- Ты что же думал, мы не поймём? По телевизору передали - супружеская пара с девочкой-подростком... а вы потом в реанимации!.. Вы же, оказывается, чуть не погибли все трое!..

- Папа, да постой, Жюстин не... её не пустили... папа, да они сгущают краски... я вас волновать не хотел просто... не могло там взорваться ничего!.. - "Зря я это... уж конечно, показывали пепелище..."

- Не пори чушь! Был там взрыв!.. Это чудо, что вы не... Где вы сейчас, говори немедленно! Вы пострадали?..

- Ничуточки! Царапины мелкие, и всё... давай я тебе Луизу и Жюстин дам...

- Незачем, они тоже будут врать... Я еду к вам!..

- Не вздумай! - Андре в свою очередь перешёл на крик. - Папа, не ори, ты Пьера разбудишь и испугаешь!.. Ты спятил - ехать!.. - Он уже атаковал, это было лучше, чем оправдываться... - Во-первых, мы, наверное, сами скоро домой поедем... "Опять вру, но что же мне поделать... А может, не надо было вообще НИЧЕГО скрывать?.. Да, у него была стенокардия, но..."

- Никуда вы не поедете, - перебил отец, - пока эта девочка в тяжёлом состоянии. Я вас знаю!.. И, знаешь, - в голосе его зазвучал восторг, - этот ваш поступок... я не мог бы ожидать такого... но нам страшно за тебя, за вас!..

- Папа, мы просто оказались там рядом, и всё. И не вздумай! - повторил он, - чем ты поможешь? Скоро ночь... будешь рулить в потёмках? Нам не хватало за тебя ещё волноваться!.. Я завтра приеду, слышишь, завтра!

- Что значит "я приеду"... а Жюстин, а Луиза?..

А Жюстин и Луиза стояли рядом, вслушиваясь в доносившуюся из его телефона речь отца... дедушки... Послышался мамин голос - "Дай мне трубку!.." - Сыночек, Андре... ты что же... вы что же это... Господи, что с вами делается... - Он мельком глянул на дочку - вот и она то же самое, что и они, сказала в кондитерской: "с вами что-то делается... мне страшно..." - Андре, я не знаю, с вами происходит что-то...

- Мама, постарайся успокоиться, с нами всё в порядке, и ты слышала голос Жюстин... Да, я лгал, но это чтобы вас оберечь от стресса, поймите!..

- Мы не дети, Андре! - опять взял трубку отец. - И ты вообще, мне кажется, что-то скрываешь, и не с сегодняшнего дня!.. Мне кажется, что и раньше казалось!..

- "Кажется, что казалось"! Папа, не надо надумывать больше, чем есть... давай завтра поговорим, а?!.

- Слушай и не прерывай, - более спокойно и - это чувствовалось, - стараясь придать голосу оттенок властности, отчеканил Винсен-старший. - Вы с Луизой спасли жизнь ребёнку, это... перед этим только склониться можно; и мы с мамой бесконечно вами обоими восхищаемся. Но я тебе запрещаю, - слышишь, категорически запрещаю, а я всё-таки твой отец, хоть ты и взрослый уже... так вот, я запрещаю утаивать от нас что-либо опасное и мрачное, если нечто подобное появляется в твоей... в вашей жизни. А мне кажется - у вас есть некая тайна! И я сомневаюсь, что ты действительно приедешь завтра, поскольку эта девочка в тяжёлом состоянии...

- Да, ей необходима срочная пересадка почки, - удручённо вставил Андре...

- Даже так?.. - тихо, но потрясённо проговорил отец... И после секундной паузы продолжал: - Ну, так тем более... конечно, вы её не оставите. А Луиза, я уверен, вообще от неё не отходит, разве что врач выставит... Кстати, а что с её отцом, родными... при ней нет, что ли, никого, кроме вас?..

- Да нет у неё родных - и не было, кроме матери погибшей... Это давай не сейчас, не по телефону...

- Даже так?.. - повторил отец и помолчал несколько секунд... В общем слушай... как бы ни было, - когда ты, хотя бы ты один, наконец, сможешь приехать, то ты нам эту вашу тайну, в чём бы она ни заключалась, - откроешь!..

"Наверное, я ошиблась, - подумала слышавшая всё это Луиза, - ошиблась, когда на пустыре, после отъезда комиссара, отсоветовала ему рассказать родителям обо всём... они очень многое чувствуют... И ведь Жюстин тоже слышит..."

