Пожелай он этого, и бой можно было бы закончить, например, отрубив женщине голову, но Малика была нужна ему живой, а потому он переместился ей за спину и обрушил навершие на затылок своей сестры.

Копейщица рухнула, не издав ни звука, а время, все ускорявшее и ускорявшее свой бег, вновь вернулось к нормальному течению. Солдаты Малики, равно как и друзья Антэрна ошеломленно смотрели на окровавленную фигуру, распластавшуюся на полу. Смотрели на Антэрна, замершего с обагренным кровью клинком. Смотрели друг на друга, недоуменно переводя взгляды.

- И чего вы ждете, хочу спросить? - будничным тоном поинтересовался Антэрн. - Убейте их.

И, подавая пример, первым бросился в атаку.

Все кончилось очень и очень быстро - деморализованные противники сложили оружие и отдали себя на милость победителей, после чего Антэрн повернулся к поверженной Малике. Как ни странно, но та успела прийти в сознание и злобно зыркала на него, морщась от боли.

- Всего ожидала, но чтоб такого, - прохрипела она. - Шлюшьи дети...

Не требовалось быть гением, чтобы понять, к кому она обращается.

- Перевяжите ее, - распорядился Антэрн, и два воина двинулись к пленнице.

- Братишка, я вот что тебе скажу, - хихикнула Малика. - Отец натянет тебе глаз на жопу.

Произнеся это, она вдруг резко сжала челюсти и захрипела. А спустя миг из ее рта хлынула кровь.

- Не может быть... - пораженно прошептал Хис-Тир.

Эта же мысль промелькнула в мозгу Антэрна когда тот метнулся к Малике и разжал ей рот. Но было уже поздно - Копейщица откусила себе язык и сейчас захлебывалась кровью. Меньше чем через минуту все было кончено.

Антэрн повернулся к Риису с Эйришей - молодые люди смотрели на мертвую копейщицу с ужасом, словно та была демоном, который вот-вот откроет глаза и сотворит нечто кошмарное. Он вздохнул и привлек их внимание, стараясь говорить очень, очень доходчиво:

- Внимание. Мне нужны пленники, офицеры, те, кто может что-нибудь знать. Понятно?

Молодые люди синхронно моргнули, посмотрели друг на друга, и только после этого опрометью бросились туда, где шел бой.

- Я помогу им, - Хис-Тир также не стал задерживаться, взяв с собой оставшихся солдат. - Займись Тишей, с остальным мы разберемся.

"Все-таки он - хороший друг", - подумал Антэрн, открывая дверь в подвал.

Ему было страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Наверное, больший ужас воин испытывал только в своих кошмарах, но то были сны, а это - явь.

Потому он ступал медленно, точно боясь потерять равновесие. Одна ступень, вторая, третья. Дверь. Подвал.

Из-за одной зарешеченной двери долетел слабый стон. Этот голос Антэрн не смог бы спутать ни с каким другим, и в тот же миг все сомнения улетучились, и он ринулся вперед.

Когда мастер меча влетел в камеру, Тишайя забылась тяжким сном, больше напоминавшим бред. Увидев ее распухшее от побоев лицо и изуродованную левую руку, Антэрн в ярости зарычал, бросился к любимой и чуть ли не сорвал ту с дыбы. Тишайя, проснувшись, постаралась улыбнуться, но это было непросто сделать с разбитыми губами.

- Ты все-таки пришел, - прошептала она. - Прости за то, что причинила неудобства.

- Дура! - закричал Антэрн, обнимая ее так, что ребра женщины затрещали. В этот момент он не думал о том, что, вообще-то, у Тишайи может быть пара переломов, он вообще потерял возможность рассуждать рационально. - Как ты могла пойти одна? Бросить меня?! Как?

Этот его напор поразил Серебряную Молнию, губы которой задрожали.

- Прости, я не хотела...

- Никогда больше не смей делать так! - не дал ей договорить мастер меча. - Никогда не бросай меня! Слышишь? Никогда!

- Ант...

- Не желаю ничего слушать! Я не смогу жить без тебя, глупая ты женщина! Я люблю тебя больше всего на свете, слышишь? - Антэрн говрил и говорил, сжимая Тишайю в объятьях. Слова лились из его рта подобно воде, бьющей из источника, и точно вода они не желали заканчиваться. - Да, я жалкий бродяга, у которого нет ни малейшего права любить самое прекрасное существо на свете, но я хочу просто быть рядом с тобой. Смотреть на тебя, дышать одним воздухом, радоваться и грустить. Все - рядом!

