— Кто шпион?! Кто предатель?! — подскочил к нему Синицын. — За шпиона, знаешь… по сопатке получишь!

Их с трудом растащили.

— Спокойно, спокойно! — надрывался Черепанов. — Объявляю собрание открытым. Пионера Синицына прошу выйти к доске.

— Зачем к доске? — струсил Макар.

— Иди! Иди!

Синицын послушно вышел и растерянно остановился.

— Бери мел! — приказал Черепанов. — Рисуй морскую корову, морскую уточку, морское перо.

«Да не знаю я ничего такого!» — хотел было крикнуть Синицын, но рука его помимо воли уже рисовала на доске. Он даже сам начал с интересом смотреть на то, что появляется на доске.

Морская корова была похожа на тюленя и моржа, с толстой складчатой шеей. Морское перо только чуть-чуть напоминало птичье перо, а уточка совсем не имела ничего общего с обычной уткой — это были толстые короткие стебли с пучками листьев на конце.

— Ну вот, видите?! — воскликнул Живцов, кивая на доску. — Он прекрасно знает всех морских животных: коров, собак, свиней… А вчера прикинулся Незнайкой на Луне!

Синицын пробормотал, запинаясь:

— Вчера я действительно не знал…

— А сегодня знаешь! — ехидно бросил Живцов. — Вчера на пустяковые вопросы не мог ответить, а сегодня даже рыб с зелеными костями назвал, не моргнув глазом. Да ведь этого даже старые кавээновцы-пенсионеры мне никогда не могли сказать!

— Сказки для второго-третьего класса! — поддакнул Лысюра.

Макар в отчаянии приложил руку к груди:

— Это правда, чистая правда! Я вот только объяснить этого не могу, поверьте на слово… — и вдруг выкрикнул: — Честное пионерское, не могу!

На минуту в классе наступила полная тишина, как перед контрольной. Потом она взорвалась отчаянными криками и шумом:

— Он еще словом пионера бросается!

— Бессовестный!

— Гнать его из пионеров!

Но тут поднялся Лысюра и потребовал слова.

— Дело нешуточное, — он значительно обвел всех взглядом. — Я предлагаю не допускать больше Синицына к турнирным соревнованиям КВН…

— Не надо… я… — дернулся Макар.

— Справедливо! — пробасил молчавший до того Пономаренко, и руки взметнулись вверх.

Вечером Синицын нос к носу столкнулся в подъезде с Гошей Шурубурой. Тот шел, волоча за собой ранец с оторванной лямкой, и уныло смотрел под ноги. Видно, у него, как и у Макара, тоже были неприятности. Это сразу как-то расположило к нему Синицына. Он положил руку на плечо Гоши и спросил:

— Ты чего такой, Шурубура?

— А-а-а! — отмахнулся тот безнадежно.

— Хочешь, я тебе планер подарю? Помнишь, обещал?

Гоша засопел, подозрительно посмотрел на Макара и пробурчал:

— Ничего мне не надо!

— А мороженого? Эскимо! Или какое ты любишь?

Шурубура стал обходить Макара слева. Видно, он не верил ему, поскольку тот не раз обещал то одно, то другое.

— Постой, куда ты? Я ведь не вру! — Синицын прижал его к перилам.

Но так трудно поверить человеку, который раньше не сдержал ни одного своего обещания! Гоша пыхтя стал вырываться.

Вдруг Синицын перед самым его носом громко хлопнул в ладоши.

Шурубура остолбенел и не сводил глаз с раскрытой ладони Макара. А на ней лихо плясал и кувыркался маленький-маленький клоун в пестрой одежде и длинном колпаке с кисточкой. Рядом с ним скакала совсем крохотная собачка и лаяла писклявым голосом.

Тут послышались шаги, заскрипела дверь подъезда. Макар сжал ладонь и обернулся.

В подъезд вошла соседка Агафья Сидоровна, которую за сплетни и злой язык прозвали Коброй. Особенно не любила она детей, говорила, что они «кругом пакостят», и всячески старалась им досадить.

Ребята знали, что она идет в семнадцатую квартиру, «на цветной телевизор», как она говорила. Увидев их, Кобра оживилась.

— Сейчас начнется, — пробормотал Гоша, хватая ранец за уцелевшую лямку.

— Ага! — пронзительно завопила соседка. — Кучами в подъездах собираются! Пройти людям не дают! Курют, бумажки жгут! И когда это кончится? — Ее маленькая головка на длинной шее завертелась из стороны в сторону.

