Ночью опять выл волк. Третий день кряду или четвёртый. Выл не громко и не жалостно, а как-то... последовательно, будто говорил, рассказывал что-то. С длинными паузами, с интонациями, иногда с волнением. Чего вдруг приспичило? И луны-то на небе не было. Утром показался: протрусил мимо избушки, потянул ноздрями воздух. Михаил наблюдал. Волк знал, что за ним наблюдают, и человек знал, что волк знает. Выбрал место, лёг - за сараем у дровяника, - положил одну лапу поверх другой и замер. Уставил очи вдаль, сфинкс. Михаил распахнул слуховое оконце - осторожно, чтоб не звякнуло, - высунул ствол, прицелился. Подумал, что впервые в жизни стреляет в живое существо. И ещё подумал, что с такого расстояния не промахнётся, дробь разшметает волка в куски. Вол был старый. Шерсть уже не лоснилась, на боках белели седые подпалины.