- Какого хрена? Зачем ты это сделал? – с омерзением она вытирает губы и пятится назад, к раковине. Кажется, мы это уже проходили.
- Надо ж было тебя заткнуть, – усмехнулся я, облизнувшись.
- Ты отвратительный, – прошипела она, отвернувшись и набирая себе воды.
- Как будто тебе не… – «не понравилось», так хочется сказать это, но я и так всё испортил, – …не нужно сейчас плакать в уголке, – мозг выдает первую взбредшую на ум фразу.
- Рыдать из-за тебя? – фыркнула она.
- Нет, ну что ты. Поплачь из-за Андрея, – ухмыльнулся я, но тут же поморщился от боли.
- Закрой рот! – рявкнула она, бросив стакан в мойку и развернувшись ко мне.
- А когда и где мне можно его открывать? – со щенячьим взглядом спросил я.
- Рот свой будешь открывать на уровне ширинки Кирилла, – хмыкнула она и вернулась назад на свою лавку.
А во рту на кончике языка все ещё привкус её губ. Не тех, что мне так нужны, но этот вкус ничем не хуже. Они похожи даже на вкус. Только у моей – это вкус шоколада, молока и мяты, а у этой – молока, мята и цитрусовые. Странные у меня ассоциации, пора звонить в дурку. Звонить… Я олень! Мой мобильный остался со мной! Я спасен, хвала мне же! А эту… Я подумаю, спасать её или нет.
====== Атмосфера ======
Мне хочется выблевать все свои кишки. Меня реально тошнит от осознания того, что я поцеловалась со Стальцевым. Это он меня поцеловал, блять, не я его! Но все равно противно до такой степени, что я хочу врезать ему, побить-побить-побить. Зачем он так сделал? Это отвратительно. И мой гордый независимый вид не помогает, внутри все пылает от ненависти, я не могу и не хочу больше притворяться.
- Ты совсем больной?!
- Нет, ещё держусь. Если ты о том, что меня ранили, – фыркнул он, даже не поднимая на меня головы.
Я опускаю ноги на ледяной пол с лавки и шумно вздыхаю. Как же он меня бесит. Просто ужасно…
За стеной раздался стук. Удар, если быть точнее. Я сначала даже не поняла, что это происходит на самом деле, потому что углубилась в свои мысли и слушала только стук сердца, просто оно слишком громко и звучно билось. А тут этот удар. Стальцев подскочил со стула и кинулся к шкафу, выгребая из него всё. Наверное, стоит упомянуть о том, что Стальцев позвонил кому-то и проорал в трубку что-то про огонь. И через полчаса вот этот стук.
- Вот он, наконец-то! – парень легко поцеловал ствол пистолета, который вытащил из-под груды хлама. – Так-с… черт… блять… Эм, Керимова, мне ужасно не хочется этого говорить, но придется – помоги вставить патроны.
Я приподняла бровь и удивленно посмотрела на Стальцева. Хотя бы то, что он назвал меня по фамилии, а не обратился на «эй, ты, тупая сука», уже было чем-то. Ну, и ещё то, что теперь он едва мог двигать правой рукой, да и вообще его походка из-за ранения была до ужаса смешной, так что он вдоволь потешил мое самолюбие. Я поднялась с лавки и подошла к нему. А стук за дверью тем временем превратился в смешанные с криками удары, доносящиеся до нас эхом.
- Быстрее, блять, если хочешь живой отсюда уйти! Вставляй патроны…вот…да не туда…да, вот сюда…умоляю, быстрее… Всё, отлично! Ты спасла нам жизнь. А теперь становись за меня и не кричи. Потому что…
Дверь распахнулась, и Артем сразу выстрелил. Я зажмурилась и зажала уши, пригнувшись. Закусила губу, чтобы даже не пискнуть от страха. У меня сердце в пятки ушло. Да, я слышала выстрелы и до этого, но сейчас было как-то по-другому. Страшно. Я прячусь за человека, с которым мы друг друга не выносим, он спасает меня, при этом поранив другого. И сам едва держится на ногах. На долю секунды, миллисекунды я прониклась благодарностью к Стальцеву. Но реальность, реальные действия… Он выстрелил в человека, в Кирилла, как я понимаю, потому что это его бешеные крики раздавались за стенкой меньше минуты назад.
- Нет… Нет! Твою мать!!! – прокричал Артем.
Я открыла глаза и без тени опасения выглянула из-за его спины. И мое сердце не просто остановилось. Оно, уже рухнувшее куда-то в колени, выскочило из тела, проделало дыру в полу и понеслось к ядру Земли. Я способна думать только потому, что адреналин качает кровь по венам.
- О, Господи… – я в ужасе прикрыла рот рукой, – что ты… ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, ТВОЮ МАТЬ, СТАЛЬЦЕВ, ЧТО ТЫ…
В комнату врывается кто-то ещё, и Артем снова стреляет. Ещё одно тело падает рядом, и я даже не смотрю на второго. Мой взгляд прикован к первому. Распластанное на полу тело, застывшее в позе поломанной куклы, в руке окровавленный нож, возле головы большая лужа крови, а во лбу – дырка от пули. Насквозь. Рома мертв.