Тишайя смотрела на него своим единственным способным раскрываться глазом, и в ее взгляде читалася какая-то странная смесь ужаса с восторгом, радостью и счастьем одновременно.

- Ант...

- Молчи, умоляю тебя, не говори ничего! Да, я не заслуживаю любви, особенно, любви такой красивой женщины, как ты, я - одержимый жаждой мести убийца, и я знаю, что не остановлюсь до тех пор, пока не отправлю Дракона на тот свет, я не хочу тебе такой же судьбы, но... но...

Он вздохнул.

- Я пойму, если ты не захочешь больше видеть меня. Скажи только слово, и я уйду, мы больше никогда не встретимся. Только слово.

Слова, еще мгновение назад лезущие наружу, точно пчелы из улья, в который ткнули палкой, неожиданно оборвались, и Антэрн окончил свой сбивчивый, отдающий горячечным бредом монолог.

- Ант, - Тишайя протянула здоровую руку и коснулась его щеки. - Какой же ты дурачок.

Из ее глаз неожиданно хлынули слезы. Рыдания сотрясали бесстрашную воительницу, которая никак не могла остановиться.

- Дурачок, а я - дура, идиотка, никчемная и бесполезная!

- Тиша...

- Да поцелуй ты меня уже! - закричала она, не прекращая плакать. - Поцелуй, наконец.

Глаза Антэрна широко раскрылись и он осторожно, точно боясь поверить в реальность происходящего, наклонился и прикоснулся своими губами к разбитым губам Тишайи. Здоровой рукой Серебряная Молния обхватила его шею и ответила на поцелуй так, что едва поджившие губы лопнули вновь. Соленая кровь и соленые слезы смешивались, но Антэрн с Тишайей не чувствовали ни этого привкуса, ни боли, ничего. Весь мир на какое-то мгновение просто исчез для них, растворился в пучине безграничного счастья, чистой, незамутненной радости двух одиноких сердец, которые наконец-то набрались храбрости для того, чтобы сказать единственные важные в их не таких уж и долгих жизнях слова.

Так прошла вечность, или несколько секунд, а затем Антэрн с легкостью подхватил Тишайю на руки и понес наверх.

***

Приказ учителя был однозначен и не оставлял простора для толкований. Поганая злодейка покончила с собой, а значит, требуется пленник, лучше - несколько.

Только одна эта мысль и билась в мозгу Рииса, не давая тому окончательно запутаться в происходящем. События развивались слишком быстро для него. Сперва - бешеная скачка, в результате которой они, загнав всех лошадей, успели в столицу на день раньше срока. Затем - встреча с Хис-Тиром. Тайная, в условленном месте, в плащах - и это несмотря на жару! Потом - объединение с большим - очень большим - отрядом, ну и наконец - штурм.

Это был первый серьезный бой в жизни Рииса и он, конечно же, выглядел совершенно не так, как юноша себе представлял. Вокруг кипела яростная рубка, беспощадная и кровавая. В ход шло все: оружие, мебель, домашняя утварь, кулаки, зубы, ногти. Люди резали друг друга, ломали и калечили. Они грызли врагов, выдавливали глаза, били в спину, и делали все для того, чтобы убить и не быть убитыми.

Вот тяжеловооруженный латник столкнулся с лучником Малики. Вместо того чтобы отбросить щит, как это сделал бы герой песни, он этим самым щитом высадил противнику зубы, после чего обрушил на его череп увесистый боевой молот.

Вот два арбалетчика, занявшие удобное место на лестнице, били всех, по кому удавалось прицелиться, стремясь не сделать филигранный выстрел, а просто попасть хоть куда-нибудь. Вот великолепно сражающийся боец с двуручным мечом защищался сразу от троих людей учителя. Ему в плечо вонзился болт. Мужчина закричал, и это был последний звук в его жизни - троица деловито, точно салат, нашинковала раненого.

"Все-таки, отец был совершенно прав", - с горечью признал юноша. - "Настоящий бой - это в высшей степени мерзкое дело. Но я и представить себе не мог, насколько именно"!