Время иногда умеет неким таинственным образом "сжиматься" и "расширяться" в восприятии людей. Иногда, назло человеку, томительное ожидание или изнурящий труд словно растягиваются ещё и ещё, и, взглядывая на стрелки часов, он лишь мучает себя - ну почему, почему они почти не движутся?.. Сладкие же часы ночного покоя, которых так ждал путник или узник, словно бы стремительно проскальзывают порой - и вот оно, очередное утро, и вновь впереди долгие часы изможденья... Но Иакову, служившему за возлюбленную Рахиль, семь лет милосердно показались подобными семи дням - "потому что он любил её". И для Жюстин, Луизы и Андре, словно даруя им, наконец, пощаду, время сейчас "уплотнилось". Двадцать минут протекли для них - для всех троих, - очень быстро. Они, не ожидая распоряжения, простились с обоими врачами, собираясь выйти к главному входу. Доктора напутствовали их серьёзно и с выражением участия, но без подчёркнутых сентиментов. Это и нравилось само по себе, и обнадёживало - вдруг они всё-таки знают, что нашёлся иной выход, - но ни Винсен, ни Луиза не говорили об этом Жюстин. Им не надо было уславливаться между собой, чтобы понять, насколько немыслимо упоминать сейчас при ней такие надежды... Выйдя на ночной ветер, они стояли рука об руку - все трое одетые легко, а Андре даже в рубашке с закатанными рукавами, - и им, зябнувшим, карета "Скорой помощи" казалась сейчас чем-то вроде тёплой комнаты, куда так хорошо войти со стужи... Об этом и думалось, и тем быстрее промчались для них те минуты...
Они сели в кабину, а в кузов машины уже были помещены носилки с маленькой Элизой и все приборы для поддержания её организма в нужном состоянии. Туда же, в кузов, села медсестра Лорен с пожилой санитаркой... И вот они сидели втроём позади шофёра - Жюстин между обнимавшими её мамой и папой, - и тихо переговаривались. И девочка полушептала: "Давайте думать о том, что будет после... Может быть, даже уже сегодня... наверное, вечером... Вы мне почитаете что-нибудь, и хорошо бы дедушка с бабушкой приехали и Пьера привезли; ему можно же сказать, что я чем-то там заболела!.. Он сядет сбоку, и вы можете нам обоим сказки почитать, и я их послушаю... И мягкие игрушки мне привезите, я ими обложусь, ладно?.. А потом будем опять дома, я поправлюсь, ведь с этим можно... А конфеты можно будет, папа? Шоколадные?.." "Можно..." - ответил он, опять с тем же хрипом, как два с половиной часа назад, когда говорил с Луизой о том, как же быть с его родителями. У него опять, и безудержно, текли слёзы, он тронул лицо Луизы - да, у неё, конечно, тоже... И Жюстин - умница, она не увещевает - не плачьте...
Господи, опять думала Луиза, неужели это кара, возмездие за ту "Клэр"?.. Но она ведь, что бы то ни было, собиралась убить нас... а наша доченька... ну кому же она когда сделала что-то плохое... за что, за что получилось так, что для спасения малышки именно её тело должны взрезать?!. Почему именно она? У кого спрашивать? И кто вступится, чтобы... не понадобилось?..
- А потом, дома, я уже сама буду дочитывать "мушкетёров", - продолжала Жюстин, - и, может, я вернусь ещё до учёбы, и пару деньков ещё на каникулах дома побуду; а потом я хочу идти в школу, я хочу, чтобы опять всё как было... и вечерами будем сидеть и пить чай, правда?. И мы с мамой к тебе, папа, в "кабинет" опять приходить будем, когда Пьер будет спать укладываться... чтобы ты нам по ключевым словам фантастику интересную находил...
Вот тут им всем троим казалось - они что-то не досказывают... словно бы договорившись, умалчивают о чём-то... Да, дай-то Бог, чтобы ты вернулась, и зажила рана твоя... но всё ли и тогда будет как было раньше? В связи с "кабинетом" особенно замерцало это "нечто"... Но об этом лучше не сейчас, думали и она и родители...
Луиза не могла шептать молитву, но по волнам её души хрупкими качаемыми ветром корабликами плыли молитвенные отзвуки, и, когда она закрывала глаза, ей высвечивался образ девы Марии, у которой было лицо мадонны Литты из Эрмитажа... Чему навстречу едем мы, можно ли, не безумие ли надеяться на чудо? И если нет, - что же будет, как же будешь ты, доченька, потом приходить в себя... и будет ли вознаграждена твоя решимость, будет ли жить малышка Элиза?.. И ведь ты сама захотела ехать на этот спектакль; и вместо спектакля мы узрели на той городской улице лик самой судьбы... Но лик этот всё ещё полузакрыт, и ещё - о, не тщетно ли, - всё ещё надеемся мы на милосердие и пощаду...