И тут же деловитым тоном спросила:

— Ну-ка, что там спрятали? Несите сюда, показывайте.

Видя, что ребята и не думают к ней подходить, опять перешла на крик:

— Завтра же пойду в милицию, пусть наводят порядок! Терпения моего больше нету…

Гоша и Синицын были рады удрать на улицу, но Агафья Сидоровна, стоя в дверях, подбоченилась и, видимо, зарядила надолго. Пытаться проскочить мимо нее нечего было и думать: она умела ловко и очень больно дернуть за ухо.

И тут Макара осенила счастливая мысль.

— Агафья Сидоровна! — умильно проговорил он. — У нас скоро турнир кавээн будет, так мы хотим в качестве почетного участника вас пригласить.

— Кто это — мы? — насторожилась Кобра.

— Мы, пионеры четвертых классов.

— А чего мне там делать, на турнике вашем? — с любопытством спросила Агафья Сидоровна.

— Не на турнике, а на турнире, — поправил Синицын. — Это соревнование такое: кто больше всех знает.

— А-а! — протянула она, смягчившись. — Дело хорошее. Кто же вас надоумил-то, чертенят? Я ведь действительно много чего знаю…

— Вот-вот! — подхватил с невинным видом Синицын, чинно проходя мимо нее и держа за руку Гошу. — Потому и говорят, что вы все и про всех знаете.

Маленькие глазки пытливо уставились на Макара и вдруг вспыхнули яростью.

— Ах ты, сморчок! — вскипела Кобра. — Значит, я, по-твоему, сплетница, да?!

Растопырив руки, она кинулась на Синицына, но было поздно. Опасная зона была позади, и ребята бросились бежать. Через минуту они были в безопасности. Агафья Сидоровна стояла у подъезда, в бессилии потрясая руками.

— Куда же ты спрятал человечка? — спросил Гоша, отдышавшись. — Я тоже хочу научиться такому фокусу.

— Никакой это не фокус! — возразил Синицын. — Волшебство одно, понимаешь?

— Жмешься, значит? — обиделся Шурубура. — Ладно, попросишь и ты у меня чего-нибудь! Мне отец обещал фонарик круглый достать, на сто метров бьет, даже посмотреть тебе не дам.

— Это потому, что ты жадный, — упрекнул его Синицын. — А фонариков таких я могу десять достать.

— Ха-ха-ха… — начал было издевательским тоном Гоша, но поперхнулся. Синицын уже протягивал ему новый сверкающий фонарик.

Гоша вытаращил глаза:

— Тот самый, круглый… на три батарейки! — Он схватил его и начал осматривать со всех сторон. Нажал кнопку — и ослепительный сноп света ударил в темноту двора.

— Мечта! — сказал Гоша восторженным голосом.

— Бери насовсем, — разрешил Макар.

— Правда?!

— Бери. Я не жадный.

— А запасные батарейки у тебя есть? А то нигде не достанешь, — тут же попросил Шурубура.

— Сколько надо? — спросил Макар.

Шурубура зашевелил губами:

— Шесть! И две лампочки.

Получив все это, он упрятал дары поглубже в ранец и прижал его к животу. Теперь он окончательно поверил, что Макар Синицын могущественный волшебник. Даже батарейки достал, а их ведь и в магазинах нет!

— Я волшебник Кара-Чунг! — глухим голосом привычно говорил Синицын. — Что захочу, то и сделаю. Ты понял, Шурубура?

— Понял, — прошептал Гоша, — теперь я верю, что есть волшебники. А раньше не верил, потому что никогда они не появлялись, сколько я ни просил. Думал, брехня все это.

Он долго молчал, вздыхая, потом начал допытываться у Макара:

— А вот этот дом ты можешь перевернуть вверх тормашками? Сделаешь так, чтобы у меня выросло шесть рук?

— Зачем тебе шесть рук? — удивился Макар.

— А вот если Коляша полезет ко мне, я ему ка-ак дам! Пока он двумя руками, а я ему шестью по сопатке — бах-бах-бах! Он и отстанет…

Долго сидели в этот вечер Синицын и радостный Шурубура. Спохватился Гоша, когда с балкона раздался нетерпеливый голос матери:

— Гоша! Где ты?!

— Я здесь! — крикнул Шурубура.

— Ты долго еще будешь гулять?

— Еще, мам, немного!

— Иди скорее домой!