Часть IV. Эпилог К тому моменту, когда вернулась Муфида, Михаил закопал тело, собрал клочки ткани и кусочки плоти, смыл кровь с камней. На место, где лежало разверзнутое тело, перегнал машину. Объявил: - Теперь твой муж я. Муфида заглянула в его белое страшное лицо и поняла, что произошло. Она не стала спорить и возражать, спросила, что будет с отарой. Михаил ответил, что отгонит её назад, в кошару. Они не будут заниматься пастушеством, они переедут в город. * * * Отару Михаил не успел отогнать. Как-то ночью, вернее, под утро, в святое время, когда снятся вещие сны, и когда просыпаются первые ранние петухи, ему было видение. Приснился старик в льняном рубище, белый, как лунь и с бородкой клинышком. - Как дела? - спросил старик попросту. - Ничего, - ответил Михаил. Он почувствовал лёгкость и гибкость во всём теле, будто земное притяжение больше не действовало на него. - Нормально. - Вот и хорошо. - Старичок присел, повесил ладони между коленей. - А я устал. - Почему? - Сорок тысяч лет живу, вот почему. - Понятно. Помолчали. Михаил подумал, что хорошо бы сейчас помереть - до того благостно было на душе. "Лучше уже не будет, - понимал. - Просто не может быть". - Ты тосковал, я послал тебе друга, - сказал старик, - чтоб одиночество твоё скрасить. А ты его убил. Зачем? Разве тебе с ним было плохо? Весь мир перевернулся в одно мгновение, вся благостность опрокинулась навзничь. Одним махом Михаил вспомнил своё одиночество, тоску, серые дни. Вспомнил, как появился Карим. И вечера у костра, и беседы, и широкую улыбку пастуха, его стихи. "Так вот кем был этот человек!" Солнце показалось над горизонтом, вспыхнул его первый луч. Ночной морок сошел. Михаил поднялся с кровати, оделся. Муфида управлялась по хозяйству, что-то варила. Она очень красиво закидывала волосы - они струились и сыпались на спину тёмным бархатом. "Мы в ответе за тех, кого приручили", - вспомнил Михаил. Он положил в рюкзак пару банок тушенки, ломоть хлеба, луковицу. Во фляжку налил воды. Протянул рюкзак женщине. - Уходи. Теперь ты свободна. Боялся поднять на неё глаза и всё же в последний миг глянул. Она была божественно красива.