А Жюстин в эти минуты думала подчас о том кораблике, который видела во сне предыдущей ночью: когда же, когда доплывёт он до светлого города, в котором всё и всегда будет хорошо?.. Скоро я не буду ничего чувствовать, когда же вновь проснусь, то будет, наверное, немножко больно, но не дикой будет эта боль - папа же рассказывал, как после операций отходят от наркоза... И маме дадут войти; а успеет ли вернуться папа? И пусть дедушка с бабушкой приедут с ним тоже... Им надо увидеть меня, и я, наверное, смогу уже говорить с ними... это смягчит им переживание...
А Андре ненароком вспомнил, как более двенадцати лет назад, ночью - тоже ночью, - вернулся домой после того свидания с Луизой. После свидания, на которое он её пригласил решившись внезапно... и они целовались в парке под моросившим дождиком... Он вернулся тогда охваченный таким сияющим облаком счастья, что и думать не мог о том, чтобы ложиться спать; он большую часть ночи играл в стратегическую многоэтапную игру "Возвращение в Атлантиду". Вот эту-то игру он сейчас и вспоминал. Там надо было вести нечто вроде танка, отстреливаясь сначала от медлительных, легко побеждаемых стражей, но потом путь заступали панцирные монстры, которых обычный снаряд не брал и которым можно было противостоять только успев отгородиться минами; а далее появлялись некие проворные хвостотелы, от которых надо было вовремя прятаться в нише - иначе конец, - и лишь тщательно улучив мгновение, стрелять... И ещё позже надо было в течение пяти этапов сражаться на открытом пространстве с ещё более стремительными подобиями самолётов - эти двигались мощными, непредсказуемыми рывками, так, что тут многое зависело от везения, и чтобы всё-таки пройти эту стадию игры, нужен был максимальный запас "жизненных сил"... И Винсену в память навсегда врезался образ - именно образ, скорее чем точный мотив, - звучавшей тогда фоновой музыки... Она была аукающе-приглушённой, с полузамирающими придыханиями, слов - на английском языке, - было не разобрать... и было в ней нечто "обрекающее", сулящее неотвратимость... В том настроении, в котором он тогда был, это воспринималось как замечательная приправа к игровому приключению, - да, тогда ощущалось, будто все приключения теперь будут только игровыми, а жизнь будет столь же щедра, светла и ласкова, сколь в этот истекший вечер, предвозвестивший счастье с любимой женщиной... Но сейчас... сейчас эта музыка опять звучала в нём, и теперь она словно бы возвещала приговор... к чему? Вот ты сидишь рядом, чудная наша доченька, а через час, через час тебе взрежут твою полудетскую плоть... и ты сама избрала это, и ты не позволила бы нам запретить тебе... ибо именно запретив, мы предали бы тебя - не только малышку, но и тебя, - скорее чем подписав это безумное согласие...
А Жюстин говорила уже о бабушке и дедушке, она просила привезти их к ней - "только езжайте, папа, втроём на такси, не надо дедушке за руль сейчас... ни тебе, ни ему не надо...". "Она права, Андре, - сказала Луиза, - и в самом деле... да, конечно, приезжайте все вместе..." И - резко вдруг замолчала; он почувствовал, что у неё опять преддверие чего-то вроде случившегося часа три назад выплеска - очень, правда, кратковременного...
Он сильно сжал ей запястье, вытянув руку за спину Жюстин...
И в этой поездке время тоже, словно сжалившись над ними, текло быстро. И вот они уже въехали в S... - и вскоре машина припарковалась на территории больницы. Они вновь вышли на ночной холод... было четыре часа. Они ждали, пока маленькую Элизу - спящую, - закатывали вместе с оборудованием внутрь по широкому пандусу. Медсестра Лорен, подойдя, легонько тронула Жюстин за рукав блузки; они двинулись вслед за каталкой по входному этажу, миновали приёмный покой... Затем Лорен и санитар завернули вправо, в ярко освещённый коридор, в конце которого над дверью они увидели табличку "Детское реанимационное отделение"... "А нам не на хирургическое разве?" - подумал Винсен, но не стал спрашивать - горек был вопрос, - а только переглянулся с Луизой, которую это тоже слегка удивило... и она даже не знала - обнадёжило ли?.. Жюстин, не вникая в название - она ещё совсем мало разбиралась в больничных терминах, - взяла их обоих за руки. Именно так хотелось ей переступить этот порог, за которым - думала она, - её ожидает тот самый операционный стол...
