортивной рубрике, а потом и к рубрике объявлений, где царил «Мэзон Нуар», оттеснивший в дальние уголки рекламу несессеров и искусственных зубов.

Именно там граф и обнаружил объявление миссис Даудни. Он как раз гадал, какова связь между просьбой Софи отвезти ее в магазин конкурентки и объявлением, когда со стороны эркера донеслось:

— Кто она?!

— Шутите? — ответил кто-то. — Неужели не знаете?

— Иначе я бы не спрашивал.

Послышались и другие голоса:

— Хэмптон, вы ужасно наивны! Или последний месяц пребывали в летаргическом сне?

— Как вы могли не слышать о Мезальянсе Века? Об этом говорят даже в Сибири и Тьерра-дель-Фуэго!

— Но ведь она не может быть женой Шеридана!

— Не побег, тугодум вы этакий!

— Имеете в виду Кливдона? — догадался Хэмптон. — Но он женился на брюнетке, а эта — блондинка!

Лонгмор отшвырнул газету, встал и направился к окну.

— О чем речь? — буркнул он, хотя уже догадывался.

Мужчины, столпившиеся у окна, поспешно расступились.

На другой стороне Сент-Джеймс-стрит стояла Софи Нуаро. Порыв ветра взметнул подол светло-желтого платья, открыв на всеобщее обозрение волнующуюся пену нижних юбок. Ветер безжалостно трепал ее крохотный кружевной зонтик, не спасавший от дождя. Хлеставший перед этим ливень сменился легкой моросью и, окутанная туманом фигурка, проглядывавшая между скоплениями экипажей, всадников и пешеходов, казалась волшебным сном. И, судя по раздававшимся комментариям, стоявшим у окна джентльменам Софи казалась воплощением самых сладострастных фантазий.