Жюстин слышала; и от этих слов ей стало и легче, и одновременно несколько не по себе... Вот и дедушка думает, что папа с мамой прячут от нас, от всех своих близких, некий лежащий на их плечах - или сердцах? - груз... крест?.. Но ведь если и так, они делают это из любви... из бережности... и хочется ли мне, в самом ли деле хочется мне узнать всё и разделить с ними неведомую мне ношу?.. А вот папа опять заговорил...

- И ты и мама всю жизнь корили меня недоверчивостью... Было же мне в кого пойти, если вы сами умеете так упорствовать в подозрениях...

- Это демагогия, Андре. Мы имели в виду твою обострённую мнительность, но на нас она не распространялась, с нами ты никогда не был скрытен и уклончив...

"Да, это правда. Им-то я доверял безусловно и с ними был откровенен - тем более, что откровенность в принципе удобна..."

- В любом случае - не подозреваете же вы, что мы с Луизой недостаточно хорошо относимся к вам... А то я уже начинаю думать, что вы опасаетесь...

- Чушь! - отец опять перешёл на резкий тон. - Если мы чего-то и опасаемся, то только чересчур щадящего отношения - как к детям, которых держат подальше от тёмного и страшного. А мы - повторяю, - не дети. Мы твои родители.

- Знаешь что, - сказал Андре, стараясь, чтобы слова его звучали спокойно и весомо. - Я тут сейчас прикинул... может случиться, что завтра мне и впрямь будет не очень легко подъехать; но Пьеру у вас хорошо, так что в этом смысле... Но завтра или чуть позже мы с тобой... с вами... обязательно сядем, чтобы фундаментально разобраться в ваших "кажется"... - Он хотел отложить решение - рассказать ли им всё...

Винсен-старший помолчал секунд десять.

- Ладно, - ответил он наконец. - Сядем и будем разбираться. Но звони нам, пожалуйста, в любое время ночи, мы хотим знать, что там у вас и что с этой девочкой. В любое время ночи, имей в виду.

- Да, папа, это-то конечно, о чём речь!..

- И, сынок, напоследок: слов нет, насколько мы за вас боимся и насколько, наряду с этим, вами - так или иначе, - восхищаемся!..

И мама, перехватив трубку, повторила то же самое...

После этого разговора они, все трое, некоторое время молча переглядывались; затем Андре отлучился к кофемашинке за очередным стаканчиком эспрессо и, вернувшись, сказал Жюстин:

- Я понимаю, ты слышала почти всё, что говорил дедушка. Мне даже кажется... я ведь тоже имею право на то, чтобы мне что-то там "казалось", - с некоей запальчивостью почти выкрикнул он, - что ты и они с бабушкой... ну, что вы друг друга накручиваете своей этой тревожностью - дескать, с нами что-то творится...

- Нет, папа, не накручиваем, - отозвалась девочка, и опять скорее женские, чем детские нотки аукнулись в её ответе... вот так же и в кондитерской она уронила ему это "Ты знаешь, что сказать, но не хочешь сказать..." - Просто чувствуем одно и то же...

- Ладно, - он уловил "сдерживающий" - надо же, как будто тогда, при комиссаре, - взгляд Луизы, - не хватало нам ещё сейчас выяснений между собой... Я устал... мы все устали; ты бы, Жюстин, прилегла здесь, кресло мягкое, поспишь хоть чуть-чуть...

- Да не засну я, папа: слушай, где наши булочки сладкие?.. И возьми мне чаю...

- Вот, доченька, держи, - обрадовался он, - и маме тоже, мы о них и забыли... Луиза, покушай... и дай мне мелочи... - Опять пошёл к машинке, принёс чай, сел, зажмурился... а сколько времени? Уже одиннадцатый час... Опять призакрыл глаза. Луиза села рядом, взяла за руку; дочка примостилась с другой стороны, положила голову ему на колени; потом встала, взяла чуть остывший чай, пошла в коридорчик, где было окошко, и минут пять всматривалась в темень...

Вот тогда и вышел к ним вновь завотделением... Вышел, посмотрел на них, но быстро отвёл взгляд...

- Мне крайне печально вам говорить это... Нет-нет, она не... она всё ещё спит! - он взмахнул обеими ладонями, увидев ужас на их лицах и оборачиваясь на чуть не расплеснувшую стаканчик с чаем Жюстин, застывшую поодаль, у выхода из коридорчика-закутка... - Дело в другом. Понимаете, почки донорской нет... подходящей... Мы запросили все округа, откуда можно было бы доставить в течение нескольких часов... И - нет!.. А больше половины суток она без пересадки не выживет. Диализ ей сейчас, в её состоянии, не поможет; я понимаю, сударь, что вы фармаколог и провизор, - мне сестра сказала, - но я даже вам не могу объяснить все тонкости диагноза, у вас нет нужной специализации...