- ЭТО НЕ ОН?! – в страхе кричу я. – ЭТО ЖЕ НЕ ИВАНЦОВ?! НЕТ, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ, ТЫ…
- Скорее, у нас меньше десяти секунд!
Он схватил меня онемевшей правой рукой и потащил к выходу. Я ничего не вижу из-за слез, которые навернулись на глаза. У меня никто никогда не умирал. Мы перешагиваем через его тело, и я невольно смотрю на второго. Кирилл, сильно раненый в грудь и плечо, но не мертвый. Его тело трепыхается, увидев нас, удирающих, он хочет подняться, что-то безмолвно шепчет, но не может, жмурясь от боли. Ему нет дела до убитого, сукин сын.
- ТЫ МОЖЕШЬ БЫСТРЕЕ?! – прошипел на меня Артем, когда мы выбежали из этого подвала. – Где этот Илья, блять?
- КАКОЙ НАХЕР ИЛЬЯ? ТАМ РОМА, ПОНИМАЕШЬ?! И ОН МЕРТВЫЙ! ТЫ ВООБЩЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ УБИЛ ЕГО?! УБИЛ!!!
- Заткнись, замолкни, – он дернул меня за руку и поспешил вперед, к выходу.
Я бежала вместе с ним. Мы, блять, за руки держались. Я держала за руку убийцу своего друга. Внутри все оборвалось. Я успела принять Рому как человека, как друга. Успела привязаться к нему, пока он…ОН…не давал мне угаснуть за ту неделю заточения в подвале. Где его убили. Я ничего не соображаю, перед глазами все плывет. Что он натворил, он хоть имеет представление? Для него ничего не стоит убить друга? Они ведь были друзьями!
- Давай быстрее, – бормочет он какому-то незнакомому парню на выходе.
Стальцев снова дергает меня за руку. Я чувствую себя слепой, как будто меня лишили этого – возможности видеть правду. Я отказываюсь понимать. И слезы катятся из глаз без остановки. Артем садит меня в машину, захлопывает дверцу и плюхается на переднее сиденье. Через пару секунд в молчании, сопровождаемых моим всхлипыванием, я слышу что-то, похожее на взрыв или хлопок, и в глазах начинает рябить. Я поворачиваю голову, и… Мне даже не хватает матов, чтобы выразить свои эмоции. Они подожгли дом. Подожгли дом! Там же… Иванцов, мертвый Рома! Я дергаю защелку на себя, тяну дверную ручку, но она не поддается.
- БЛЯТЬ, ВЫПУСТИ МЕНЯ, ТАМ ЖЕ РОМА!!! ВЫПУСТИ!!!
Я колочу по спинке сиденья, по стеклу, снова плачу. Всё, что оборвалось внутри, перевернулось и комом подступило к горлу. В машину запрыгнул и третий, тот, который стоял на выходе. Он буркнул: «Готово!», завел машину, и мы понеслись со бешеной скоростью.
- ВЫ СОШЛИ С УМА?! ЭЙ, ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ? КАК ВЫ ТАК МОЖЕТЕ? ТАМ ЖЕ…
- ЗАТКНИСЬ!!! – проревел Артем, развернувшись ко мне, тогда как водитель на нас не реагировал. – Ты думаешь, я не переживаю?! Просто если бы мы остались там оплакать всё это, то нас бы убил Кирилл и его собачонки!!!
- ДА, КОНЕЧНО, – со слезами в голосе отвечала я, – ТЫ ПРОСТО СВОЛОЧЬ, УБЛЮДОК! ЭТО НЕ ТО, ЧТО УЖАСНО, ЭТО ПИЗДЕЦ И… ДА ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ХОТЬ МОЖЕШЬ ПОНЯТЬ…
- ЧТО ПОНЯТЬ?! ЧТО Я УБИЛ ЧЕЛОВЕКА? НЕ В ПЕРВЫЙ РАЗ, ЗНАЕШЬ ЛИ! Я НЕ ХОТЕЛ УБИВАТЬ РОМУ, Я ДУМАЛ, ЭТО КИРИЛЛ!
- СКАЖИ ТРУПУ ОБ ЭТОМ!!! ГОВНЮК, ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ… – я снова разрыдалась.
- Я ЗНАЮ, ЧТО УБИЛ ДРУГА! ... – и его голос дрогнул.
Я увидела, как слеза скатилась по его щеке прежде, чем он успел отвернуться. И это так паршиво, скудно, то, что от этого я заплакала ещё сильнее. То, что ему тоже не наплевать. То, что я потеряла друга. Я не могу не рыдать. Все кипит, плавится, сжимается от боли. Я не видела смерти прежде. И знаю, что больше не позволю себе видеть подобное. Я не могу ничего поделать с собой, когда слышу жуткий взрыв позади. Я прекрасно знаю, что там взорвалось, и оборачиваться нет смысла. Я поджала ноги под себя и опустила голову на сиденье. Свернувшись так и тихо рыдая, закусив губу, чтобы не застонать от отчаяния, я смотрела вперед, на Стальцева. Его руки, поднесенные в лицу, мелко дрожали. Пистолет лежал на коленях, и парень посекундо смотрел на тот, словно не верил в произошедшее. И он плакал. Я видела – мне очень удачно открывался его профиль – что слезы падают с подбородка на его рубашку.
